Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая

себе, хотел посмотреть хотя бы на то, как его разукрасили гречи. Ну а заодно и глянуть на ту темницу, в которую в начале нашего знакомства меня обещала посадить Ласла.

Темница оказалась не самым приятным местом в замке Лэд. Располагалась она внутри скалы, на которой стоял мой новый дом, и узкие окошки-бойницы ее выходили прямо из отвесного склона. Впрочем, в эти самые окна просунулась бы только что мышь, а вот толстая крыса уже бы не пролезла. Зато свет и свежий, холодный ветер, через них проникали отлично. Никакой сырости и плесени на гладких, каменных стенах, никаких узников в кандалах и стонов из пыточной — просто цивилизованная тюрьма с одиночными камерами и скудным пайком. Дверей здесь не было, лишь решетки без единого намека на замок или запор. И заключенные, что удивительно, вели себя весьма мирно — я видел их изредка сидящими на узких кроватях и глядящих на нас сонными глазами.

— А вот мы и пришли, — почти радостно оповестила нас Лука, подойдя к одной из решеток и помахав заключенному рукой. — Норлейв, как дела? Как синяки?

Кая, что немой тенью везла мою коляску, подкатила меня поближе и я увидел мужчину лет тридцати. Надо признаться, представлял себе я шакала как-то по-другому. Из-за его внешнего вида на водном плане я ожидал увидеть темноволосого, хищного парня со злобным взглядом. Но предатель оказался высоким, словно каланча, блондином — поджарым, и, не считая следов побоев, красивым. Отросшие волосы цвета сухого песка перемежались с сединой, особенно много ее скопилось у висков. К тому же Норлейву было явно не до нас. Он сидел ссутулившись и смотрел вяло, флегматично своими подбитыми, заплывшими глазами.

— Что, позлорадствовать пришла, лиса? — спросил он вежливым, тихим голосом, а потом поймал в фокус нас с Ласлой и Каей. — А… вон оно что. Кажется, сейчас у меня прибавится синяков.

— Вовсе не обязательно, — благодушно сообщила ему Лука. — Будешь отвечать на наши вопросы добровольно — вернешься в камеру таким, какой был. Ну что, Норлейв, готов сотрудничать с короной?

В ответ шакал тяжело, устало вздохнул и флегматично почесал свою тощую шею. От этого воротник тюремной робы — зеленой просторной рубахи — сбился, и я увидел краешек чего-то красного, горящего, словно сигнал светофора.

— Что у него на шее? — спросил я тихо у Каи.

— Усмиряющий обруч, сон Розалинд, ошейник, — так же тихо пояснила мне она мне, не решившись видимо обращаться на «ты» при Норлейве. — Для него сейчас все как в тумане. Для его же блага.

— Да, а то бы сейчас он либо пытался протиснуться в бойницу, либо взламывал магический замок на двери, либо еще что-нибудь вытворял в этом же вроде, — подхватила Лука. — Мы на всех заключенных этот замечательный артефакт используем, чтобы не брыкались и не пытались сбежать…

Со стороны входа в темницу раздались шаги, и нас нагнал Эллиот — при полном параде и в сопровождении четырех стражниц. Я вздохнул и попытался ему улыбнуться, но на мою улыбку парень не ответил. Напротив, увидев меня, он поморщился и спросил почти брезгливо:

— Мрак, ваше величество, зачем вы позволили ему сюда прийти? Только мы начнем этому подонку Норлейву гвозди под ногти вбивать, как эта неженка грохнется в обморок.

— Твоя правда, — поморщился я, представив себе этот кошмар. — Но я не собираюсь оставаться до пыток.

— Тогда какого ты сюда пришел, катись вместе со своей канарейкой наверх, — велел мне Эллиот, но Ласла его грубо остановила.

— Заткнись, Элли. Лучше вытащите этого шакала из камеры и отведите в комнату с зеркалом. Хочу лично его допросить. Ганс, ты мне поможешь?

— Если ты не заставишь меня вбивать ему гвозди под ногти — то да, — поморщился я.

— Не заставлю, — вздохнула шумно Ласла, а потом отошла в сторонку, дав дорогу своей личной охране и пояснила. — Они шутят, Ганс. На войне, конечно, мы пользовались и такими грубыми методами, но в мирное время мы обходимся магией и микстурой правды.

Эллиот быстро прикоснулся рукой к решетке, и прутья втянулись в стены и пол. Две стражницы оперативно вошли в камеру и, подхватив шакала под руки, заставили его встать. Норлейв не сопротивлялся. Он был действительно словно пьяный или больной — такое ненормальное состояние. Вслед за ним, ведомым стражницами, мы устремились дальше по узкому коридору, который закончился тремя дверьми. Именно одну из них и открыл Эллиот — все так же, прикосновением руки, никакого замка на ней не было, да и ручки тоже.

За дверью оказалась действительно «комната с зеркалом», иначе и не назовешь. Это самое зеркало занимало целиком одну из стен, и я только цокнул языком, увидев его. Здесь, в Вадгарде, не изобрели еще альтернативы серебряному напылению, потому зеркала стоили дорого. Даже, я бы сказал, очень дорого, зачастую дороже драгоценностей, так как серебро это являлось редким металлом и добывали его в небольших количествах только у нас, да на материке розы. Потому я прекрасно понимал, что предо мной на стене висело целое состояние. И перед этим самым состоянием стоял стул.

— Какая-то магия? — уточнил я у Ласлы.

— Вроде того, — кивнула она и осторожно отобрала ручки моего кресла у Каи. — Дальше я сама, подожди за дверью

— Хорошо, ваше величество, — поклонилась моя рыцарша и вышла, бросив на меня напоследок обнадеживающий взгляд.

Тем временем стражницы усадили шакала на стул, привязали его ноги к ножкам а руки скрутили за спиной. Норлейв подергался, но скорее не чтобы освободиться, а чтобы чуть ослабить тугие веревки, поерзал и уставился на нас, вставших за его спиной, через зеркало.

— Мы будем на страже, — козырнул Эллиот, и я в очередной раз подумал, что если бы я не знал что он мужчина, никогда бы не догадался. — Зовите, если что-то понадобится.

— Да-да, — отмахнулась от него Ласла. — Идите.

Дверь за нашими спутниками захлопнулась, и мы неожиданно остались втроем — я, королева и шакал. Я с интересом поднял глаза на Ласлу, пытаясь понять, для чего предназначена эта комната, но сестра не обратила на меня внимания — сцепилась глазами с Норлейвом. Однако в их взглядах не было, что удивительно, ненависти. Две пары глаз изучали друг друга настороженно, одинаково рассеянно.

— Ну что ж, — в конце-концов заключила Ласла. — Норлейв, приказываю, не закрывай и не отводи глаза. Смотри в зеркало.

— Моргать можно? — спросил, поморщившись, пленник.

— Можно, — позволила Ласла, и сняла свой шлем.

Я заинтересованно замер, ожидая, что будет дальше. Но Норлейв не упал в обморок. Вместо этого он как-то испуганно вжался в спинку стула,