Тайны Звенящих холмов - Андрей Демидов

– А, понял, это птица в клетке, – дошёл наконец до варяга смысл подсказки. – Уфф…

– Верно, – огорчился Верник, подозрительно оглянулся на Эйнара, уже совсем невозмутимо глядящего вдаль.

Настала теперь очередь Вишены.

– Сидит птица Салоса, без крыльев и хвоста, и космата, и горбата, куда ни взглянет, правду скажет.

– Глаза, – сразу ответил Верник. – Только это неправильная загадка.

– Почему?

– Потому что глаза не всегда говорят правду. Они видят, что земля плоская, а она на самом деле не плоская.

– Конечно, не плоская, клянусь Фрейром, она вся в реках, горах и фиордах! – охотно согласился Вишена.

– Я говорю обо всей земле. Она круглая, как яблоко.

– Нет, это не так. Если бы она была круглая, то вся вода бы с неё стекла и все люди и звери упали… Ерунда… – замахал руками Вишена. – Земля как блюдце, а океан, который льётся через край, подхватывают в золотые ведра дочери Одина, Нори и Глойн, и выливают её обратно. От этого дожди. А когда они случайно сталкиваются вёдрами, бывает гром и молнии, если, конечно, это не Один пускает в неугодного огненные стрелы. Как может быть по-другому… Так ведь, Эйнар?

– Правильно, клянусь всеми богами!

– Ладно, вот Рагдай проснётся, спросим у него. Я тоже не совсем понимаю, почему вся вода не сливается вниз и где в неё упираются спины титанов, которые её держат. Хорошо. Пусть… Вот моя следующая загадка, – тряхнул головой Верник. – Летит птица, не крылата, не горбата, носик долгий, голос тонкий, кто её убьёт, человеческую кровь прольёт? – Верник развернулся к Вишене полуоборотом, чтобы видеть Эйнара.

– Птица-оборотень… Нет, нет, погоди, не считается! Птица Сирин! – занервничал Вишена и, убив на щеке комара, совершенно счастливый, сказал: – Смотри… Комар! Конечно комар, клянусь бородой Одина. Ну а теперь придётся тебе туго: а всё я разлеглася, кабы встала – небо достала, кабы руки да ноги, я б вора связала, кабы рот и язык, я бы всё рассказала?

– Тролль, окаменевший утром. Очень похоже… – рассеянно сказал Искусеви, печально глядя на воду. – Но… Это не ответ… Погоди…

– Испортил попытку. Неверно, не тролль. – Вишена вопросительно уставился на собеседника.

– Молодец, Вишена, какая хорошая загадка. Я помню! – закивал Эйнар и вдруг умолк, а через мгновение тревожно крикнул: – Ладья! Клянусь Одином, смотрите, ладья!

– Ладья? Здесь, на Стоходе? – изумился Верник.

Они вскочили.

Самой ладьи ещё не было видно, но над излучиной реки, поросшей камышом и осокой, возвышалась крестовина мачты с подвязанным парусом и обвислым флажком.

Когда плот начал огибать камышовые заросли, в них послышался осторожный шорох, стебли раздвинулись, и из-за них показались двое стреблян, стоящих по колено в воде и с луками на изготовку:

– Приветствуем тебя, Рагдай!

Рагдай, которого уже разбудил Искусеви, сделал знак Эйнару, чтобы тот приблизился к берегу.

Верник упёрся шестом в илистое дно, остановил движение плота, и Рагдай обратился к охотникам:

– Приветствую тебя, Тереша. Что, Оря Стреблянин до сих пор охраняет брод у Трёх Дубов?

