Царьград (сборник) - Александр Харников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам я с рождения числился в лейб-гвардии Преображенском полку. Воспитателем моим был Владимир Николаевич Зубов, старший адъютант Генерального штаба. Мать в воспитании сыновей, а нас их было у нее четверо, не считая двух дочерей, придерживалась суровых методов своего отца и нашего деда, императора Николая Павловича. Нас не нежили, спали мы на походных кроватях, а летом на тюфяках, набитых сеном, и покрывались одним пикейным одеялом. После завершения образования я должен был начать службу в Министерстве иностранных дел, но выбрал военную карьеру. Служил я в лейб-гвардии Конном полку. Дослужился до генерал-майора. Мой полк не должен был идти на войну, но я добился отправки на фронт…
Слушавший меня внимательно адмирал Ларионов одобрительно кивнул:
– Поступок, достойный настоящего мужчины и офицера. Я думаю, что вы с Ириной составите хорошую пару. Дай бог, чтобы ваши дети не посрамили память предков. И еще я вот что хочу сказать вам, Сергей Максимилианович. Женившись на Ирине, вы тем самым входите в наше сообщество людей двадцать первого века. То есть как бы становитесь членом нашей большой семьи. А мы своих в беде не бросаем. Запомните – если вам, вашей супруге и вашим детям будет угрожать опасность, то вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь. А вы прекрасно знаете о наших возможностях.
Потом Виктор Сергеевич подошел ко мне и неожиданно по-отцовски обнял меня. У меня защемило сердце. Батюшка мой умер, когда мне было всего три года. Будучи главноуправляющим Института корпуса горных инженеров, он отправился с ревизией уральских заводов, в дороге простудился и, вернувшись в Петербург, вскоре скончался. Поэтому я с детства не знал отцовской ласки и поддержки. Мать – это, конечно, тоже близкий человек, но отец…
А Виктор Сергеевич неожиданно стал для меня вторым отцом. Я почувствовал его искреннюю заботу обо мне и Ирине. Несомненно, хорошо быть членом Российского императорского дома и носить титул «Императорского Высочества». Но не менее почетно быть членом братства людей из будущего. И женившись на Ирине, я стану одним из членов этого братства.
Мы поговорили еще немного с адмиралом о наших ближайших планах. Он предложил мне присмотреться к офицерам его штаба и выбрать из них одного, которого я бы мог вскоре после моей свадьбы и избрании великим князем Болгарии назначить командующим своей армии. А как же, ведь любое государство обязано иметь армии, иначе оно быстро станет добычей своих более сильных и алчных соседей.
Кроме того, Виктор Сергеевич посоветовал проконсультироваться с Александром Васильевичем Тамбовцевым и с графом Николаем Павловичем Игнатьевым по поводу кандидатуры моего будущего главы внешнеполитического ведомства. Софию скоро освободят, конный корпус моего друга, цесаревича Александра, уже в двух-трех переходах от нее, и надо заранее готовиться стать правителем государства, подбирая себе подходящих помощников.
– Запомните, Сергей Максимилианович, – с непонятной мне усмешкой сказал адмирал, – один умный правитель говорил: «Кадры решают всё». И он был прав – только опираясь на единомышленников и людей, на которых можно полностью положиться, вы сумеете удержаться у власти и не потерять не только свой трон, но и жизнь. В САСШ есть такая забава – пастух садится на необъезженного жеребца или быка и старается удержаться в седле, несмотря на все старания животного избавиться от своего седока. Такова и жизнь правителя – только вместо бешеного животного от него стараются избавиться те, кто считает, что власть должна принадлежать именно им. А болгары – это еще те подданные…
В нашей истории первый великий князь Болгарии Александр Баттенбергский сумел «усидеть в седле» всего семь лет. Он был племянником супруги императора Александра Второго. Тамошние выкормленные Европой либералы сумели поссорить его с новым императором России Александром Третьим, а потом, подстрекаемые и финансируемые некоторыми правительствами Европы, в августе 1886 года устроили военный переворот. И Александр Баттенберг отправился в изгнание. Надеюсь, что с вами такая история не повторится. За вами будет стоять вся мощь Югороссии, да и поссорить вас с будущим императором Всероссийским тоже невероятно сложно. Ни в коем случае не соблазняйтесь приглашать на важные посты в вашем будущем правительстве тех высокоученых болгар, которые все то время, когда их родина страдала под игом турок, благополучно пребывали в уютной европейской эмиграции. Они-то и постараются свергнуть вас при первой же возможности. Лучше попросите у вашего дядюшки прислать вам на время русских чиновников, а смену им воспитайте у нас в Константинополе, в Петербурге, в Москве, Киеве и Одессе, но никак не в Сорбонне, Кембридже или Гейдельберге. Православными людьми должны управлять чиновники, которых не учили презирать православие как «отсталую религию», а славян и греков – как «стадо дикарей».
