Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Улам

Троцкий был вне себя от гнева. Как можно заключать союз с атаманом, который занимается грабежами и устраивает еврейские погромы? Даже когда махновцы боролись бок о бок с красными против Деникина, Троцкий дал им такую оценку: «Эта «армия» не знает, что такое приказ и дисциплина. Нет источников снабжения… В этой «армии» офицеров выбирают… Темные обманутые… вооруженные массы стали слепым орудием в руках авантюристов… Пора покончить с этим полукулацким, полуанархическим разгулом…»[380]

Однако сотрудничество Махно продолжалось довольно долгое время, и только в 1921 году, когда в нем отпала необходимость, банда была разгромлена, а сам батька сбежал из страны.

Если бы армию возглавлял не общепризнанный анархист, то махновцы не слишком бы отличались от Советской армии на начальном этапе или партизанских отрядов. Троцкий делал все возможное, чтобы преобразовать ее в дисциплинированную армию. Он был ярый сторонник привлечения бывших царских офицеров. И большевики, и белые единодушно сходились в одном: царские офицеры много сделали для победы Красной армии. Старые коммунисты препятствовали привлечению этих людей к службе в армии. Для многих коммунистов, кто взял на себя командование или был в армии комиссаром, приход царских офицеров представлял прямую угрозу. Троцкий всячески оберегал профессиональных офицеров, не скупился на похвалы и ограждал от нападок доктринеров. В партийных кругах язвили по поводу того, что он защищает «господ» и всегда готов наказать коммунистов. Хорошо известен его приказ, в котором говорится, что в случае дезертирства подразделения сначала будет расстрелян комиссар, а потом командир. Троцкий, в отличие от Ленина, был нетерпим к любым проявлениям хулиганских действий по причине излишнего пролетарского рвения. За мародерство красноармейцев ждало суровое наказание. Троцкий зашел так далеко, что выразил протест против вымогательства и оскорблений, которым подвергалась буржуазия на вновь захваченной территории.

По иронии судьбы Ленин оказался в выигрыше от жесткости и авторитаризма своего наркома по военным делам. Теперь по сравнению с Троцким Ленин, сторонник строгой дисциплины, что вызывало раздражение многих большевиков в первые месяцы революции, казался чуть ли не анархистом. Это стало нормой ленинского руководства Советской Россией: заместитель предлагал стратегию, которая оскорбляла многих своим авторитаризмом, а Ленин, оставляя суть предложения, формулировал его приемлемым для всех образом. Таким образом он завоевывал доверие и умерял растущий антагонизм среди амбициозных коммунистических лидеров.

Такая методика укрепляла его влияние в партии, но в то же время создавала почву для борьбы за власть, которая переросла в открытое противостояние, стоило Ленину отойти от кормила власти.

Иногда Ленину приходилось вмешиваться в решение наиболее важных военных вопросов. Несмотря на возражения Троцкого, Ленин утвердил замену Вацетиса, главкома Вооруженных сил республики, на С.С. Каменева, тоже бывшего царского офицера.[381]

В своих воспоминаниях новый главком С. Каменев пишет, что редко видел Ленина. Иногда он в общих чертах обрисовывал Ленину военную операцию и как-то не смог удержаться, чтобы не обратить внимание на изящество маневра. Ленин сухо ответил, что работа главкома заключается в том, чтобы уничтожить врага, и не важно, как это будет сделано, изящно или нет.

Крайне осмотрительный в том, что касалось военных вопросов, Ленин забыл о всякой осторожности, как только почувствовал вероятность коммунистической революции на Западе. Теперь, в 1918 году после поражения германской империи, он представлял себе берлинскую версию Октябрьской революции. Несмотря на нехватку продовольствия, правительство Советской России предложило свою помощь в решении продовольственного вопроса новому социалистическому правительству Германии. Ленин обратился к Красной армии с призывом «помочь немецкому народу» в возможной борьбе против «франко-английских империалистов».[382]

Голодная Россия находилась во власти Гражданской войны, еще только делались первые шаги по созданию Красной армии, измученной массовым дезертирством, а Ленин уже предлагал сражаться на чужой земле с армиями победивших союзников и регулярной немецкой армией. Можно сказать, что поражение германского коммунизма в январе 1919 года, когда восстание «Союза Спартака» было подавлено, а его лидеры Карл Либкнехт и Роза Люксембург убиты, было ниспослано судьбой, чтобы спасти от гибели русский коммунизм.[383]

Недолго просуществовали провозглашенные на Западе советские республики, каких-то два года. Приветствуя революционные правительства Венгрии и Баварии, Ленин дал им мудрые советы, представлявшие собой конкретную программу действий пролетарской партии, вставшей у власти.[384]

В 1920 году Ленин опять был готов, отбросив благоразумие, нести коммунизм в сердце Европы.

