Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

— Это т…там, в чайной.

Итан указал в дальний конец анфилады, они неспешно двинулись вдоль череды распахнутых окон.

— По нраву ли вам бал, миледи?

— Бал прекрасен! До этого дня я не знала, что люблю танцы! Так жаль, что вы все пропустили.

— Я не п…пропустил. Моя служба длится во время формальных приветствий. Затем владыка отпустил меня.

— Тогда где же вы были? — удивилась Мира. — Вы обещали пригласить меня на танец!

— Я… — Итан округлил глаза с удивлением и даже испугом. — Как я мог?.. Вы — первая дама бала…

Она усмехнулась.

— Какая нелепица! Забудьте об этом и пригласите меня.

— Конечно, миледи.

Они миновали музыкальный салон. Тощая девица терзала арфу, несколько молодых сударей и богатый старик слушали струнный плач. Прошли комнату игр. Гвардейский капитан и лорд из Надежды сражались в стратемы, полдюжины мужчин окружили стол, азартно обсуждая каждый ход. Мира завистливо вздохнула, проходя мимо. Она скучала по игре.

В курительной ошивались щеголи-студенты. Пара-тройка из них ринулись навстречу Мире, но она тут же взяла Итана под руку и скорчила самую надменную гримасу, на какую была способна. Хлыщи отстали.

Из следующей комнаты доносилось заманчивое журчание воды и пение птиц. Девушка поспешила туда и увидела водопад, сбегающий с каменной горки в бассейн в полу. Кроны деревьев скрещивались над бассейном, пичуги голосили, облюбовав верхние ветви. Деревья были мраморными, птицы — механическими.

— Мой месяц в Фаунтерре, дорогой Итан, сплошь состоял из нелепиц, — сказала Мира, заглядывая в клюв серебряному соловью. Челюсть птицы монотонно ходила вверх-вниз, никак не согласуясь с мелодией. — Все, что происходит со мною, — либо недоразумение, либо абсурд. Скажите, что во мне не так?

— Не так?.. В вас все ч…чудесно, миледи! Вы п…прекрасны. Вы… — Итан замялся, подбирая слово. — Вы живая.

Мира нервно рассмеялась. Я — живая? Половина меня умерла в Предлесье, а вторую половину перекрасили, переодели, завернули в чужую обертку и назвали чужим именем.

— Итан, ваши слова — очередной абсурд.

— Если не мне, то поверьте владыке. Он в…выбрал вас на первый танец, а он не ошибается в людях.

— Это случайность, Итан.

— В…вы в императорском дворце, миледи. З…здесь никто ничего не делает случайно.

Он умолк, услышав шаги. В комнату вошла компания сияющих молодых лордов, во главе их была леди Аланис Альмера. Красавица улыбнулась краем рта, заметив Миру. Неторопливо обошла водопад, небрежно погладила механического соловья, провела кончиком пальца по мраморной ветке. Каждый шаг казался выверенным и отточенным — словно Аланис исполняла фигуру очень медленного, вкрадчивого танца. Любое ее движение, похоже, служило лишь одной цели: подчеркнуть красоту девушки. Излом запястья, скольжение длинных тонких пальцев по мрамору, грациозная пластика шагов… Ее обувь из серебряных нитей была едва заметна на ногах, казалось, леди Аланис ступает босиком на цыпочках. В правой руке она держала кофейную чашечку. Полупрозрачный фарфор выглядел грубым на фоне ее пальцев.

— Леди Глория, я искала вас, — промурлыкала молодая герцогиня, лукаво склонив голову. — Так хотела поздравить с вашим крохотным триумфом, но — о жалость! — он оказался уже в прошлом.

— Миледи, — учтиво поклонился Итан, леди Аланис не глянула в его сторону.

— Еще недавно вы танцевали с императором… как вот уже секретничаете в уголочке с безродным секретарем.

Щеголи из свиты хохотнули, губы Аланис тронула ехидная улыбка.

— Я полна сочувствия к вам, бедная леди Глория. Надеюсь, вы успели насладиться недолгой славой?

Она смотрела Мире в глаза. Очевидно, злость или обида на лице жертвы позабавили бы герцогиню. Однако Мира сегодня слишком устала от эмоций, чтобы ощутить еще одну.

— Впрочем, дорогая Глория, ведь вы не нуждаетесь в моих утешениях. Я заметила, вы успели обзавестись подругой. Милая низкорослая южаночка… она так прелестно улыбается, когда думает, что сказала нечто забавное. И почти не пахнет своими любимыми лошадьми.

Итан шумно откашлялся, пытаясь прервать насмешки, но леди Аланис вновь не удостоила его внимания.

— Кстати, о забавном. Что вас тогда так рассмешило? Уж не колпак ли нашего шута? У вас, бесспорно, тонкое чувство юмора.

Один из лордов снова хохотнул. Мира сказала:

— Леди Аланис, позвольте задать вопрос. Ваш ответ доставит мне много радости.

— О, я всегда к вашим услугам, дорогая!

— Не скажете ли, где вы взяли кофе?

Леди Аланис опешила. Заморгала, растерянно глядя на чашечку в своей руке.

— Вы говорите с герцогиней, а не горничной! — грубовато заявил кто-то из свиты, и Мира с большим удовольствием проигнорировала его.

— Вон туда, — махнула рукой Аланис. Ей почти удалось скрыть злость. — Возможно, кофе избавит вас от хмеля.

— О, вы так добры, дорогая! Идемте же, Итан.

Обходя Аланис, Мира тронула ее плечо кончиками пальцев. Герцогиня проводила северянку яростным взглядом.

Кофе оказался ароматней и слаще чем тот, какой варили на Севере. Мира держала чашечку у губ, пахучий дымок поднимался вдоль лица. Она блаженствовала. Неловко устроившись около нее на краю диванчика, Итан говорил:

— Л…леди Аланис слишком много себе позволяет. Она ведет себя так, будто корона императрицы уже на ее голове.

— А это действительно решенное дело?

— Н…надеюсь, что нет, миледи. Если леди Аланис сделается владычицей, основным долгом придворных будет глядеть на нее с восхищением и извергать фонтаны лести по первому щелчку ее агатовских пальцев. Улаживать государственные дела мы б…будем в оставшееся время — например, пока владычица спит.

— Почему император не отделается от нее? В конце концов, Агата — не Янмэй, это лишь четвертый род. И Альмерам служит огромное войско — насколько я знаю, это нарушение брачных традиций Династии.

— Все верно, миледи. Но герцог Альмера — первый советник и сильный союзник императора. А владыке сейчас до крайности нужны союзники.

— Почему же?

— Император намечает большие реформы, вся жизнь империи должна перемениться. Вы ведь слышали о всеобщем налоге с доходов, о рельсовых стройках?

Мира кивнула.

— П…перемены никому не по душе, миледи, даже если это перемены к лучшему. А герцог Альмера, со всем своим богатством и войском, поддерживает реформы. И он — один из немногих. Император не может позволить себе разрыв с ним.

— Никто не любит перемен… — задумчиво повторила Мира. — А кому из придворных перемены особенно не по нраву?