Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич

23 мая 1977 года под председательством генсека состоялось заседание Конституционной комиссии Верховного Совета СССР, а уже утром 24 мая прошел запланированный Пленум ЦК, на котором по докладам Л. И. Брежнева и М. А. Суслова были приняты два Постановления ЦК «О проекте Конституции СССР» и «О Государственном гимне Советского Союза», а также решены ряд важных кадровых вопросов[1037]. Во-первых, в отставку со всех занимаемых постов совершенно неожиданно был отправлен многолетний глава Советского государства Николай Викторович Подгорный. То, что данное решение стало «громом среди ясного неба» даже для многих членов Политбюро, явствует из того же дневника генсека, который буквально за месяц до этого дня записал следующее: «говорил с Подгорным — о футболе и хокее (так в документе — Е. С.)) — немного о конституции». Когда и кем было принято решение убрать Н. В. Подгорного — сейчас установить довольно сложно, хотя на основе того же дневника Л. И. Брежнева можно предположить, что он обсуждал этот вопрос в частном порядке в воскресенье 22 мая с М. А. Сусловым, А. П. Кириленко, Ф. Д. Кулаковым, К. У. Черненко и А. А. Громыко[1038]. Как бы то ни было, но данное решение было принято единогласно, и Пленум рекомендовал избрать новым председателем Президиума Верховного Совета СССР т. Л. И. Брежнев[1039], порушив при этом свое же прежнее решение о запрете на совмещение высших партийногосударственных постов, принятое в октябре 1964 года сразу после отставки H. С. Хрущева. Во-вторых, во исполнение мартовского решения Политбюро, в соответствии с которым секретарь ЦК Константин Федорович Катушев сменил заместителя председателя Совета Министров СССР Михаила Авксентьевича Лесечко на посту постоянного представителя СССР в СЭВ, а также стал одним из заместителей А. Н. Косыгина в союзном правительстве, он был выведен из состава Секретариата ЦК. Наконец, в-третьих, еще одним секретарем ЦК был избран давний помощник генсека Константин Викторович Русаков, который, вопреки известной поговорке, дважды вошел в одну и ту же воду и вновь возглавил Отдел ЦК по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, которым он руководил в 1968–1972 годах.

В современной исторической и мемуарной литературе и публицистике либерального толка (Ф. М. Бурлацкий, Г. А. Арбатов, Р. Г. Пихоя, Л. М. Млечин[1040]) уже как непременная мантра из книги в книгу кочует тезис о том, что после отставки Н. С. Хрущева и полной ревизии его утопического курса на строительство коммунизма все направление дальнейшей работы над проектом новой Конституции СССР сразу изменилось. Что, дескать, в соответствии с решениями XXV партийного съезда, когда «либеральные и технократические тенденции в руководстве страны были прерваны и окончательно возобладала доктрина партийности», стал формироваться жесткий внешнеполитический курс, опиравшийся на развитие военно-промышленного комплекса, ярко выраженную линию на создание нового культа личности очередного генсека и укрепление позиций партийно-государственной бюрократии на всех уровнях власти. Однако, конечно, это не так. Все эти тенденции были сформированы именно в хрущевскую эпоху и лишь прикрыты демагогической риторикой его идеологов и клевретов. Другое дело, что во второй половине 1970-х годов, когда здоровье генсека было безнадежно подорвано, консервативный курс советского партийно-государственного руководства уже сложился в полной мере, и его логическим следствием стал так называемый «застой» в развитии советского общества, характерный для всей эпохи поздней стадии «развитого социализма». Этот «застой» проявлялся на разных уровнях и в разной степени, но наибольший эффект он оказал на брежневскую партийно-государственную номенклатуру, где стабильность и несменяемость кадров стали своеобразным фетишем всей этой эпохи. По иронии судьбы именно в этот период, когда «развитой социализм» в «брежневско-сусловской упаковке» уже фактически утратил какую-либо способность к дальнейшему поступательному развитию, завершилась работа над проектом новой Конституции.

После того как этот проект был рассмотрен на Пленуме ЦК, в течение целой недели Секретариат Конституционной комиссии дорабатывал и уточнял его текст с учетом более 600 поправок и замечаний, поступивших от многих членов ЦК. И только затем вышли два итоговых документа: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29.05.1977 о публикации текста Конституции в центральной партийной печати и вынесении его на всенародное обсуждение и Постановление Секретариата ЦК «О мероприятиях в связи с всенародным обсуждением проекта Конституции СССР»[1041].

