Карта неба - Феликс Пальма

— Да, мы живем в мире, полном загадок… — сказал он, улыбаясь портрету. — Но вам-то все они известны, не правда ли, Клейтон? Вы даже знали, как выглядят марсиане, еще до того как мы столкнулись с одним из них в Скотленд-Ярде, ведь так?

Агент перестал разглядывать портрет и, словно пробудившись от спячки, ошеломленно уставился на писателя.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — холодно ответил он после некоторой заминки.

— Да будет вам, я ведь не идиот. Я прекрасно знаю, что открывает ключик, висящий у вас на шее.

— Правда? — удивился агент и инстинктивно дотронулся до ключа.

— Ну разумеется, — подтвердил Уэллс и с вызовом посмотрел на собеседника. — Я побывал там, внутри. И видел Палату чудес.

Готово. Он это сказал. Больше между ними не было различий, разве что у одного из них было две руки, а у другого всего одна.

— Вы поистине удивительная личность, мистер Уэллс. — Клейтон расплылся в улыбке. — Значит, вы видели марсианина и его корабль…

— И остальное тоже. Все эти диковинки, которые скрывают от людей, — продолжал писатель, торопясь высказать то, что накопилось у него в душе.

— Прежде чем ваш праведный гнев достигнет такой степени, что вы просто-напросто наброситесь на меня и расстроите нашу цивилизованную беседу, позвольте напомнить то, что я сказал вам в день нашего знакомства: все эти плоды фантазии находятся на карантине, если можно так выразиться. Не имеет никакого смысла знакомить народ с этими диковинками, большинство которых — чистое надувательство.

— Вот как? А мне марсианин и его корабль показались достаточно реальными.

— В этом отдельном случае, — начал оправдываться Клейтон, — правительство сочло чересчур опасным…

— Если бы они не приняли такого решения, вторжение не застало бы нас врасплох, — перебил его Уэллс.

— Вы полагаете? Я в этом не уверен… Мне неизвестно, как вам удалось проникнуть в Палату чудес, мистер Уэллс, но зато я знаю, что вы побывали там за несколько дней до того, как я появился в вашем доме, ибо в противном случае вы не смогли бы увидеть марсианина, так как за два дня до начала вторжения он был похищен.

— Что? Похищен?

— Именно так, мистер Уэллс. Я зашел тогда к вам, потому что подозревал, что это вы могли его похитить.

— Боже милостивый… Да для какой надобности мне мертвый марсианин?

— Как знать, мистер Уэллс… Ведь в моей работе все априори подозреваемые, — засмеялся Клейтон. — Впрочем, признаюсь, потом я рассматривал и другую версию, согласно которой марсианина похитил мистер Мюррей, чтобы поместить его в свой цилиндр.

— Можете не сомневаться: если бы он знал, что в подвале музея находится настоящий марсианин, то похитил бы его, — не удержался от реплики Уэллс.

— Однако очевидно, что оба вы тут ни при чем. Хотя я убежден: похищение марсианина и вторжение связаны между собой. Вряд ли это случайное совпадение.

— Очень рад, что вы пришли к такому заключению, агент. Возможно, если бы вы не скрывали все это от меня, я бы сумел вам помочь в расследовании, однако ваша отвратительная привычка ни с кем не делиться сведениями…

— Мне кажется, не я один отличаюсь дурными привычками, мистер Уэллс. Если бы вы не скрыли от меня, что побывали в Палате чудес… Ладно, теперь уже все равно. Не будем терять время на пустые споры. Нам предстоит обсудить гораздо более важное дело, и я должен признать, что вы сильно облегчите мою задачу, как только поймете то, что я собираюсь сказать.

— Еще одна тайна? — сухо осведомился писатель. — По-моему, на сегодня уже хватит.

— Она прежде всего касается вас, мистер Уэллс. Хорошо бы вам успокоиться и выслушать меня. Напоминаю, если вы забыли: теперь мы находимся в одном лагере.

Уэллс пожал плечами, но ничего не сказал.

— Итак… — начал агент. — Предполагаю, что вы задаетесь вопросом, почему я позволил вам все это увидеть и даже кое-что рассказал о своей работе, хотя не имею права говорить о ней с кем бы то ни было — это запрещено моим этическим кодексом. Однако я только что нарушил его, мистер Уэллс. Догадываетесь почему?

— В любом случае не из симпатии ко мне. Остается одно: мы скоро умрем, и уже ничто для вас не имеет значения.

Клейтон рассмеялся, оценив остроумие Уэллса, а затем сказал:

— Уверяю вас, что даже в таких обстоятельствах я бы не нарушил мой кодекс. Мы вправе не следовать ему только в случае, если сталкиваемся с каким-нибудь магическим существом.

Сказав это, он замолчал и только поглядывал на Уэллса.

— Что вы хотите этим сказать, черт побери? — воскликнул тот.

— Я пытаюсь объяснить вам, что вы… особенный.

Уэллс ошарашенно взглянул на агента.

— Вы намекаете на то, что я вампир? — Писатель язвительно усмехнулся. — Уверяю вас, моя крестцовая кость совершенно нормальна. Не заставляйте меня раздеваться и демонстрировать ее.

— Я не нуждаюсь в доказательствах, — с серьезным видом ответил агент. — Я видел ваше отражение в зеркале гостиной.

— Ясно. Тогда… кто же я такой, по-вашему?

— Вы… путешественник во времени, — торжественно объявил Клейтон.

Уэллс расхохотался.

— С чего вы это взяли? Потому что я написал «Машину времени»? По-моему, вы слишком увлеклись моими романами, агент.

Клейтон холодно улыбнулся.

— Как я вам уже сказал, мне в моей работе приходится сталкиваться с невозможным.

— И вы встречались с людьми, прибывшими из будущего благодаря машинам, подобным той, что я изобрел в романе? — рассмеялся Уэллс.

— И да, и нет, — загадочно произнес Клейтон. — Я действительно сталкивался с некоторыми путешественниками во времени. Правда, боюсь, что они предпочитают путешествовать иным способом. Описанная вами машина вполне правдоподобна, но в будущем все попытки перемещаться во времени с помощью науки закончатся неудачно, — сообщил он. — В будущем путешествия во времени станут осуществляться с помощью мозга.

— С помощью мозга?

— Именно так. У меня уже был, так сказать… определенный контакт кое с кем из этих путешественников. По крайней мере достаточный, чтобы узнать об открытии в человеческом мозгу своего рода кнопки, нажав на которую можно переместиться в любом направлении по временному потоку, хотя, к сожалению, нельзя заранее определить конечную точку этого путешествия.

Писатель слушал с недоверчивым выражением на лице.

— Как вы понимаете, это весьма упрощенное объяснение, — добавил Клейтон. — Но по сути все обстоит именно так.

— Допустим, то, что вы говорите, верно… — начал Уэллс. — Но почему вы думаете, что я способен на это?