Достоевский - Леонид Гроссман

Анна Григорьевна сообщает, что после возвращения из-за границы в Россию все близкие нашли в ней большую перемену: из робкой, застенчивой девушки она выработалась в женщину с решительным характером, которая успешно повела борьбу с главной невзгодой их существования — взыскателями сумм по изданию журналов братьев Достоевских. Цифра долгов Федора Михайловича достигала в то время 25 тысяч. Деньги эти в значительной части находились в руках перекупщиков векселей. Среди этих людей были жестокие и развязные заимодавцы, требовавшие возврата крупных сумм, выданных еще М. М. Достоевскому на нужды его табачной фабрики, и угрожавшие теперь описать все имущество его брата или даже посадить его в долговое отделение.

— Да разве я, сидя в заключении, смогу писать? Чем же я буду вам платить, если лишусь возможности работать?

— О, вы известный литератор, вас выкупит из тюрьмы Литературный фонд…

Достоевский предложил выплату долга в рассрочку, ежемесячными взносами, но встретил резкий отказ.

Анна Григорьевна, скрыв это от мужа, отправилась для переговоров к неумолимому «доверителю». Он встретил ее ультиматумом:

— Или деньги на стол, или через неделю ваше имущество будет описано и продано с публичного торга, а ваш муж посажен в Тарасов дом.

— Наша квартира нанята на мое имя, а не на имя Федора Михайловича, — заявила Достоевская. — Мебель же взята в долг и до окончательной уплаты принадлежит торговцу мебели, а поэтому описать ее нельзя. Что же касается вашей угрозы насчет долгового отделения, то предупреждаю вас, что, если это случится, я буду умолять моего мужа остаться там до истечения срока вашего долга. Сама я поселюсь вблизи, буду с детьми навещать его и помогать ему в работе. И вы, таким образом, не получите ни единого гроша да сверх того принуждены будете платить «кормовые». Даю вам слово, что вы будете наказаны!

Перекупщик задумался и принял условия, предложенные ему Достоевской.

Не ограничиваясь такими дипломатическими переговорами, Анна Григорьевна начинает выпускать отдельные издания романов своего мужа и постепенно становится опытной издательницей. Только в результате такой десятилетней борьбы и неумолимой системы сбережений долг был выплачен полностью. Это произошло за год до смерти писателя.

«Нигде так ярко не выражается характер человека, как в обыденной жизни, в своей семье», — формулирует свое глубокое убеждение жена Достоевского. И, обладая в этой области всей полнотой материалов, Анна Григорьевна раскрывает нам неведомые и неожиданные черты в личности своего мужа. Федор Михайлович, баюкающий детей, устраивающий им рождественскую елку, танцующий с женою вальс, кадриль и даже мазурку, как «завзятый поляк», под аккомпанемент детского органчика; мыслитель и психолог, обнаруживающий тонкое понимание дамских нарядов вплоть до выбора туалетов для своей жены, питающий вообще пристрастие к изящным вещам: хрусталю, богемскому стеклу, вазам, художественным изделиям, — все это дополняет неизвестными и характерными чертами жизненный облик писателя.

В письмах Достоевского к жене чувствуется тихая отрада усталого и больного человека, пришедшего, наконец, после полувека трудного и горестного существования к своей заветной мечте — создать семью и основать оседлость. Вспоминается восклицание из его письма к Н. Н. Страхову: «В браке три четверти счастья человеческого, а в остальном — едва ли четверть».

Когда дети подросли, Достоевский стремился приобщить их к художественной культуре, поэзии, роману, театру. Летом 1880 года он читал им свое любимейшее создание — «Разбойников», которые, впрочем, не дошли до его малолетней аудитории.

В последние годы он стал водить их в оперу и притом только на «Руслана и Людмилу». Когда однажды великое создание Пушкина — Глинки по болезни певца заменили «Бронзовым конем» Обера, Федор Михайлович был возмущен и решил вернуться домой. Он все же уступил настояниям детей и остался. «Мы были в восторге от сказочной постановки, — рассказывает Любовь Федоровна, — но отец был недоволен: он хотел, чтоб мы оставались верными его дорогой Людмиле».

Он читал им «Капитанскую дочку», «Выстрел», «Метель», стихотворения Пушкина. Одно из них он не мог читать без слез — «Бедного рыцаря». Прочел «Тараса Бульбу», «Бородино» и «Тамань», «Перчатку» Шиллера в переводе Жуковского; в 1880 году — «Бедность не порок». Он с увлечением декламировал детям «Горе от ума», особенно ценя образ Репетилова, в котором видел предшественника либералов-западников. Но основой чтения своих подростков он считал романы Вальтера Скотта и Диккенса.

С 1872 года Достоевские проводят летние месяцы в Старой Руссе, древнем городке Новгородской губернии с богатым прошлым. Утомленный писатель очень полюбил это тихое и уединенное место. Он жил обычно на окраине города в просторной усадьбе на берегу реки, среди вековых вязов. Когда весною 1874 года Некрасов предложил Достоевскому написать роман для «Отечественных записок», Федор Михайлович поселился в Старой Руссе на целый год. Здесь и был создан «Подросток». Сюда же удалился он в мае 1880 года для работы над «Речью о Пушкине».

В своем предсмертном романе Достоевский изобразил Старую Руссу. Он описал ее узкие улицы, прорезанные мелкими канавками, и бакалейную лавку Плотниковых, и просторный пригородный пейзаж, раскрывавшийся из окон писателя: это было зеленеющее поле, огражденное сосновой рощей, где, по замыслу романиста, белел древний монастырь, откуда «ранний человеколюбец» Алеша вышел в мир на борьбу за всеобщее счастье (так задумывался второй роман о Карамазовых).

С 1873 года Достоевские живут на даче подполковника Гриббе, которую и приобретают в 1876 году. Это был сад с домиком в немецком вкусе. Он был полон неожиданных сюрпризов — потайных стенных шкафов, подъемных дверей, темных винтовых лестниц. Некоторые особенности дачи Гриббе Достоевский воспроизвел в своем последнем романе, изображая особняк Федора Павловича Карамазова с его тесными клетушками, замысловатыми переходами, полутемными горницами и шныряющими крысами.

После заграничного уединения и затворничества Достоевский стремится к общению с людьми, особенно из мира русской научной и художественной мысли. Устанавливается новый режим семейной и общественной жизни, сменяющий их недавний скитальческий быт.

Весною 1872 года по просьбе основателя московской картинной галереи П. М. Третьякова Достоевский принял у себя художника Перова, которому позировал для портрета.

Зоркий наблюдатель жизни трудился методически и необычно. «Прежде чем начать работу, — рассказывает Анна Григорьевна, — Перов навещал нас каждый день в течение недели; заставал Федора Михайловича в самых различных настроениях, беседовал, вызывал на споры и сумел подметить самое характерное выражение в лице мужа, именно то, которое Федор Михайлович имел, когда был погружен в свои художественные мысли. Можно бы сказать, что Перов уловил на портрете «минуту творчества» Достоевского».