Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Соглашаясь работать на Обаму, я был полон решимости воспользоваться дополнительным сроком в должности для того, чтобы организовать структуру вооруженных сил, бюджеты и военные программы именно с учетом новой реальности. Когда экономический кризис в стране стал очевидным, я понял, что оборонный бюджет слишком явная мишень: конгресс и президент попросту не смогут его проигнорировать. Поэтому я решил сыграть на опережение, представить на рассмотрение сырой, контрпродуктивный и потенциально опасный бюджет, показав тем самым, что мы в министерстве в состоянии сами расчистить наши бюджетные и закупочные «конюшни». Я надеялся, что если Пентагон дерзко продемонстрирует готовность снизить бюрократическую нагрузку, повысив при этом военный потенциал страны, то при неизбежном грядущем крушении бюджетного поезда мы пострадаем только, что называется, по касательной. Увы, я был, скажем так, чрезмерно оптимистичен.

Мои приоритеты были ясны: продолжать заботиться о военнослужащих и их семьях; стремиться к наилучшей сбалансированности между подготовкой к будущим масштабным конфликтам и поддержкой наших вооруженных сил в войнах, в которые мы уже вовлечены и, вероятно, окажемся вовлечены в ближайшие годы; подкрепить эту сбалансированность грамотной бюджетной политикой; реорганизовать процедуру военных закупок и избавиться от просроченных и финансово неподъемных программ; сделать все возможное, чтобы увеличить наши шансы на успех в Афганистане. Первые три приоритета означали продолжение моей войны с Пентагоном, второй и третий также сулили войну с конгрессом, а четвертый подразумевал войну с Белым домом. Значит, каждый день всего моего срока на посту министра придется воевать на несколько фронтов. Сдаваться заранее я не собирался. Подобно Обаме и Бушу я быстро начинаю скучать от спокойной жизни.

Что касается заботы о войсках, то осенью 2008 года я услышал о значительном несоответствии сроков медицинской эвакуации с поля боя в Ираке и в Афганистане – норматив для Ирака составлял один час, а для Афганистана – почему-то два. Изучив историю вопроса, я выяснил, что санитарные вертолеты НАТО не летают (наши, американские, летали) при «недостаточной видимости», то есть в сумерках, в темное время суток или в плохую погоду, равно как и не садятся в «небезопасных» посадочных зонах. Разумеется, именно в таких условиях и в таких местах чаще всего и требовались санитарные вертолеты. Следом на меня свалилось и другое малоприятное открытие: оказывается, когда в Афганистане поступал запрос на использование вертолета американских ВВС для эвакуации раненых, его должен был одобрить старший командир. Короче говоря, сплошные задержки, при том что каждая минута на счету.

Двенадцатого ноября я направил председателю Объединенного комитета начальников штабов служебную записку о необходимости «энергичных усилий» по приведению норматива медицинской эвакуации в Афганистане к одному часу и сопроводил текст пометкой «срочно и приоритетно». К моему изумлению, Майк Маллен, Объединенный комитет и гражданские и военные медицинские чиновники принялись возражать – дескать, в указанной мере нет ни малейшей необходимости. Учитывая, что выживаемость раненых превышала 95 процентов, а уровень их смертности при эвакуации, равно в Ираке и Афганистане, стабильно держался на 4–5 процентах, чиновники от военной медицины не видели повода добиваться уменьшения нормативного времени эвакуации раненых с поля боя в Афганистане. Хирург Объединенного комитета, однозвездный адмирал, заявил, что при достижениях современной военной медицины двухчасового норматива вполне достаточно, и председатель ОКНШ его поддержал. ВВС тоже выступили против шестидесятиминутного стандарта; ВМС, как говорится, тянули паузу, только сухопутные войска и моя канцелярия ратовали за изменения норматива. Бюрократы видели только цифры, и ничего более.

Не стану скрывать, я разозлился не на шутку. На общем совещании старших офицеров и гражданских руководителей я сказал, что мне наплевать на статистические выкладки, что, будь я солдатом, которого только что подстрелили или который подорвался на мине, моим единственным желанием было бы увидеть как можно скорее санитарный вертолет. Я прибавил, что солдат, отправляясь в Ирак, уверен – за ним, если его ранят, прилетят в течение часа. Почему для военнослужащих в Афганистане приняты другие стандарты? Я подчеркнул, что это не сугубо санитарная проблема, эти нормативы оказывают влияние на моральное состояние и боевой дух, и в наших силах, слава богу, все исправить.

Промежуточное решение заключалось в немедленном выделении дополнительно десяти вертолетов и трех мобильных хирургических комплексов для южных и восточных районов Афганистана, где наши войска наиболее активно участвовали в боевых действиях. К концу весны туда должны были перебросить еще пятнадцать вертолетов и три мобильных госпиталя. В январе 2009 года эвакуация раненых в Афганистане в 76 процентах случаев занимала больше часа; к июлю число «затяжных» эвакуаций снизилось до 18 процентов.

В мае 2009 года я побывал на юге Афганистана, на передовой оперативной базе «Бастион» в провинции Гильменд, где посетил хирургический стационар и вертолетную часть, отвечавшую за эвакуацию раненых. Один из тамошних хирургов сказал мне, что до появления дополнительных вертолетов они часто не могли спасти жизнь солдату, потерявшему в бою или при взрыве обе ноги, но теперь спасают регулярно. Эти врачи – особая категория людей, а эвакуационные экипажи просто незаметные герои, которые ради спасения товарищей по оружию совершают вылеты в такие места и в таких условиях, какие и не снились гражданским. Всего-то и понадобилась очередная маленькая война внутри Пентагона, чтобы обеспечить их инструментарием, с помощью которого они могут наиболее эффективно выполнять свою работу.

Примерно в то же время, когда возникла ситуация с эвакуацией раненых, стало окончательно понятно, что в Афганистане требуется MRAP-подобная машина, сконструированная специально под особые местные природные условия. При уровне потерь вполовину меньше, чем в случае танка М1А1, и около четверти для «хамви», MRAP доказал свою полезность на ровной местности и на относительно приличных дорогах Ирака. Но эти транспортные средства были слишком тяжелыми, с трудом маневрировали на пересеченной местности, поскольку не предназначались для бездорожья, и оказались чересчур широкими для узких грунтовых дорог Афганистана (зачастую там дорог не было вообще – так, просто колея). И снова, постоянно подгоняемая сотрудниками моего аппарата (и мною лично), специальная проектная группа MRAP засела за работу – и вскоре представила более легкий и маневренный автомобиль, MRAP-ATV (вездеход). В конце июня 2009 года был подписан первоначальный контракт на производство. Первые MRAP-ATV поступили в полевые части в Афганистане в начале ноября. Быстрота, с которой все происходило – на это ушло меньше года, как с оригинальными MRAP, – была попросту невозможной в рамках обыденного бюрократического процесса. И опять конгресс сильно выручил с деньгами.