Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - Неизвестен

Келейная беседа владыки, которого почтили своим милостивым посещением высокие гости обители, касалась монастырей. «Монастыри — лечебницы, — говорил преосвященный, — это приют для людей, которые, сознав бессилие свое сохранить себя, душу свою, живя в мире, идут в это убежище и приносят в него свои понимания, свои привычки, свои пороки, свои страсти, развитые тем образованием, которое они получили в мире, поэтому нравственное состояние монастырей находится в совершенной зависимости от нравственного настроения народа.

Народ развращается, развращаются и монастыри. В них много вкралось предосудительного, много дурного, но при всем том они сохраняют характер свой убежища желающим сохраниться от конечной погибели, они больницы для душ безнадежно больных. Вот, например, Ваше высочество изволили заметить сегодняшнего диакона». «Да, — сказал государь наследник, — отличный голос!» «Хотя он, — продолжал владыка, — имеет дарование, но по болезненному пристрастию к вину требует надзора за собою — няньки. И неужели же бросить этого человека на его произвол — на его погибель? А сколько здесь калек, сирот, нищих? И все заняты, все направлены к охранению их в духе христианском, в духе Православной Церкви, и потому как ни слабы монастыри, но слабость их происходит от ослабления общей нравственности, причем они сохраняют, относительно, свой характер лечебницы. Отличительная нравственная черта которых — верность Церкви Православной и престолу. Извольте, Ваше высочество, обратить внимание на то обстоятельство, что нет другого сословия, кроме монашеского, в котором не было бы ков на измену престолу.

Монашество и монастыри потому особенно гонимы партиями злонамеренными, что они преданы вере и престолу и поддерживают эти чувства в тех, которые сближаются с ними и подчиняются их духовному направлению. Одною ногою я уже стою в могиле и для себя ничего не ищу, и мне нечего искать, а докладываю Вашему высочеству сущую истину ради истины, умоляю Ваше высочество: поддержите монастыри по тому благу, которое приносит их существование». Их высочества обошлись очень благосклонно с владыкой, утешили его своим вниманием к словам его. Посещение их оставило самое приятное впечатление в преосвященном, он называл его своим окружающим «зрением восходящих светил».

Глава XVII

Зиму с 1866 года на 1867 год преосвященный Игнатий провел в заботах о приготовлении к печати избранных им изречений и повестей из жизни святых иноков, из которых составился 5–й том, изданный уже по кончине его под наименованием «Отечник». С тем вместе он не оставлял продолжать и другие, частью начатые, частью пополняемые им статьи. В эту зиму составил он статью, также как и «Отечник», из изречений святых отцов — «О терпении скорбей», написал статью «Об отношении христианина к страстям его» и значительно пополнил «Разговор старца с учеником его о молитве Иисусовой». Это пополнение вызвано было вопросами, поставленными лицами, прочитавшими статью в начальном ее виде, изданную в 1865 году в первом томе «Аскетических опытов».

Дни шли за днями, состояние здоровья преосвященного, по — видимому, мало изменялось. Окружающие привыкли видеть его постоянно болящим, слабым силами, но притом постоянно одетым, постоянно занятым работой за письменным столом или в молитвенном подвиге, и ничто видимо не выражало близости кончины его, хотя он жаловался иногда на боль сердца, на болезнь ног и другие недуги, но все они проходили как явления временные и довольно обычные, нисколько не изменявшие порядка дневных занятий. Несмотря на разнообразные недуги, о которых сообщал он окружающим, никто не слыхал его болезненного стона. Он не раз говорил, что, заставляя себя не стонать в болезнях, он приучал себя претерпевать все находящее, а по обычаю афонских подвижников, не раздеваясь ни днем, ни ночью, кроме как для перемены белья, до самого часа кончины, он как бы скрыл от окружающих этим неизменным внешним порядком жизни и самую опасность своего положения.

16 апреля 1867 года, в день Светлого Христова Воскресения, совершив литургию, преосвященный так утомился, что с трудом довели его до кельи. Оказался необходимым ему получасовой отдых, чтобы собраться с силами принять пищу. В этот же день объявил он окружающим, чтобы после вечерни никто его не беспокоил, ибо с этого часа дня он никого принимать не будет, выставив причиной этого распоряжения «необходимость свою готовиться к смерти». Сослужившие ему в этот день священнослужащие все удостоверяют, что при пресуществлении Святых Даров лицо епископа необыкновенно просветлело.

На другой день, 17–го числа, день рождения государя императора Александра Николаевича, преосвященный слушал литургию, стоя в алтаре, но выходил служить благодарственный молебен, причем читал окончательную благодарственную молитву с таким сильным, глубоко благодатным выражением, что обратил общее внимание на это обстоятельство. Кто мог полагать, что это был последний выход святителя из его келий, возвратившись в которые, он уже более не выходил из них, хотя обычная жизнь его в трудах, в подвиге, в болезнях потекла неизменно обычной чредой.

21 апреля получены были присланные из Петербурга, только что вышедшие из печати 3–й и 4–й тома его творений. Преосвященный перекрестился и, дав славу Богу, не развернув, не посмотрев книг, приказал оставить их до приезда из С. — Петербурга брата его, Петра Александровича. Равнодушие это было совершенно противоположно заботливому и от природы деятельному характеру и прежнему вниманию преосвященного к изданию его творений, на что он смотрел как на обязательное исполнение долга своего.

Нельзя не заметить притом, что, так как приезд брата его был обстоятельством совершенно неопределенным, то помянутым распоряжением преосвященный совершенно устранял себя от дела, которое в естественном порядке было ему, как пастыреначальнику и автору, ближайшим из всех его земных дел.

Около этого времени, объясняя архимандриту Иустину свое духовное состояние, он передавал ему, что потерял всякое сочувствие ко всему земному, потерял даже внимание ко вкусу пищи, причем прибавил: «Я недолго потяну». Любимому своему келейнику Василию Павлову[270] он неоднократно повторял, что очень полезно просить Господа об извещении дня кончины. «Очень хорошо, — говорил он, — если кого Господь известит о приближающейся кончине; только эти извещения бывают почти всегда неточно определяемы, ради того, чтоб человек пребывал в непрестанном страхе. Святитель Тихон молил Господа: „Скажи мне, Господи, когда я умру?“ Ему и сказано было: „В день недельный“, — но не сказано, в какой именно. Значит, и готовься на каждое воскресенье».