Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

В комнате воцарилась такая тишина, что слышен был даже легкий шелест, с которым руки женщины массировали стопы Иисуса. А потом она распустила волосы и легкими круговыми движениями стерла с ног остатки елея. Лица ее при этом видно не было, оно скрываюсь за завесой волос.

Наконец она встала и, пряча лицо в ладонях, повернулась, чтобы уйти. Она не обратилась к Иисусу ни с просьбой, ни с вопросом — лишь почтила его столь удивительным образом.

— Это же нард! — первым нарушил тишину Петр. — Нард, драгоценнейшее из благовоний! Его тут пролито на добрую сотню динариев!

— Это годовое жалованье солдата, я уж не говорю о поденщике! — воскликнул Иуда— Какое немыслимое расточительство! — Он повернулся к Иисусу. — Учитель, как ты допустил такое?

— Не порицай ее, — промолвил Иисус, повернувшись к женщине и взяв ее за руку. — Она содеяла благое, ибо умастила меня заблаговременно, приуготовив тело мое к погребению, — Его мать от неожиданности вскрикнула, — Воистину, она сотворила доброе, и дело рук ее не забудется до скончания времен.

— Сын мой… — Мать Иисуса протянула руку и коснулась его плеча, но Иисус не повернулся к ней, а по-прежнему делил свое внимание между Иудой и той женщиной.

«До скончания времен? Имел ли он в виду, что люди будут пересказывать эту историю из поколения в поколение? — удивись Мария. — Но почему? Казалось, в этом не было смысла, как, впрочем, и во многом, сказанном им в последнее время».

Выйдя из дома, они увидели, что на улице, несмотря на поздний час и удаленное место, собралось немало желающих увидеть Иисуса. Но Мария не обращала на них внимания, она тревожилась за его мать. Конечно, Иисусу следовало бы поговорить с ней, успокоить, растолковать, что он имел в виду. Как вообще сын мог намекать на свою скорую кончину в присутствии матери? Правда, похоже, сейчас он нашел возможность объясниться: мать и сын шли рядом, и он склонился к ней, что-то говоря.

Неожиданно Иоанна ахнула:

— Это он!

— Кто?

— Главный соглядатай Ирода Антипы. — Она пригнулась, чтобы тот не смог увидеть ее лицо. — Я уж думала, что никогда больше не увижу его мерзкую физиономию. Но раз он здесь, значит, Антипа следит за Иисусом. Наверное, из-за той истории с менялами, его хоть и не схватили, но взяли под наблюдение.

Они поспешили дальше, прикрыв лица покрывалами. Мария, однако, внимательно посмотрела сквозь полупрозрачную ткань, чтобы запомнить лицо шпиона — его крупные, грубые черты, толстые губы. Он вглядывался в лицо каждого проходящего.

— Антипа обратил внимание на Иисуса уже давно, — сказала Иоанна. — Сейчас он ждет подходящего случая. И он, и заправилы из храма просто хотят выбрать удобный момент… А Иисус идет прямо в их западню.

Марии же казалось, что Иисус не похож на беспомощную жертву, слепо бредущую на заклание, напротив, сам он расставил западню, используя себя как приманку. Зачем — она не понимала, но чувствовала, что это так.

— Не думаю, чтобы с Иисусом что-то могло случиться против его воли, — промолвила наконец Мария.

Она не могла отделаться от мысли, что Иуда, предположивший, будто Иисус своими руками подготовил все последние события, был недалек от истины. Разумеется, его допущение о том, что Иисус самозванец, абсурдно, но наблюдательность он проявил незаурядную. Иисус вполне мог действовать с заранее обдуманным намерением и в расчете на определенный результат — и его глупо подозревать в каком-то обмане. В этом Мария была уверена всем сердцем.

— Возможно, он прорицает только великое или отдаленную перспективу, а то, что происходит сейчас, у него под носом, не находит заслуживающим внимания, — высказала предположение Иоанна. — А события между тем принимают нежелательный оборот. Знаешь, у меня возникла одна мысль! — Она понизила голос и заговорила так тихо, что Марии пришлось напрячь слух. — Антипа сейчас в своем иерусалимском дворце, где я знаю все ходы и выходы. Мне ничего не стоит пробраться туда и самой разведать, что к чему.

— Но это опасно!

— Конечно опасно. Но опасности сейчас подвергается все наше братство. Я хочу рискнуть, чтобы помочь остальным.

— Иисус никогда не разрешит тебе.

— Это точно, потому что он настроен принять удар на себя. Но скажи, ради чего я исцелилась? Возможно, как раз для выполнения этой задачи. Никто другой не может проникнуть в резиденцию Антипы, а я могу. И должна это сделать.

— Я пойду с тобой.

— А вот теперь я скажу тебе — нет!

