Второе пришествие землян (сборник) - Николай Немытов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господин Станев, доброе утро, – начал генерал Чеканин, пожав Герману руку. – Благодарим, что вы смогли принять наше приглашение. Прошу садиться, господа. Итак – Герман Станев, бортинженер одного из последних наших пилотируемых полетов на МКС-4, суммарный налет 311 суток 20 часов 00 минут 54 секунды.
Дама из ИКБ уважительно кивнула, а девушка тут же повернула к ней свой планшет. Видимо, проверяла какую-то информацию. Переводчики часто переспрашивают, особенно цифры. Герман это хорошо знал.
Начальник ЦПК нажал несколько кнопок на своем планшете, окна затемнились, и началась очень официальная, сухая и торжественная презентация, сильно стилизованная под прошловековые выступления эпохи СССР. Герман пытался отслеживать логику происходящего, но скоро потерялся в помпезных фразах: «Новая миссия человечества», «передовой фронтир», «время возвратить себе космос», «еще один шанс плодотворного сотрудничества» звучали громко и не несли в себе никакой полезной информации. Да, похоже, мы правда начинаем заново, но зачем и почему?
Кое-как дождавшись, пока смолкнет «протокольный» голос диктора из динамиков, Герман посмотрел на генерала Чеканина.
– Вопросы? – осведомился тот у всех присутствующих, но Герман мог поклясться, что все, кроме него, и так знали обо всем. Он тоже промолчал, решив выяснить все позже.
– В таком случае, – продолжил генерал, – слово за вами, господин Станев. Мы позвали вас сюда, чтобы вы помогли возродить нашу программу освоения космоса. Возглавив создаваемую заново комиссию по полетам.
Предложение оказалось столь же неожиданным, сколь фантастически интересным. Герман, стараясь не выказывать своего крайнего изумления, выдержал нужную для размышления паузу и склонил голову:
– Я буду счастлив принять ваше приглашение, господа. Правда, с одним условием: первый корабль новой серии поведу я сам.
Генерал сдвинул брови.
– Ожидаемо. Мы высоко ценим ваш опыт и знания, которые вы можете передать молодым космонавтам и астронавтам. В особенности – ваши навыки экспериментатора. Но не сочтите за бестактность. Вам – семьдесят семь лет, господин Станев.
Герман пожал плечами:
– Это отличный возраст, господин генерал. И прецедент уже создан.
Советник и гендир переглянулись, а девушка заалела щеками и подалась вперед, желая что-то сказать, но осеклась, посмотрев на даму из ИКБ. И тут же снова принялась что-то разыскивать на планшете. Генерал упреждающе поднял руку:
– Мы вернемся к этому вопросу, господин Станев. Оставим последнее слово за медициной.
– С медиками не поспоришь, – признал Герман. – Хорошо, я согласен.
По весне Звездный был особенно хорош. И старинный, любовно сохраняемый памятник космическим первопроходцам серебрился высоким обручем у Дома Космонавтов, среди цветущих деревьев. Не зря сначала хотели назвать городок Зеленым.
Герман подошел к каменному космонавту, уверенно летевшему через символический люк не то в открытый космос, не то в один из отсеков станции. Коснулся серебристой перчатки.
– Тебе-то вот никто не запретит полеты, – сообщил он статуе. – А ведь скоро сто лет, как летаешь. И никому дела нет.
Как всегда, перед тем, как начать большую, ответственную работу, от космонавта Герман прошел прямо к памятнику Гагарину. Постоял молча и отправился домой. Жизнь набирала обороты, и пора была подумать о планах на будущее.
Полгода спустя Звездный встряхнулся и помолодел. Новый отряд космонавтов, набранный за каких-то два месяца, приступил к тренировкам очень быстро. Герман теперь был занят настолько, что иногда приходил домой только ночевать. Его видели то в ЦУПе, то на учебных занятиях в ЦПК, то на заседаниях Совета по космическим технологиям.
С расчищенного и возрожденного космодрома Североморска уже производились пробные запуски многоступенчатых ракет. Пока что беспилотные, но все знали, что очень скоро в космос вновь отправится первый после долгого перерыва экипаж.
Команды ЦУПов проводили длительные тренировки. Рина без труда прошла повторную сертификацию переводчика и теперь работала в привычном ритме: шесть недель в России, шесть – в Штатах. Как и не было пропущенных десятков лет. Ночные смены, синхронный перевод по трем каналам связи, привычные здания: ЦУП-Москва и ЦУП-Хьюстон, в которых и днем и ночью было одинаково светло. Вот только кофе стал существенно лучше, шутили ребята в синем зале – аналоге российского ГЗУ, главного зала управления. Еще бы – в любимой всеми столовой ЦУПа теперь вместо старой, всем надоевшей еще в прошлом веке кофеварки стоял отличный итальянский автомат «Бариста».
