Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   Кое-как отделавшись от нее и усадив в машину, я вернулась в клуб за собственными вещами. К четырем утра уже почти никого не осталось, две трети примерно потянулось к выходу, и танцоры вздохнули спокойно. Я как раз куртку надевала, выправляя из-под нее волосы, когда взглядом зацепилась за одну мужскую фигуру. Походка и осанка кого-то напомнили, и я даже прищурилась, пытаясь понять, кого именно. Словно почувствовав, что на него смотрят, парень обернулся, вопросительно на меня поглядел несколько секунд, а потом его ярко-голубые глаза расширились, выдавая огромное удивление.

   - Эээ...Саша?

   - Она самая, - улыбнулась я и покачала головой. - Не ожидала тебя здесь встретить... - прочитала имя, написанное на бейджике. - Джон. Давно имя сменил?

   Антон по-прежнему слегка ошарашенно смотрел в мое лицо. Никто из нас не ожидал подобной встречи.

   Глава 54.

Когда нам читали курс истории в университете,

я долгое время недоумевала над Владимиром Святославовичем.

Даже не над ним самим, а над тем, что он был канонизирован.

А за что, собственно? Он грабил, убивал и насиловал,

не испытывая при этом никаких мук совести.

Но после того как он по политическим и личным соображением

выбрал для нас христианство, он стал святым.

Куда делись все изнасилованные, убитые и ограбленные?

Вот вам и святость.

Саша

   Время пошло ему на пользу. Раньше, когда мы вместе жили, Антон был стройным, а когда стал работать грузчиком, то превратился в тонкого, как тростинку, но жилистого парня. Сейчас же руки бугрились выдающимися мышцами, а сквозь белую обтягивающую футболку просматривались скульптурные кубики живота, такие рельефные, что хотелось протянуть руку и потрогать их - на самом ли деле они такие твердые или так только на вид? Антон лоснился, как сытый и живущий в тепле кот, и даже блестел, правда, это заслуга скорее масла, нежели его самого. В общем, ничего общего с тем парнем, которым он был когда-то.

   - Польщена тем, что ты узнал меня, - тембр моего голоса автоматически стал бархатным, зовущим и медовым. Пусть я пока и забывалась, но рядом с мужчиной все штучки Элеоноры Авраамовны включались автоматически. С любым мужчиной. - А вот я тебя с трудом. Ты изменился, Антон.

   Он склонил голову набок и посмотрел мне в глаза. Пораженный. Удивленный. И восхищенный.

   - Ты тоже.

   - Я знаю. Как видишь, времени зря не теряла, - не успев застегнуть куртку, сняла ее и покружилась перед парнем, демонстрируя себя во всей красе. - Нравится?

   - Неплохо, - признал он.

   - Неплохо? Неплохо - это очень плохо, Антон. Очень плохо.

   - Ты занята сейчас? - перевел он разговор.

   - Нет. Устала, конечно, но домой можно пока не спешить. Выпьем кофе?

   Антон согласно кивнул, посмотрел на часы и попросил:

   - Подожди меня минут десять, хорошо?

   - Без проблем.

   Пока он метался по уже опустевшему танцполу, на повышенных тонах разговаривая с барменом, охранником и двумя парнями, не снявшими свои ковбойские шляпы, я удобно устроилась на диванчике, ногу на ногу закинула, периодически ножкой покачивала и наблюдала за этим мельтешением. Меня никто не трогал и, казалось, вообще не замечал. Антон освободился, кожаную куртку сверху накинул, воротник поднял и помог одеться мне.

   - Куда пойдем?

   - Тут неподалеку кофейня неплохая есть, - отозвался Антон.

   - Веди.

   Мы вели себя как два скорпиона, заинтересовавшиеся друг другом. Оба настороженные, удивленные, напряженные, находились постоянно наготове, непонятно только к чему, а еще каждую минуту друг друга пристально изучали. Антон был частью моего пограничного состояния, которое давно прошло, но тем не менее присутствовало в моей жизни. Он видел меня относительно честной, если под честностью можно понимать то, что мы почти не разговаривали, а значит, не врали друг другу. А еще - и самое главное - он реагировал на меня так, как я хотела.

