Пестрая бабочка. Боги и не боги - Кристина Белозерцева

— Ну, здравствуй, — улыбнулся голубоглазый, — ты подумала о том, что я говорил тебе?

А вот интересно, если я сейчас с воплем кинусь отсюда, меня примут за городскую сумасшедшую? А если ударю его ножом Да Ки Нэ, смогу убить?

— Прогуляемся? Не бойся, я не причиню тебе никакого вреда.

Он галантно подал мне руку, которую оставалось только принять, и мы медленно двинулись вдоль трибун. Вселенный смотрел куда-то вперед.

— Знаешь, я просто хочу на всякий случай сказать это вслух. Меня будут искать, — хмуро проговорила я, все еще не в состоянии прийти в себя после того, как увидела в палатке совсем другого Дэвлина.

Вселенный рассмеялся, весело и необидно.

— Разумеется. Ты же не думала, что я собираюсь тебя похитить?

Комментировать не хотелось.

— Похоже, демон не ожидал столкнуться здесь со жрецом, а? Как он? — продолжил вселенный.

Я посмотрела на него хмуро, снизу вверх, решительно не зная, что тут можно ответить.

— Я спрашиваю только потому, что мне хотелось бы самому встретиться с ним на поле.

— Н-да? Ваши чувства удивительно взаимны.

Он посмотрел на меня сверху вниз и слегка пожал мои пальцы, улыбнувшись.

— Не бойся за него, я бы не имел права убить его своими руками ни при каких обстоятельствах. Договор. Ты же знаешь про Договор?

— В общих чертах.

Мимо нас промелькнула хихикающая стайка молоденьких дам в цветных тяжелых платьях с золотым и серебряным шитьем. Они посмотрели на моего нежданного спутника весьма заинтересованно.

— Я тебе не враг, — тихо сказал мужчина, — поверь мне, пожалуйста.

— Хорошо. Тогда скажи мне одну вещь, — смотрела я на носки своих туфелек, — мы же впервые встретились на дороге в Ронде? Сложно понять, что происходит, когда ты все время меняешь лица.

— Да. В Ронде.

— Как ты понял, что я — геомант?

Он остановился, пропуская нескольких всадников в цветах князя, видимо, из личной гвардии, а потом мы двинулись дальше в сторону лесной опушки. Подальше от пестрой толпы. Кажется, он правда не собирался причинять мне вред. Но он же — враг? Их зарождающаяся «дружба» с Дэвлином касается меня? Или нет? Я почувствовала настоятельное желание прояснить таки, кем же мы все в нашей милой команде друг другу приходимся? Друзья? Компаньоны, собравшиеся ради приключений и наживы, как сказал когда-то Эрик? Или высший демон со свитой, как предположил при первой встрече Вэль?

— Сначала я почувствовал изменение мира, — продолжил белый рыцарь, возвращая меня к реальности, — ты же пыталась что-то сделать тогда? С помощью своего дара?

— Да, — призналась я, — это из-за разбойников. Я хотела, чтобы дороги стали безопаснее. Это глупо, наверное.

— Вовсе нет, — возразил ангел, примеривший смертную оболочку, — изменить мир к лучшему, пожелать милосердия для людей — это… Как тебе сказать? Это красиво. А потом я увидел тебя на той дороге. Ты была испуганная и запутавшаяся. Я слегка коснулся твоих эмоций, извини. Ты же тогда не смогла убить человека, верно? Хотя твой спутник практически заставил тебя это сделать. Вот тогда-то мне и стало тебя бесконечно жаль. Потому что он ломал тебя. Самую твою суть. Болезненно. Шокирующе. Тебя нужно было вытаскивать.

Это было правдой. Увы.

— Понятно, — кивнула я, когда над нашими головами переплелись ветви деревьев, закрывая от солнечных лучей, — теперь я хотя бы знаю, как это все началось.

— Отчасти.

— А здесь? Сейчас? Говоришь, что не враг, а сам пообещал отправить моего друга в Бездну.

Мы остановились у маленького озера на опушке леса. Белый рыцарь сел на ствол поваленного дерева, потом расстегнул свой плащ и постелил его рядом, предлагая и мне присаживаться.

— Подумай сама. Здесь ведь земли Эмпиреев. Вы явились на земли с чужим влиянием. Кристина, неужели у меня нет права даже защищаться?

Белый рыцарь улыбался, а я отвела глаза и принялась ломать в пальцах сухую веточку, возразить-то мне было нечего. Я на секунду поставила себя на его место. Защищались бы мы? Ха. Скорее было бы что-то вроде превентивного удара. Выжившие бы закончили свой путь на крюках в подвале дэвлинского Замка.

— А что будет, если мы просто уйдем отсюда? Тогда конфликт будет исчерпан? — попыталась я все же найти компромисс.

Он покачал головой.