– Виктор Сергеевич, – спросил я, – а что, в Константинополе есть университет?
– Пока нет, – ответил он, – но скоро будет. Или вы думаете, что мы свои знания запрячем в сундук и будем на нем сидеть, как Скупой рыцарь? Югороссии нужны чиновники, врачи, учителя, офицеры… В нашем прошлом уже был опыт массовой подготовки кадров, что называется, с нуля, и мы им непременно воспользуемся.
«Да, нелегкую ношу взвалил на меня дядюшка, – подумал я, откланиваясь, – но, даст бог, с помощью моих друзей из Российской империи и из Югороссии я постараюсь усидеть в седле и на троне и не порадую своих врагов падением в грязь. А Ирина будет мне верной помощницей во всех моих делах…
15 (3) июля 1877 года, полдень. Константинополь, площадь перед Святой Софией
Писатель и путешественник Жюль Верн
Вот уже скоро месяц, как я приятно провожу время в Константинополе. После памятного мне разговора с канцлером Югороссии месье Тамбовцевым я решил переехать из уже поднадоевшей гостиницы в маленький уютный домик на побережье. Увитая виноградом беседка, свежая жареная рыба и молодое вино по утрам. Можно подумать, что город, начинающийся прямо за соседним холмом, называется Марсель или Бордо, но это не так. Хозяйка домика говорит не по-французски, а по-гречески, а город за холмом называется Константинополь.
Однажды утром, после завтрака, я сел и задумался. Что же мне теперь делать дальше? Технические чудеса, о которых я с таким увлечением рассказывал людям, уже воплощены югороссами в реальность. Единственно, над чем они посмеялись из моих выдумок, была пушка, способная запустить снаряд на Луну. И тут же огорошили меня известием, что в своем романе я совершенно точно угадал то место, где в XX веке Америка построит свой космодром. Да, и именно оттуда, через сто лет после времени, описанном в романе, люди полетели к Луне. А еще оказалось, что из ста моих прожектов девяносто восемь рано или поздно уже стали реальностью.
Но писательское ремесло это фактически всё, что я умею, поэтому раз уж я попал в Константинополь, я должен использовать все свои возможности для поиска новых впечатлений. Каждое утро старший сын моей хозяйки Георгий запрягает лошадь в легкую бричку, и я после завтрака по утренней прохладе отправлялся в город. Потом, уже вечером, в условленном месте он так же пунктуально встречал меня и отвозил навстречу ужину и ночлегу.
День я проводил среди югороссов, смотрел на то, как они обучают местные войска, на их корабли, стоящие на якорях в проливе Босфор и ошвартованные у стенки в военном порту Терсан-Амир. Маленький, запечатанный в прозрачную пленку прямоугольник с моей фотографией, выданный мне по распоряжению канцлера Тамбовцева, открывает мне дорогу во все места, не являющиеся совсем уж секретными. А иногда, как с моим визитом на подводную лодку «Алроса», я попадаю в места и вовсе фантастические.
О, эта югоросская подводная лодка сильно уступает придуманному мною «Наутилусу», она меньше, теснее, не может легко пересекать океаны и бесконечно находиться под водой. Но у нее есть одно преимущество перед моим «Наутилусом» – он вымышленный, а эта подводная лодка настоящая.
Когда я спускался по колышущейся веревочной лестнице на ее узкую палубу с борта летательного винтокрылого аппарата, называемого югороссами «вертолетом», то чувствовал себя самым настоящим профессором Аронаксом. Это непередаваемое ощущение, когда твой вымысел вдруг превращается в реальность. Я не буду ничего рассказывать о самой лодке, честно говоря, я очень мало понял из тех объяснений, которые услышал на ее борту. Я понял лишь, что любой вражеский флот, приблизившийся к берегам Югороссии, должен знать, что вместе с грозными надводными кораблями, их встретит безжалостный подводный убийца.
Но сегодня день не совсем обычный. Утром в бричку вместе со мной и Георгием села моя домашняя хозяйка, мадам Анна, и трое ее младших детей. Вместе с нами в город бесчисленными человеческими ручьями вдруг потянулись почти все проживающие в окрестностях Константинополя православные: греки, болгары, сербы. Каждый из них был одет, наверное, в самые лучшие из имеющихся у него нарядов. Греков конечно же тут большинство, но и всех прочих тоже немало.