   Мои однокурсники видели меня каждый день, поэтому переход из одного состояния в другое воспринимался плавно и не так сногсшибательно. Элеонора Авраамовна постоянно талдычила о том, что у мужчины при взгляде на меня должно перехватывать дыхание, учащаться сердцебиение и отключаться голова. Прекрасно. Я бы тоже такого хотела, только было сложно представить, что одним своим видом, целомудренным, кстати, женщина может вызвать такую реакцию. И мне легче было промолчать на такие слова, но в голове все равно крутилась мысль о том, что мужики двадцатого века, наверное, были по своей природе совсем другими. Когда-то я все-таки высказала такие предположения бабульке.

   - Другими? - презрительно фыркнула она и сморщилась. - Как были кобелями, так и остались.

   А Антон...Его реакция была для меня самой желанной, самой лучшей, которую только можно себе представить.

   Как обухом по голове. Так скажет Тошка спустя какое-то время, в мимолетном разговоре, когда мы вспомнили нашу не первую "первую встречу".

   - Я тебя еще раньше заметил, - рассказывал он и утвердительно кивал на мое удивленное выражение лица. - На тебя вообще многие смотрели. Ты была в окружении каких-то девчонок, они визжали, пили и показывали пальцами на сцену, а ты вся такая царственная сидела и с затаенной усмешкой на них смотрела.

   - Ты заметил все это, пока танцевал?

   - Я слишком долго на тебя смотрел. Поэтому заметил.

   Но этот разговор состоялся позже, а тогда мы, как самая обычная пара двух молодых людей, вошли в уютную кофейню, где витал потрясающе вкусный запах кофе и шоколада, устроились за столиком в глубине зала и ждали свой заказ.

   У меня было время триумфа, которым я упивалась как дорогим коллекционным вином. Антон следил за каждым моим движением. То, как я склоняю голову набок, то как таинственно и с толикой приглушенного эротизма улыбаюсь, то как постукиваю длинными и ухоженными ноготками по столешнице, то как слизываю капельку терпкого кофе с ложечки - он не пропустил ничего. А я отрывалась как могла. Вот он, вот он результат моих трудов. Ради этого я убила столько лет и буду убивать их дальше. Полный и окончательный триумф.

   - Чем ты занимаешься, Саш? - спросил Антон, глядя на меня исподлобья.

   - Учусь. Вполне серьезно собираюсь стать каким-нибудь редактором.

   - Поступила?

   Я кивнула.

   - В том же году. Через пару месяцев после тебя, плюс-минус, мы съехали, я всерьез начала готовиться. И вот, - развела руки в стороны, открыто демонстрируя себя. - Учусь, одним словом.

   - А Ритка с тобой?

   - Нет.

   - А где она?

   - Понятия не имею.

   - И что, нравится тебе этим заниматься? - парень по-доброму усмехнулся.

   - Конечно. Я стараюсь всегда заниматься только тем, что мне нравится. Особенно, если есть такая возможность. А ты? Давно в клубе работаешь?

   Он посмурнел, отвел глаза и неопределенно пожал плечами.

   - Ну так.

   При всем своем цинизме, который мне, безусловно, импонировал, Антон такой работы стеснялся, считая ее немужественной и не совсем достойной, но с другой стороны парень дураком не был, а также он не был уродом и вызывал у женщин вполне ожидаемые реакции. В этом вопросе снова сталкивалось снобистское, "правильное" воспитание и разочарование в людях.

   - Брось, Антон, что здесь такого? Другие мужчины обзавидовались бы тебе.

   - Чему завидовать?

   - Давай посмотрим, - за окном уже рассвело, кофейня наполнилась бодрыми и не очень бодрыми людьми, а мы все также разговаривали. - Во-первых, ты красив. У тебя прекрасное тело. Ты умен. Следишь за собой. Не заливаешь свою неудовлетворенность жизнью литрами жигулевского и...дай вспомнить. Ах да, - щелкнула пальцами, - тебе готова дать каждая первая. И ты спрашиваешь, чему завидовать?

   Впервые за несколько часов он искренне рассмеялся и даже успокоился. Еще немного поговорив, мы расплатились - платил Антон - и разошлись по домам.