История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер

доверие к поддержке Великобритании. Но со дня на день ожидалась победа маршала Виктора над остатками армии Кастаньоса, укрывшейся в Куэнке, и Жозеф решил вступить в Мадрид, как только о ней станет известно. Конечно, самым удачным событием стало бы взятие Сарагосы, но необычайное упорство ее защитников не позволяло пока на него надеяться.

Маршал Виктор, располагавший дивизией Руффена, незамедлительно направил ее в Аранхуэс на соединение с дивизией Виллата и драгунами Латур-Мобура, и 12 января выдвинул обе дивизии и драгун на Таранкон. Его силы составляли двенадцать тысяч человек, лучшее войско в Европе, способное опрокинуть в 3–4 раза больше испанцев, чем предстояло встретить.

Утром 13-го дивизия Виллата смело двинулась на Уклес. Позиция состояла из двух довольно высоких вершин, между которыми располагался городок Уклес. Крылья испанцев опирались на эти вершины, а центр – на город. Внезапно атаковав их своими старыми полками, генерал Виллат выбил противника со всех позиций. В то время как слева 27-й легкий опрокинул правый фланг испанцев, в центре 63-й линейный взял Уклес приступом, уничтожив около двух тысяч человек, вместе с монахами монастыря Уклеса, стрелявшими по французским войскам. Французы обошли испанцев справа и вынудили их отойти на Карраскосу, где в ущельях Алькасара их поджидала дивизия Руффена. Убегая во весь дух к Алькасару, несчастные действительно натолкнулись на эту дивизию, которая двигалась на них из узкого ущелья. Они тотчас заняли позицию для обороны, но, атакованные в лоб 9-м легким и 96-м линейным и обойденные 24-м, были вынуждены сдаться. Часть их попыталась прорваться в само ущелье, откуда вышла дивизия Руффена, и бежать через этот проход, где еще оставалась артиллерия генерала Сенармона, отставшая из-за дурных дорог.

Сенармон поставил свою артиллерию в каре и, стреляя во все стороны, остановил колонну беглецов, отбросив ее на штыки дивизии Руффена. В результате этой блестящей операции было взято в плен около тринадцати тысяч человек и захвачено тридцать знамен и многочисленная артиллерия.

Победа в Уклесе надолго обеспечила покой в Мадриде и показала, как нетрудно будет захватить юг Иберийского полуострова. Однако думать об этом было еще рано. Прежде нужно было, чтобы Жозеф водворился в Мадриде, французская армия отдохнула, а Сарагосу взяли. События в Ла-Корунье стали известны. Все знали, что англичане отступили в беспорядке, бросив снаряжение и потеряв на дорогах и на поле боя четверть состава, главных офицеров и главнокомандующего. Захват целой испанской армии в Уклесе стал новой победой, отлично подходившей для вступления короля Жозефа в Мадрид. Наполеон хотел, чтобы вступление брата в столицу было триумфальным. Он отдал ему дивизии Дессоля и Себастиани, чтобы его сопровождали лучшие войска и чтобы он явился испанцам в окружении старых легионов, покоривших Европу. «Я посылал к ним ягнят, – говорил он, имея в виду новобранцев Дюпона, – и они их сожрали. Я пошлю к ним волков, которые сами сожрут их».

Во главе этих грозных солдат Жозеф и вступил в Мадрид 22 января, под перезвон колоколов, пушечный салют и в присутствии населения столицы, покоренного победой, почти покорившегося новой монархии и, хотя по-прежнему в душе оскорбленного, всё же предпочитавшего владычество французов владычеству кровожадной черни. Население с большим почтением и даже удовлетворением встречало Жозефа, который прошествовал во дворец, где его посетили гражданские и военные власти, духовенство и придворные.

Среди этих видимых проявлений покорности взятие Сарагосы держало людей в ожидании и оставляло еще некоторую надежду упорно сопротивляющимся испанцам. Испанцы разбегались в открытом бою, ничуть не заботясь о воинской чести и былой славе, – в Сарагосе они искупали все унижения, причиненные их оружию, противопоставляя французским солдатам самую славную оборону, какую когда-либо оказывал осажденный город иностранному вторжению.

Мы уже говорили о неизбежных промедлениях в осаде, вследствие перекрестного движения французских войск вокруг этого города. Обе стороны воспользовались этими задержками для подготовки самых ужасных средств нападения и обороны – как внутри, так и снаружи Сарагосы. Арагонцы, гордые оказанным сопротивлением и убедившиеся в крепости своих стен, были полны решимости отомстить обороной столицы за все поражения, которые они терпели в открытом бою. После Туделы они отступили в количестве 25 тысяч в крепость и привели с собой 15–20 тысяч крестьян, фанатиков и законченных контрабандистов, отличных стрелков, способных с крыш и из окон убивать одного за другим тех самых солдат, от которых они удирали на равнине. К ним присоединились гонимые страхом окрестные жители, так что население Сарагосы, обыкновенно насчитывавшее 40–50 тысяч, возросло более чем до 100 тысяч.

Огромные запасы зерна, вина, скота были собраны в городе, потому что окрестные жители, спасаясь, везли с собой всё, что имели. Англичане прислали обильное военное снаряжение, и город располагал всеми средствами для долгого сопротивления. Подкрепив подлинный патриотизм испанцев и их природное упорство варварством и фанатизмом, на публичных площадях возвели виселицы, угрожая немедленно казнить любого, кто заговорит о капитуляции.

В Арагонской армии, укрывшейся в Сарагосе, имелось множество подразделений линейных войск и весьма способных и преданных офицеров инженерных частей. Они возвели вокруг Сарагосы многочисленные и грозные укрепления.

Эта крепость не имела регулярных укреплений, но свойства участка, на котором она располагалась, и природа ее сооружений могли сделать ее весьма сильной в руках народа, решившего отстаивать ее до смерти. Крепость окружала стена без бастионов и земляных укреплений, но с одной стороны ее защищала река Эбро, на правом берегу которой она и располагалась, а с другой стороны – такие массивные сооружения, как Замок инквизиции и монастыри (капуцинов, Санта-Энграсия, Святого Иосифа, августинцев и Святой Моники). Эти здания представляли собой настоящие крепости, для проникновения в которые требовалось пробивать бреши и которые прикрывала речушка Уэрва, протекавшая вдоль части стены Сарагосы прежде своего впадения в Эбро. В самом городе также имелись большие монастыри с крепкими стенами и массивные квадратные дома с немногочисленными, как принято в южных странах, окнами, заранее обреченные на разрушение, ибо было решено, что при прорыве внешней обороны каждый дом будет превращен в цитадель, которую будут защищать до конца. В домах были устроены бойницы и проделаны внутренние переходы, каждая улица была перегорожена баррикадами с пушками. Однако прежде чем дойти до внутренней обороны, рассчитывали долго продержаться в укреплениях, сооруженных снаружи и имевших реальную ценность.

Французам предстояло захватить линию монастырей и Уэрвы, стену с отвалами, затем штурмовать один за другим дома, под огнем сорока тысяч защитников, снабженных провизией и боеприпасами и полных решимости дать разрушить город, который принадлежал не им, а дрожащим и покорным жителям.

Помимо восьми тысяч человек дивизии Газана, которая ограничивалась наблюдением за предместьем левого берега, и девяти тысяч человек дивизии Сюше, размещенной в Калатаюде, генерал Жюно,