Постижение смысла - Мартин Хайдеггер

способное слышать его, непосредственно в сердце – и не нуждается в холодной смелости вопрошания, которая бросает себя в самое сомнительное-наиболее-достойное вопрошания. Слово поэта говорит-обращается в самое заветное – интимное и разжигает свой огонь в нем. Мыслительское сказывание вырывает-вытаскивает в о-чуждающее и дает возможность тому, что следует знать, предстать в не производящем впечатление и не оказываюшем воздействия.

Мышление пра-бытия полагает основу для беспредпосылочного одиночества еще не выбранного, но требующего выбора и способствующего выбору Между-Тем – тот первоисток, который отверзает просвет – просвет, остающийся уходом в одиночество, тяжесть которого не поддается определению. Не поддающееся определению по тяжести, невзвешиваемо-безвесное – это пра-бытие. Только в раз-думывании этого просвета мыслитель мучительно взращивает в себе ту смелость, которая – не имея опоры и защиты – вы-рас-спрашивает сущность истины. Только в отчаянно-смелом порыве постигается неизмеримое по весомости своей – пра-бытие: со-бытие-в-со-бытии-с-бытием, которое дает качнуться спорующему-встречному указанию сущности человечности и божественности в острую нужду выбора и только так резервирует за суще-бытующим – на основе чего оно, как таковое, могло бы претендовать на статус бытия – внутреннюю расколотость надвое мира и земли, в Открытом которой предстает-является сущее-бытующее и цепенеет-закосневает в не-суще-бытующее. Пра-бытие не только не-расчислимо (никогда не представимо заранее и никогда не изготовимо), оно – как нерасчислимое – остается и невзвешиваемым по тяжести, поскольку нет таких весов, на которые оно могло бы быть положено, чтобы в каждом случае измерять вес только суще-бытующего в сравнении с суще-бытующим же. Иное по отношению к пра-бытию – отнюдь не суще-бытующее; пра-бытие не имеет никакого Иного по отношению к себе и против себя, ведь даже Ничто совершенно пра-бытийно по сути.

Пра-бытие одиночит само себя, бытийствует как это одиночение – и потому только некоторое мышление могло бы достичь-добраться до пра-бытия – как подлежащего постижению смысла, вы-рас-спрашивающего истину себя самого – от пра-бытия в Вот-Тут-бытие, в основополагательность сущности истины пра-бытия, которое с-бывается – в событии и которому прописано-предписано-показано одиночество и сущностная не-потребность в действенности-эффективности.

Постижение философией смысла самой себя – это вовсе не движение, направленное против грозящему ей в будущем искоренению или непрекращающимся постоянно попыткам уничтожения, потому что и они тоже проистекают из сущности пра-бытия, которой принадлежит философия – полагая основу ее и забывая ее.

Философия позволяет искоренять себя двояким образом, причем всякий раз – двояко по значению: во-первых, сдавая позиции и превращаясь в нечто служебное еще, как минимум, в тот момент, когда принимает название, которое давным-давно использовалось в средневековой схоластике; во-вторых, создавая, вдобавок, у себя самой впечатление, что она уже может быть в достаточной мере спасена посредством заботы ученых о передающихся по традиции школьных предметах (логика, этика и т. д.) – и таким образом надежно обеспечено ее существование на будущее. Оба способа уничтожения философии могут быть совмещены, и тогда от их коварства можно защититься посредством того, что философия в рамках культурного предприятия будет восприниматься среди желаемого как декоративный элемент, придающий всему пышность феерии. Такое искоренение философии, однако, заходит более глубоко, чем всякое простое понижение ее статуса и явный отказ от нее. Оно есть многообещающий знак того, что пра-бытие однажды когда-нибудь снова потребует изначального вы-рас-спрашивания и будет способствовать человеку в освобождении его еще не обоснованной сущности. Но этот знак указывает в далекую даль. Потребуется, чтобы между этой далью лежало долгое время, пока сможет сказаться осново-полагающее слово «этого» пра-бытия. Вплоть до этого момента истории пра-бытия надлежит только Одно: готовить дальше и неосознанно единственную возможность того, чтобы пра-бытие сущило бы из себя самого и распространяло бы вокруг себя свою истину, при этом не нуждаясь когда-либо в том, чтобы иметь влияние и успехи, не требуя восхвалений и защиты.

В пространстве этой возможности (в Вот-Тут-Бытии) человек только и может существовать, если он преобразовал свою доныне существовавшую чудовищную не-сущность и смог облечь в оболочку свои основные настроения, Замкнутое и Напирающее своей земной сущности, а также подняться и войти в мир, который был построен по приветственному-указующему знаку пра-бытия (в соответствии с со-бытием-с-бытием). Эта возможность выставляет человека на борьбу за выбор – принадлежать к пра-бытию или окончательно утратить сущность.

Эта возможность позволяет то, что Вот-Тут-Бытие могло бы быть основополагающим – и еще более существенное – чтобы происходило встреча-рас-противление-ответствование божества и человеческого в человечестве – без того, чтобы всякий раз кто-либо мог заметить и зафиксировать-зарегистрировать, когда и как дошло до этого. Высокая степень незаметности-неприметности подготовки истины пра-бытия соответствует сущности пра-бытия: отвержению-неприятию-уклонению. Следующий и, по видимости, «только лишь» подготовительный, то есть только лишь намечающий путь, но не полагающий основы ни для чего образ-способ этой подготовки – это постижение философией смысла самой себя. Она ставит под вопрос свою сущность и остается незатронутой одобрениями и отрицаниями со стороны исторически (historisch) расхожего чудовищного способа заниматься философией как промышленным занятием, упуская ее суть.

Постижение философией смысла себя самой и есть она сама, есть событованное пра-бытием мышление. Постижение смысла всякий раз исторично (geschichtlich), осуществляется – происходит выбор истории прабытия. В эпоху метафизики, которая формирует-оформляет свой конец в безвопросности-беспроблемности бытия, ограничившего Всё всесилием суще-бытующего («действительным»-«действенным», «живущим») первое слово постижения смысла – слово призыва-призвания в сущность пра-бытия – вынужденно должно было быть сказано в виде той словесной формулы, которая также была произнесена метафизикой, а именно – при конце ее: Пра-бытие есть Ничто. Ср. 78. Пра-бытие и «негативность»). Гегелевская мысль – метафизическая мысль – согласно которой бытие определяется как сущебытность непосредственно неопределенного представляния только как крайнего Еще-Нет абсолютной действительности (идеи) бесконечно отличается от связанного с историей пра-бытия содержания этой формулы: Пра-бытие никогда не есть некое суще-бытующее; это не-суще-бытующее представляет собой по отношению ко всему суще-бытующему отрицание, в котором пра-бытие воспринимает-принимает себя назад в свою собственнейше-подлиннейшую сущность и указует себе как перво-истоку на то, что в нем берет свое происхождение Нет.

Словесная формула: Пра-бытие есть Ничто сказывает наивысшую двусмысленность – особенно потому, что она подает пра-бытие как самое что ни на есть ничтожное-недостойное-неценное, и презентует его сущность как самое что ни на есть сомнительное, стоящее под вопросом. Эта словесная формула есть признание излишности всей и всяческой философии – в той мере, в какой она считается-признается мышлением бытия. Эта словесная формула переводит постижение смысла в область лишенного всяких опор и подпорок и говорит о свободе для освобождения в без-дно-основе бездны как о нужде-потребности в сущности истины пра-бытия, которая должна лечь в основу – без чего человеку остается заказанной-закрытой-недоступной богоспособность, – а, тем самым, остается недоступной и возможность еще