И, разумеется, вспомнили старые традиции, придумали новые. Не обошлось и без суеверий. Рина достала из заветной коробочки маленькую игрушку-талисман – пластмассового броненосца по имени Потемкин. Много лет назад она брала его с собой в ГЗУ для храбрости, а потом оказалось, что без Потемкина тренировку начинать уже как-то нехорошо. Так и прижился он в ГЗУ, вместе с плюшевым сурком. У сурка было важное дело: носить шарфик для значков с эмблемами экспедиций. Теперь сурок в своем шарфике давно обитал в Музее космонавтики в Хьюстоне, а талисманом новой космической программы предстояло стать победителю недавно объявленного детского конкурса. Эмблемы же для новых экспедиций, по давней традиции, предлагалось создавать самим космонавтам.
Новая программа освоения космоса широко освещалась всеми новостными каналами Интернета. Сначала ее называли звучным словом «Реконкиста». Но Герман, привыкший к емким аббревиатурам, довольно быстро предложил сократить красивую «Реконкисту» до «РКК» – так и прижилось.
Взяв самое лучшее из старой программы космического сотрудничества, Россия и США действительно быстро шли вперед. Герман больше не задумывался о причинах возобновления совместной работы – честно говоря, было совсем не до того. Дата пуска первого экипажа приближалась, а состав все еще не был утвержден. И Герман вовсе не был уверен, что ему удастся переубедить комиссию. Медики дадут добро – это он знал точно. Он в прекрасной физической форме, ни одного «подводного камня». Тело – еще один рабочий инструмент, как и английский язык. А инструменты следует держать в порядке.
За два дня до решающего заседания комиссии Герман взял отпуск. Как раз и Рина оказалась в России. В последние полгода им редко удавалось совместить графики и оказаться рядом. И вот – долгожданный вечер вдвоем.
Накрапывал легкий дождик, аллеи в Звездном золотились осенними переливами красок. Герман и Рина гуляли по дорожкам парка. Говорить не хотелось. Было достаточно просто быть рядом.
– Ой, – вдруг шепнула Рина, – смотри: ежик.
В кустах возле дорожки действительно деловито возился крупный еж. Герман присел было на корточки – поймать и полюбоваться, но вдруг расхохотался:
– А помнишь, как ты мне чуть полет не сорвала своими ежиками?
Рина посмотрела недоуменно, но тут же и сама рассмеялась:
– Слушай, а ведь и правда! Я тогда так обрадовалась, что его поймала, дай, думаю, ребятам покажу. В Америке они же редкость. Капюшон от плаща сняла и в капюшоне в пансионат притащила. А у вас карантин уже был.
– Угу, – кивнул Герман, напуская на себя суровость. – Обошлось, никто его потрогать не успел. Сама сообразила, молодец.
– Да еле утащила, слушай. Дин уже совсем собирался с ним целоваться, вот бы было дело, если бы вам полет перенесли из-за этого?
– Ну, не перенесли же, – Герман посмотрел вверх, на сходящиеся аркой ветви деревьев. – Хотя… Давай уговор: я ни гу-гу про ежей, а ты – про мой полет?
Рина нахмурилась. Вздохнула:
– Удержишь тебя, как же. Пусть завтра повезет.
Завтра настало слишком быстро. Герман считал, что он предусмотрел все. Но к столь бурным дебатам оказался не готов. Вот ведь два вечных камня преткновения – безопасники и медики. И ничего не меняется, ровным счетом ничего. Как раньше ругались, разве что на клочки друг дружку не рвали, так и сейчас. С безопасностью станции вроде бы удалось разрулить, а вот с медициной все сложнее, да еще когда к ней политика примешивается… Это вам не совещания на высшем уровне, когда все плакатно, протокольно и политически корректно. Чего только не наслушаешься.
«РКК – программа совместная. Если мы даем согласие на русского командира экипажа, то оба члена экипажа должны быть американцами».
«Но это неравноценный обмен, господа!»
«Не хотелось бы напоминать про возраст. И про то, как астронавты зовут главу программы».
«Ну, зовут они его «Прадед», подумаешь. Герман в отличной физической форме, не все молодые космонавты столько раз подтянуться могут. Про выносливость и общую подготовку и говорить нечего».
«Поддерживаю! С медицинской точки зрения все в порядке. Но нельзя исключить непредвиденное развитие событий на орбите. Поэтому ИКБ настаивает на том, чтобы оба члена экипажа имели медицинское образование».