Безусловно, условия были гораздо более многообещающие, чем в 1918—1919 годах. Красная армия стала огромной силой. Не считая армии Врангеля, засевшей в Крыму, основные силы белых были разгромлены. Поляки, начавшие весной активное наступление на Украине и дошедшие до Киева, в течение нескольких недель были отброшены в Польшу. Разгром врага вызвал подъем национализма. Некоторые публикации в прессе были откровенно шовинистическими, и Троцкий был вынужден сделать выговор редактору военного журнала, в котором «вероломному иезуитству поляков» противопоставлялась «открытая и честная» русская душа.[385]

Успехи Красной армии вернули Ленина к прежним мечтам: Красная армия доходит до границ Германии и оказывает поддержку немецкому коммунистическому движению. В марте Ленин заявил, что по сравнению с первыми днями революции коммунисты реальнее смотрят на мир. «Мы сделали много глупых ошибок во времена Смольного… когда правили хаос и энтузиазм».[386]

В июле он опять был охвачен идеей протянуть руку немецкому пролетариату. Красная армия изгнала поляков с Украины и Белоруссии, и Россия могла добиться выгодного мира. Но большевики, в данном случае именно Ленин, настаивали на переносе наступления на территорию Польши и продвижении войск к Варшаве. Согласно советским условиям Польша должна была превратиться в государство – сателлит России. Создание Временного революционного комитета Польши, который, очевидно, должен был стать первым польским большевистским правительством, говорило красноречивее выставленных условий. его председателем был Юлиан Мархлевский; среди членов – Ф. Дзержинский и И. Уншлихт. Ни один из членов комитета не имел в течение нескольких лет никаких связей с польским рабочим классом. Сами имена членов предполагаемого правительства наводили на мысль, что радикально настроенные польские рабочие примут участие в защите своей страны.

Не обращая внимания на предупреждения поляков и собственных военных экспертов, с нетипичным для него нетерпением Ленин настаивал на скорейшем наступлении на Варшаву. Связь с Россией скомпрометировала польский коммунизм в глазах польских рабочих и крестьян, и не было надежды, что польский пролетариат поднимет восстание в Варшаве и других крупных городах. Троцкий был среди сомневающихся, но их возражения не принимались в расчет. Ленин настоял на своем.

В августе Польша перешла в наступление, и Красная армия потерпела самое серьезное поражение за три года ее существования. Анализ поражения, как всегда, вызвал политическую полемику. Троцкий заявил, что именно Сталин, как политический комиссар Южного фронта, отказался оказать помощь армии, двинувшейся на Варшаву, а настойчивость Ленина привела к рассредоточению русских сил и явилась причиной поражения[387]. Командующий Западным фронтом Тухачевский, двадцатисемилетний бывший царский офицер, сам обвинил себя в скрытых политических амбициях, которые заставили его броситься на поиски быстрого успеха.

Несмотря на все объяснения, трудно поверить, что Советская Россия была уже достаточно сильна, чтобы победить и руководить двадцатипятимиллионной страной и, что кажется еще более фантастическим, попытаться провести советизацию Германии. Скорее всего, захват Варшавы мог иметь в конечном счете гибельные последствия для коммунизма в России.

Впоследствии Ленин был вынужден признать, что в Польской кампании он был неоправданно оптимистичен и есть его доля вины в поражении России. Он тяжело расставался с мечтой о революции в Германии даже после подписания мирного договора с Польшей, который привел к территориальному разделу, сохранившемуся до 1939 года. Ленин ностальгически вспоминал об упущенной возможности: «Если бы Польша стала советской, если бы рабочие Варшавы приняли помощь от Советской России… Версальский договор развалился».[388]