Фантастика 2003. Выпуск 1 - Николай Науменко

— Да, — проскрипел старший Полыба. — Без такого оптимиста в командирах мы бы в эту кашу не залезли.

Мяфа Первый пристально разглядывал Полыбу. Тот сердился.

— А врее…мя, — пропел Мяфа. — А время кто прессовал?

Тут наш Полыба как-то скукожился. Я начал его подозревать.

Вступил дед.

— Точно. Если бы не твои игрища со звездой, на 1077 ещё одноклеточные бы плавали! Ты же сам влез: эволюция времени требует! Изменим спектры! Дадим охрану! А? И никто бы не стал вникать, что я там наделал — клетки и клетки.

— ХО-1077? — с придыханием спросил я.

— Ну. Мы там эксперимент провели, — удивился дед. — А какая разница?

— Лисички оттуда. Шурин оттуда. Маяковский. Чайковский. Алябьев. Лиана киви!!!

— Не было там такой! — сердится дед, — Я там был недавно. Отца твоего искал.

— Зачем? Почему там? — я обалдел.

— Пусть Бяда Первый объясняет. Я не в себе. — Дед забормотал и отключился. Мыслит. Всучок сразу на него запрыгнул — интересуется.

— Да мы вашим родителям обряд инициации там сделали. Устроили Эпоху Богов. Сначала в Индии поиграли. Ну, Липа тогда вытворял! Он там у них женой был, а мы, отцы, то есть, её в карты выиграли. Он обиделся, и уходить не захотел. Его за сари тянут, а он, мерзавец, массу спускать начал в тряпку. Крутится, а всё одетый. Не можем же мы его совсем смотать: убьём. А он хитрит. Пришлось оставить. Не убивать же!

— Постой-постой. — Наш Мяфа, как гончая, дрожит. — Уж не Пандавов ли они изображали?

— Смотри ты. А ведь Окта заблокировала вам все воспоминания о наших нарушениях.

— А зачем воспоминания, если легенды есть? — улыбается Мяфа.

— А Бхимой кто был? Орёл? — волнуется Бяда.

— Естественно.

— А Юдхиштхира? Старший? Кто в карты Липу проиграл?

— Неясно? Ну, кто? Один такой. Всученый. Хотели, чтоб Спеца заработал, назначили старшим.

— Но их там было шестеро! По легенде.

— Угу. Народец считать-то не умеет. Много, но не очень — вот тебе и шестеро. Девятка их была. На девятку нашу. И куча испытаний.

— А мать?

— Да брось! Легенда тебе и мать, и отца, и дядю пришьёт.

— Ну да. Вы-то ведь Кауравы. Отрицательный персонаж. Вас сотня, и поубивали миллионы.

— Обязательно поубивали. В шахматы резались. Фигурки подвижные, в рост. И не Кауравы мы были, а их военачальники.

— Ясно. — У меня забрезжила мысль. — А неприличные статуи? Это вы сотворили? Храмы их?

— Кое-что там Орёл показал народу. Из сокровищниц Беты. Они сразу пришли в восторг и взяли на вооружение.

Наш Орёл вынимает статуэтку из-за пазухи, и прячет в щупальце (от детей).

— Такое?

Бяда Первый удивляется.

— Вы были на Бете?

Тут наш Орёл совсем обалдел.

— Ведь это её вы только что отвезли и солнце ей построили! Что, не полюбопытствовали?

Снова подключился дед.

— Стой! А вы тогда кого устраивали?

— ХО-1077. — Орёл возмущён: как так? Отвезли, устроили, и не узнали?

— Слава Объединителю! Я за неё боялся. Это я их гнал — чтобы эвакуировать семьдесят седьмую. А третья ваша планета?

— Гамма, построенная для лиан — наших сынков.

— Надо слетать, поглядеть.

— Кхе… — мнётся Полыба. — Мы тут с Рубиком спектры звёзд меняли… Как вы на 1077. И для Гаммы, и для Беты. Они, конечно, пробыли там недолго, но я не знаю, что теперь. Эволюция требует времени… А на Бете атмосферу почистили и убрали излишки металлов, а то хлама там много.

— Так что? Сынков уже нет? — возмущаюсь я.

— Ну, поколений пятьсот уже прошло… — Полыба чувствует себя виноватым, поэтому, как всегда, сердится. — Это наш Эксперимент! Спецы мы, или нет?

Все Орлы сидят, открыв рот. Наконец, наш тоже сердится:

— Ты не сказал, что ускоряешь время! Сказал — стабилизируешь звёзды.

— Но звёзды и были нестабильными. Всё живое бы погибло, ничего не успев! Они же наши дети! И наши предки!

Полыба и Рубик Первые встают на защиту.

— Ты бы всё равно разрешил, — говорит Полыба Первый.

— Ты рождён девяткой, — подпевает Рубик Первый. — Зато теперь у них наверняка никакого оружия нет, без металлов-то!

Наш Орёл машет рукой.

— А, дело сделано.

— Так что там с моим отцом? — восстанавливаю я прерванную тему.

— А это… — торжественно говорит дед, — не при детях. Мы с тобой вдвоём ещё долго будем разбираться. Потерпи. Поешь лисичек.

— Хвоста сельдя…

— Эх, раздавить бы бутылочку! — мечтает Всученый.

Все Верные переглядываются и бросаются в бой.

Опус № 7

Последний. Об отце, любви, и Творце

— Так как получилось с отцом? — Я поймал деда после ужина, когда все расползлись отдыхать.

— Дело в том, что он был Арджуной. Помнишь миф?

— Ну, стрелок из лука. А ты?

— Я тоже. Карна — тоже стрелок. Не сбивай. Липа был Кришной Драупади. Кого она выбрала в мужья?

— Арджуну? — предположил я, путаясь в этой кошмарно длинной легенде, которую Мяфа долдонил мне несколько оборотов.

— А потом его колесницей управлял Кришна-бог. Голубой от волнения.

— То есть Липа?

— Ты понял? В поколении отцов Липа любил Подарёного. И всё! Больше — никого. Парная любовь. А Подарёный любил Липу.

— То есть… — я засмущался. — Я что-то не сказал бы такого про нас с Липой.

— Твой отец сам внёс изменения в ваш генотип: и твой, и Липы. Потому что там они, в результате, разругались все. Биологом был отец. Он корректировал Липу, но не стал изменять себя — просто после рождения последних детей ушёл на 1077 наблюдателем. Сказал, что это полезно для биологии. А мы дали сведения о его гибели. И даже Всученый прикрыл глаза, тем более, что он сыграл не последнюю роль в склоке. А твой отец исчез на планете, как не было. Мы так и не знаем, жив ли он и скрывается, или всё же погиб. Он поспешил с размножением, чтобы уйти, и не стал сдавать минимум — вот и не досталось тебе Спеца через гены. Потому ты и стажёр. Думаю, надо его разыскать. Тем более, ради тебя. Думаю, я сумею справиться с записью информации в гены. Это, конечно, тайна аттестационной комиссии, но у нас есть Всученый! Наверняка знает, что и как. И Вторым без Подарёного плохо.

— Всплыла проблема Беты? Одинокая восьмёрка?

— Не язви. Девятка существует не только для размножения. У них не осталось девиза «Жизнь!». Разве неясно, что это искажение?

— А каково ему будет снова смотреть на Липу, корректированного, нормального?

— Время прошло. Страсть уходит. Приходит Любовь — Липа. Отец твой сейчас её лишён.

— Как искать будем?