— За первый же месяц вы захватили две области на юге. Там сразу начались стройки, потянулись люди. Ожил храм какого-то древнего божества. Разве вы остановитесь на этом?

Я смотрела, как на противоположный берег озерца выбралась выдра с серебристой рыбиной в зубах. Зверек ловко потащил добычу за собой и скрылся в зарослях густой травы. И снова ангел был прав.

— Я не знаю. Думаю, мы вполне могли бы вернуться за Хребет…

— А я знаю. Твои друзья — чудовища.

— Чудовища? — изумилась я. — Служители культа Всеединого жгут людей. Живьем!

Он посмотрел мне в глаза. Без злобы. Без нездорового блеска.

— Ты разве сама ни разу не сжигала людей?

— Я защищалась!

— Это только одна сторона. Служители кроме всего прочего уничтожили культ Хэль, который приносил в жертвы людей. И выжгли пятна Хаоса. Ты видела, какие тут земли? Ни чудищ, ни мутантов, люди могут ходить в лес, опасаясь только волков да медведей. Мы сохранили этот кусок мира. А что делаете вы? Ты знаешь, что такое Красный Замок?

— Нет, — покачала я головой.

— Поинтересуйся. Ты не представляешь, сколько людей из-за него, так или иначе, погибло. Уж не говорю о том, что творил бывший владелец, которому ты так великодушно помогла избежать ответа за все.

«Ага. А еще зараженный Хаосом город, из которого мы спасли только двух щенят», — подсказал Лусус.

— Хочешь сказать, что с твоей точки зрения, я — зло?

Я внезапно поняла, что именно этот вопрос мучает меня уже некоторое время. Безотносительно всей этой ангельской темы — в общечеловеческом понимании.

Он улыбнулся и внезапно погладил меня по голове.

— Да что ты. Зло! Не с такой душой. Просто ты связалась с дурной компанией. Знаешь, как это бывает? Зло — просто расставляет декорации. Раз, и тебе приходится защищаться, и ты убиваешь человека. Потом тебе нужно защитить близкого, и ты перестаешь быть разборчивой в методах. А потом возникает сложный вопрос. Критичный. Или ты делаешь что-то совсем выходящее за твои рамки. Сжигаешь деревню. Убиваешь невиновного. Или допускаешь это. Но все ради близких. Ради друзей. И все. Черта перейдена. И больше тебе не будет ни покоя, ни радости. Останется только вопрос: могла ли я поступить по-другому.

Он настолько отвечал моим мыслям, что было страшно. Серая лохматая туча закрыла солнце. Сразу резко потемнело.

— Чего ты хочешь? — глухо повторила я.

— Я уже говорил — помочь тебе.

— Почему?

Вселенный тихо и мелодично рассмеялся.

— А ты, если увидишь, что кто-то слабее тебя попал в беду, разве ты не захочешь помочь? Особенно, если этот кто-то тебе искренне симпатичен? Прости, мне пора оставить этого человека. Да и твой друг будет скоро стрелять. Думаю, ты расстроишься, если пропустишь это. Но мы еще увидимся.

Он встал и протянул мне руку, помогая подняться с бревна.

— Когда увидимся? Когда ты попытаешься ранить моего друга? — я всегда наглею, когда чувствую себя не в своей тарелке.

— Ничего фатального. Просто выбью его из седла.

«Если сможешь», — фыркнул Шепот.

— И это началось из-за всего лишь одной души?

— Незримые войны идут из-за каждой души. Просто в нашем случае борьба приобрела слишком…гм-м…физическую форму. Приятно было поговорить с тобой. Увидимся еще.

Он проводил меня до трибун и растворился в толпе. Двухметровый парень в ослепительных белых доспехах. Растворился. М-да. Это какая-то магия прямо.

Я задумчиво смотрела, как Вэль легко всаживает стрелы в мишени, чувствуя некоторую раздвоенность. Кто прав? Как понять, что я поступаю — верно? Особенно, если разум и совесть говорят одно, а чувства — другое.

В итоге снежный эльф, которого теперь называли исключительно по его прозвищу «Снежный лис» — за разрез глаз на маске — попал в финал вместе еще с тремя участниками. Еще один парень тоже стрелял потрясающе, особенно учитывая, что у Вэля был в этот раз обычный лук. Но при этом альфар был настолько изящен в каждом движении, что к концу соревнований лучников какой-то ушлый торговец принялся торговать бумажными белыми масками. Я готова была поставить что угодно на то, что серебро за них шло в карман одного рыжего типа. Когда Вэль в конце повернулся к трибунам, белые маски пестрели повсеместно. Он застыл в изумлении, а потом с достоинством поклонился, что вызвало просто невероятную бурю на трибунах. Особенно у молодых женщин.

Я поймала его у выхода, и мы остались рядом со сценой. Вэль лучился радостью, счастьем и очаровательным смущением.