Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов

«Блин, да как же тебя расшевелить-то? – удивленно проворчал про себя Елисей. – Кукла говорящая, а не дочка казачья. Добре», – вздохнул он, так ничего умного и не придумав.

– Пошли, скажу дядьке Святославу, что мне все нравится, – сказал он, поднимаясь.

Они вышли на крыльцо, и Елисей, подойдя к старику, снял папаху и, коротко поклонившись, поблагодарил:

– Спаси Христос, дядька Святослав, за помощь, да заботу. А за обещание свое покоен будь. Дурного не сделаю.

– Стало быть, остаешься, казачок? – лукаво усмехнулась бабка. – А не страшно?

– А чего бояться? – не понял Елисей.

– Так про меня говорят, что ведьма я. Иль не слыхал?

– Не слыхал, – с улыбкой качнул парень головой. – Да и не привык я сплетням бабьим верить. Не от большого ума такое рассказывают. Я вот только мебель всякую да утварь под себя завести хочу. Дозволишь ли?

– Да бога ради, – отмахнулась бабка. – Вези, чего хочешь. Святослав вон кажет, что ты и дома-то бываешь только ночью. Верно ли?

– Верно. В мастерской работы много.

– Оружейник, значит, – задумчиво хмыкнула Радмила. – А сможешь Марье такой пистоль сделать, чтоб она от любого татя отбиться могла?

– Для такого дела пистоля мало. Тут еще характер нужен. И умение, – вздохнул Елисей. – Само оружие стрелять не станет. Без человека оно просто железо. А сделать можно. Задачка-то плевая.

– Про умение это ты верно сказал, – крякнул старый казак. – Говорил я тебе, Радмила, без умения пустое всё.

– А вот пусть он сделает, да и научит ее, – тут же среагировала бабка. – Сам знаешь, не вечная я. А не станет меня, кто девку защитит? Ты? Так и ты не вечен. А сыновья твои да внуки нас и знать не желают. Не ровня мы им, – последние слова Радмила произнесла, словно выплюнула.

– Уймись, – снова рыкнул старик. – Что, Елисей, сможешь обучить ее? – повернулся он к парню.

– Чего ж не обучить, ежели сама захочет, – задумчиво протянул Елисей. – Только оружие ей придется легкое делать. Рука у Марьи маленькая. Легкая. Значит, и оружие такое нужно.

– Что, уже выкручиваться начал? – фыркнула бабка.

– Думаю, – качнул Елисей головой. – Моим калибром ей кости в руке сломает при отдаче. А вот ежели малый калибр делать, то и стрелять у нее получится спокойно. Значит, механизм можно оставить тот же, а калибр уменьшить. Ей с тем оружием не воевать. В город надо ехать. Мастер там у меня есть, который умеет стволы для оружия огненного ковать. Его озадачить придется. А там и остальное сделать не сложно.

– Ишь ты, и вправду оружейник, – удивленно хмыкнула Радмила. – И во сколько мне такой пистоль встанет?

– Так отдам, – отмахнулся Елисей, уже погрузившись в расчеты минимизации механизма револьверов для скрытого ношения. Или как их называли в его мире, дамский вариант. – Меня дядька Святослав двуручному бою учит, вот за то и отдарюсь.

– Неужто правда? – охнула бабка, глядя на родственника не-верящим взглядом. – Неужто сподобился? Как же так-то?

– У него стрела громовая, – тихо буркнул старик. – От деда осталась. В общем, из наших родов он.

– От оно как, – удивленно протянула Радмила. – То-то я думаю, с чего ты так за него обеспокоился. Ясно теперь. Ну и слава богу. Хоть мастерство не пропадет.

– Вот и я так подумал, – нехотя кивнул старик. – Ну да ладно. Елисей, отвезешь меня до дому?

– Конечно, – быстро кивнул парень, направляясь к своему выезду. – Заодно и на базар заеду. Кой-чего прикупить надо.

Отвязав повозку от фургона, он помог старику усесться и, выведя повозку за ворота, направил ее к дому Святослава. Высадив его, Елисей заехал в комендатуру и, сообщив штабс-капитану, что нашел новое жилье, отправился за покупками. Прикупив гвоздей, пару одеял и кое-что из продуктов, он уже начал разворачивать повозку, когда увидел идущую по улице Наталью. Сделав вид, что не замечает женщину, Елисей уселся на козлы, когда услышал за спиной грозный окрик Святослава.

– Наталья, а ну подь сюды, – скомандовал дед так, что даже матерые казаки из разъезда, проезжавшие по улице, невольно вздрогнули и прижали уши. – Ты что это удумала, дура баба? – зарычал старик так, что женщина невольно побледнела.

– Да что не так-то, дядька Святослав? – пролепетала она, осторожно подходя к нему.

– Ты почто смеешь на казака свою пасть грязную разевать? Почто кровь казачью позоришь попусту?

– Да кого ж я позорила? – вскинулась Наталья.

– А кто Елисея байстрюком назвал? Забыла, шалава, как с хлеба на воду без него перебивалась? Забыла, как он гостинцы девкам твоим возил? Забыла, что это его старанием у детей твоих хлеба досыта стало? Думала, как с пришлым связалась, так и из-под воли казачьей вышла?

С каждым словом старик делал шаг к ней и пристукивал клюкой по земле так, что выбивал в ней приметные ямки. Сообразив, что попала впросак, женщина потупилась и, повинно опустив голову, угрюмо молчала. А старик между тем продолжал бушевать, разойдясь не на шутку.

– Круг казачий тебе помогал, постояльца тебе выхлопотал, чтобы жить да детишек растить легче было, а ты чего удумала? Счастье твое, что уйдя, он сердца не держит. Что в доме осталось, тебе отходит. Елисея слово. Девок он твоих пожалел. А ты, геть с глаз моих. Нет тебе больше благоволения моего. Дура! – рявкнул старик так, что шарахнулись все свидетели этой экзекуции.

«Однако суров дед. И, похоже, авторитет у него в крепости серьезный. Надо бы разобраться, с кем меня жизнь свела», – думал Елисей, погоняя коня.

* * *

Вбив последний гвоздь, Елисей повесил на него трофейный ятаган и, спрыгнув с табурета, отступил к противоположной стене. Добытые у турок ковры заняли две стены, а на них он развесил все трофейное оружие. Выбирал не по красоте отделки, а по качеству клинков. Хозяйки дома, не сдержав любопытства, вежливо постучавшись в дверь, вошли и, разглядев, чем он занят, удивленно замерли на пороге.

А посмотреть теперь тут действительно было на что. Коллекция оружия, собранная парнем, впечатляла. Булатные клинки, роскошно отделанные штуцера и