— А я, как и ты, спрошу: зачем я исцелилась? В данном случае мы вдвоем будем более незаметны, чем ты одна. Я настаиваю, пойдем вместе.

Других доводов, чтобы убедить Иоанну, не потребовалось, она была благодарна Марии за поддержку.

— Ладно. Значит, завтра, когда пойдем в город, мы…

— О чем это вы, женщины, так увлеченно беседуете? — Иуда, оказывается, находился неподалеку. Много ли он успел услышать?

— Мы говорили о том, что обратный путь кажется дольше, — быстро ответила Мария.

— Да, это всегда так, особенно когда не терпится добраться согласился Иуда. Ответ его, похоже, удовлетворил, во всяком случае, язвительности в его тоне не слышалось. — Мне и самому не терпится отдохнуть.

На следующее утро они опять отправились в храм, где Иисус снова собирался проповедовать, но на сей раз только простым людям. Он не имел больше намерения спорить с властями, ибо уже сказал им все, что хотел.

Мария с Иоанной решили, что дождутся, когда Иисус втянется в разговор со слушателями, и тогда незаметно ускользнут. При нынешнем многолюдстве — а в Иерусалим каждый день прибывали все новые толпы паломников, добавляя суеты и неразберихи— это было совсем нетрудно.

Нетрудно было и подслушать обрывки разговоров, ибо люди высказывались свободно. Помимо обычной невинной болтовни — кому удалось задешево купить барашка, кто где остановился — слышались и шепотки, затрагивающие политические вопросы.

— Антипа-то здесь… Небось у него какие-то дела с Пилатом…

— Анна, старый дурень, отправляет службу, как будто по-прежнему остается первосвященником…

— Смотри, это тот человек, проповедник, о котором все говорят…

Больше всего велось разговоров о зилотах-убийцах, якобы в большом количестве проникших в город и готовых в любой момент нанести удар. Варавва был схвачен, но оставалось много других, которые мастерски владели кинжалами, им нечего было терять, кроме своих жизней. Жизнью же они не дорожили вовсе. Все эти слухи и толки порождали страх и напряжение, витавшие в воздухе.

— Сейчас! — Иоанна потянула Марию за рукав.

Момент был удачным, Иисуса окружили дети, и он, улыбаясь, отвечал на их бесконечные «почему?». Женщины ускользнули со двора и вышли за ворота храма, где их поглотил текущий по улицам людской поток. До Песаха оставалось всего два дня, и город уже был переполнен.

— Он остановился в старом дворце, — сказала Иоанна— Когда Пилат в городе, новый дворец Антипы, построенный рядом с городской стеной, занимает он. Бедный Антипа… Ему приходится довольствоваться цветным мрамором вместо белого и несколькими залами, насквозь продуваемыми сквозняком. Но дело того стоит, ведь для него главное — угодить своим римским хозяевам.

Дворец, именуемый «старым дворцом Хасмонеев», находился совсем рядом с храмовой горой, это было удобно и для организации тайных сборищ, и для них — чтобы ускользнуть.

— Там есть маленькая задняя дверь, которой пользуются только слуги, — пояснила Иоанна, направляя Марию в узенький переулок.

И действительно, пройдя вдоль глухой стены, они уткнулись в маленькую, одностворчатую дверь. Перед тем как войти, Иоанна закусила губу, внутренне собираясь. Сейчас она уже не выглядела такой самоуверенной, как вчера, готовой в одиночку проникнуть в стан врага, но и отступаться от задуманного не собиралась.

— Не будь у меня уверенности в том, что здесь можно узнать что-то жизненно важное для Иисуса, носу бы не отважилась сюда сунуть, — честно призналась она. Потом сглотнула и добавила: — Я и сейчас-то не уверена, что осмелюсь.

— Еще как осмелишься, — приободрила ее Мария.

Возможно, именно ради этого стоило идти вдвоем — чтобы поддерживать друг друга.

Коридор, в который они вошли, оказался погруженным во тьму: ни свечей, ни ламп; видимо, ими пользовались редко.

— Ничего, я знаю дорогу, — успокоила Иоанна. — Прикрой лицо.

Мария кивнула.

Они прокрались по темному коридору вперед, на свет, миновали место пересечения с другим проходом и оказались в сводчатом помещении с оштукатуренными стенами. Оно походило на обычную кладовую: вдоль стен полки, на них какие-то горшки и стопки тканей.

— Сюда! — Иоанна показала, куда идти, и они вышли в переднюю, откуда отходили еще два коридора. Там она остановилась и боязливо заглянула за угол. — Стражи нет. Этим путем можно подобраться к трапезной, а сейчас как раз время обеда. Притворимся служанками. Нам не помешает послушать, о чем пойдет речь за столом.