Небо в алмазах - Alexandrine Younger
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Традиция не была нарушена и сегодня. Надо разобрать материал к контрольной работе, тем более девушки никого не будут стеснять. Старшие Пчёлкины всегда благосклонно относились к друзьям Вити и Лизы, а Софа же была рада с ними познакомиться.
Валентина Анатольевна — женщина ближе к шестидесяти годам, добродушная и окутывающая теплотой с первых нот разговора. От таких людей пахнет кулинарными изысками и домашним уютом. Она очень любила сына и племянницу, что можно было и сказать о Павле Викторовиче. Несмотря на внешнюю строгость, пожилой мужчина отличался добротой, нередко шутил с молодежью, с которой всегда находил общий язык. Пчёлкин-старший до сих пор следил за тем, чтобы Лиза ходила по дому в тапках, и не вздумала простужаться.
Такая забота подкупала Софку, родители которой чаще следили только за внешними приличиями. По крайне мере, из-за этого Голикова торчала на юридическом…
— Лизок, — Софа, распуская волосы, уложенные в аккуратный конский хвост, отбросила в угол тетрадь, — на фиг твоего Энгельса! Я эти причины возникновения государства в кошмарах скоро видеть буду. Не завалю я этот зачёт потом, поставят всё равно.
— Окей, — два параграфа пройдены, и Лиза решила, что для Софки на сегодня достаточно, — сейчас опять чайник поставлю, в зале посидим.
— Как белые люди!
Софка сомневалась, что вольный пересказ лекций по теории государства и права понадобится будущей супруге служащего дипломатического ведомства. Ник Милославский — товарищ детства — давно обозначил свою позицию перед Софьей. Они поженятся, как только он получит высшее образование и назначение в капстрану. О своем профессиональном поприще кавалер рассказывал едва ли не с пеной у рта, зараженный идеей. Софке бы такой движок — и вышла бы из них идеальная пара. На восемьдесят из ста…
Но виски тянуло. То ли от количества прочитанных вслух догм, то ли от красноречия одного отдельно взятого человека. И это не Лиза, которая на пальцах объясняла Софке смысл прочитанного текста.
Кто виноват? Либо начинающийся октябрьский холодок, либо ухмылочка старшего брата Павловой. Братца, дьявол! Повезло Лизе с родственником.
Чёртов Пчёла!
Софка и подумать не могла, что нелюбезное знакомство продолжится, и при каждой случайной встрече Витя Пчёлкин будет до нее докапываться, как башенный археолог.
Слишком мало времени прошло, чтобы Софа смогла почерпнуть хоть один рациональный вывод. Каждый их скоропалительный и саркастический разговор готовил из Голиковой потенциальную пациентку психиатра.
— Привет, банановые брючки!
— Не знаю, с кем ты сейчас поздоровался, но меня зовут Софья! Это греческое имя…
— Как Ротару! Хотя, ты… как её… Лорен, которая идеальная жена.
— Нет, Ковалевская, мой юный друг.
— А я Витя Пчёлкин!
— Великий и ужасный?
— Идейный борец за денежные знаки!
— Да ещё и начитанный?
— Уточни у моей сестры. Лиза у нас в курсе про все мои таланты. Хотя, вспомнил! Не скажет честно, у нее космос головного мозга, неоперабельное там!
— И как мне жить с этим?
— Придется разговаривать со мной.
— Переживу как-нибудь.
— Нужно чаще наведываться к вам на огонек, раз вы все на своей учебке такие умные.
— Тяга к знаниям? Наука — вещь капризная, не каждому дано!
— Анатомия тоже наука. Я справлюсь, упертый малый, ты у младшей моей спроси.
— Окей, послушаем Лизу, я же к ней же в гости пришла.
— Чукча, у нас гуманитарный факультет, — Лиза раз за разом прекращала этот обмен любезностями. — Соф, не верь ему, достанет ведь!
Пчёлу сдувало на очередной нектар, и Лиза не слишком охотно отвечала, куда уходит и чем занимается её старший брат, грузя больную голову Голиковой конспектами лекций и другими более насущными вещами. Собирались же для учёбы, а не для промывания костей лицам противоположного пола.
Лиза строго реагировала на любые попытки обсудить её отношения с Холмогоровым, а Софке до сих пор любопытно, как сошлись эти двое? В сущности, забавный обормот и молчаливая принцесса, огонь и воздух. Противоположности притягиваются вопреки ожиданиям и законам формальной логики.
Почему Лиза заметно смягчается рядом с высоченным Космосом, расцветает и мило краснеет, стоит ему хотя бы взять её за руку. А вот Софа, зная Милославского много лет, аналогичным поведением похвастаться не могла.
В голове потусторонние предметы, хоть у Пчёлкина интересуйся, как это вышло…
«В голове какие-то пчёлы…» — промелькнуло на обрывке сознания.
И снова все упиралось в обаятельность светловолосого паренька, которого в квартире-то и не было уже часа два. Смотря на хулиганский видок Пчёлы — небрежно надвинутую на лоб черную кепку, золотую цепочку на шее и серебряный перстень на безымянном пальце, Софка не питала особых иллюзий насчёт его занятий. Фарцовщик, приторговывает каким-нибудь дефицитом, не меньше. А может быть и больше, но дочь партработника не брала это в голову. Потому что привыкла судить о человеке по поступкам, а пока назойливый Пчёла смущал только словесно.
Лиза вернулась с большим клетчатым пледом, и завернула в него Софу — бледные щеки подруги совершенно не нравились ей. Ничего, отогреется чаем, который был предусмотрительно разлит Павловой по большим кружкам.
— Все точно в порядке? — Лиза почти корила себя за то, что заставила Софку заниматься чертовой теорией, которую спрашивали с них в три шкуры. — Все, врубаю шарманку, согласна и на «Попугая Кешу», в нем тоже своя философия.
— Что-то я опухла от этих учебников, в следующий раз будем действовать по моей директиве, — внимание Софы привлек повтор первой серии бразильского сериала, на котором помешались и её мать, и троюродная сестра, и соседи. Да что там соседи — вся Москва за непродолжительное время. — Смотри, «Изаура»! Громче надо сделать. Все про него говорят, и только ты, Павлова, как будто не в курсах…
— Соф, я думала, что ты за повести о большой и светлой любви, а не за эти крокодильи слезы и классовое неравенство! Нет, температуры-то у тебя нет, здоровая.
— Посмотри разок ты этот зомбоящик с нормальным выражением лица!
— Не-а, эти сопли смотрит мачеха Коса, а я — пас…
— А что, может быть, женщина толк в кинематографе высекает?
— Ты это Косу расскажи, он тебе сто тысяч слов к именительному «пиява» предложит! — и если Юрий Ростиславович видел в девушке сына только положительные качества характера, то Наденька невзлюбила Лизу Павлову с первого взгляда. — Каналья!
— Тысяча чертей! — не могла не отметить Софка, поглядывая на настенные часы. — Мне скоро домой…
— Нет! Хорошо сидим, — Лиза