Между тем надо отметить, что целый ряд авторов, подробно изучавших историю послевоенных конституционных проектов, например А. В. Пыжиков, С. С. Згоржельская и А. Л. Земцов[1042], утверждают, что брежневский проект, окончательный вариант которого готовился Секретариатом Конституционной комиссии в составе четырех секретарей ЦК Б. Н. Пономарева, И. В. Капитонова, М. В. Зимянина и К. У. Черненко, заметно отличался от хрущевского и по своему объему (174 статьи против 276 статей), и — главное — по своему содержанию, так как в данном проекте отсутствовали упоминания о «коммунистическом самоуправлении», «народных собраниях», передаче функций госуправления различным общественным организациям и т. д.

Как напомнили ряд историков и юристов (А. И. Лукьянов, В. В. Мамонов, И. Н. Стрекалов, В. А. Бычков[1043]

), по официальным данным в обсуждении проекта Конституции приняло участие свыше 140 млн. советских граждан, а в саму Конституционную комиссию поступило около 400 тыс. предложений о поправках, из которых 323 поправки были приняты, и на их основе исправлены 110 статей и принята еще одна новая статья «О наказах избирателей». Само же всенародное обсуждение проекта новой Конституции прошло на 1,497 тыс. собраний партийных, комсомольских и профсоюзных комитетов, трудовых коллективов и различных общественных организаций, в которых приняли участие 129,4 млн. человек, из которых более 6,375 тыс. выступили. Конечно, наивно полагать, что на всех этих собраниях была свободная дискуссии и бурный обмен мнениями, но тем не менее «власти предержащие», которые были их организаторами, услышали немало очень дельных и критических выступлений и предложений.

20 сентября 1977 года Секретариат ЦК, обсудив с учетом поступивших предложений уточненный проект Конституции, представил его в Политбюро, которое через день одобрило окончательный текст проекта основного закона и вынесло его на рассмотрение Пленума ЦК, который прошел 3 октября 1977 года[1044]. В ходе работы самого Пленума по докладу Л. И. Брежнева было обсуждено и принято Постановление ЦК «О проекте Конституции (Основного Закона) СССР и итогах его всенародного обсуждения» и решены ряд важных кадровых вопросов. Во-первых, из кандидатов в члены ЦК были переведены ряд персон: первые секретари Крымского и Северо-Казахстанского обкомов партии Н. К. Кириченко и В. П. Демиденко и министр радиопромышленности СССР П. С. Плешаков. Во-вторых, в состав кандидатов в члены Политбюро ЦК были избраны секретарь ЦК К. У. Черненко и первый заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР В. В. Кузнецов. То, что К. У. Черненко (как ближайший и незаменимый брежневский соратник) вошел в состав этого высшего партийного ареопага, ни для кого не стало большим секретом, так как последние 3 года он де-факто стал тенью генсека не только на работе, но и во время отдыха. А вот вхождение Василия Васильевича Кузнецова в число высших руководителей страны для многих, даже для ряда членов Политбюро, оказалось настоящим сюрпризом. Между тем именно этот человек, без всякого преувеличения, был выдающимся государственным деятелем. Еще до войны, в конце июня 1940 года, он стал одним из заместителей председателя Госплана СССР, где курировал всю металлургическую промышленность, в период войны он отвечал за ту же сферу и как заместитель Г. М. Маленкова по ГКО, затем в 1944–1953 годах работал председателем ВЦСПС и в таком качестве в октябре 1952 года вошел в состав Президиума ЦК. Однако сразу после смерти И. В. Сталина его карьера резко изменилась: в марте 1953 года он был назначен советским послом в Пекин, а буквально через месяц еще и заместителем министра иностранных дел СССР. Но уже в декабре 1953 года он вернулся в Москву, где более 23 лет проработал сначала заместителем, а затем, с марта 1955 года, и первым заместителем министра иностранных дел СССР. На этом посту он сыграл исключительно важную роль в разрешении многих острых международных проблем, в том числе Карибского кризиса, урегулирования советско-китайских отношений после военного конфликта на Даманском, разрешения индо-пакистанского кризиса и других. Кроме того, не надо забывать, что при И. В. Сталине в 1946–1950 годах В. В. Кузнецов, впервые став депутатом высшего государственного органа страны, возглавлял Совет Национальностей Верховного Совета СССР. С учетом всех этих обстоятельств было очевидно, что лучшую кандидатуру на должность первого заместителя Л. И. Брежнева на посту главы государства было трудно найти. Поэтому он и был рекомендован на этот специально учрежденный под него пост[1045].