– Нет, Оря ушёл вслед за Стововом, который идёт с дружиной на Дорогобуж, – ответил ему Тереша, пожилой стреблянин с сухим, морщинистым лицом. – Я и ещё десяток охотников остались защищать брод. Не знаю, как это получится. Мы знаем, что к Стовову на подмогу из Ладоги идёт его младшая дружина и что она вот-вот будет здесь. Клянусь клыками Матери-Рыси, мы её потреплем, как старшую, но вряд ли сможем одолеть воинов в железной броне. – Тереша указал на сосны позади себя, на которых висело несколько обезглавленных тел с привязанными к груди княжескими щитами. – Мы будем жестоко защищаться… А ты, кудесник, неужели покидаешь наши земли? Неужели горстка родичей Претича смогла так напугать тебя, что ты убегаешь?

– Я не убегаю. Мне нужно добраться до Урочища Стуга. Я вернусь. Я знаю, что Оря Стреблянин и его брат Ящун из Буйце мои друзья. Я обязательно вернусь. Наверное, в конце бабьего лета или раньше. – Рагдай вздохнул, глядя на повешенных. – Вы снова убиваете пленных. Зачем? Теперь по всей Гардарике уже так не делают. Пленных можно оставить у себя. Пусть заводят семьи, работают, охотятся, воюют вместе с вами. Зачем убивать? Человек так долго растёт, так много при этом съедает припасов и может, кстати, многое делать руками, помогать… Это расточительство… Они ведь могут для вас землю пахать, рубить лес, расчищать поля от камней.

– Да, я слышал, что у бурундеев и дулебов пленные и рабы имеют право обзавестись семьёй, – согласился стреблянин, – Но мы чтим обычаи своих предков и убиваем тех, кто пришёл к нам с мечом. А люди Стовова, коварные и бесчестные, как и их князь, который подло убил Ящуна, должны быть убиты. – Тереша опустил глаза и прошептал короткое заупокойное заклинание.

– Вот вы разговорились… Что это за ладья, стреблянин, говори поскорей? – нетерпеливо перебил их Верник, указывая на мачту.

– Не знаю. Какие-то варяги… – пожал плечами второй стреблянин. – Нашу стражу у брода они не тронули. Я знаю, что у Стовова есть советник, которого зовут Решма и который хочет, чтобы князь нанял против нас дружину варягов. Может, это и есть те самые варяги?

– Может быть. Только отчего он не сделал этого раньше, до похода на стреблян, и если уже во время похода он решил их нанять, то отчего варяги так быстро очутились на Стоходе… Хорошо… Да пошлют вам боги удачу в бою! – заключил Рагдай и приложил руку к груди.

– Да хранят и вас боги в пути! – ответил Тереша.

После этого стребляне исчезли в зарослях.

Они удалились от воды так, что ни одна травинка не шевельнулась, обозначая их путь.

– Эйнар, держись теперь левого берега. – Рагдай надел очень тонкую, струящуюся в ладонях кольчугу и сделал знак остальным приготовить оружие. – Теперь вперёд! Посмотрим, что это за варяги такие на нашем пути…

Умело, использовав парус, толкаясь шестами, они разогнали плот до предельной для этой связки брёвен скорости и буквально вылетели из излучины реки к Лисьему броду.

Теперь ладья была видна вся, до мельчайших подробностей; огромная, из потемневшего, проморённого солёной водой дуба, с низкими бортами, завешанными большими, круглыми щитами в железных бляхах, с широкой грудью, украшенной деревянной оскаленной головой морского дракона.

Ладья сама была похожа на морское чудовище, волей богов заброшенное на лесную реку. Десятка два варягов, только что, судя по бревенчатым каткам, все ещё лежащим в воде, волоком перенёсшие ладью через мелководье Лисьего брода, молча и делово работали на палубе около клетей с домашней птицей.

Сматывая веревки, выставляли за борт тяжёлые, длинные весла, втаскивали по мосткам только припасы, которые разгружали раньше, чтоб облегчить себе волок.

Двое из варягов, перегнувшись на животе, висели на мачтовой рее и медленно разворачивали вниз белое парусное полотно с красными продольными полосами.

Они первые и заметили плот.

– О боги всемогущие, так это же ладья Гердрика! – У Вишены тут округлились глаза и отвисла челюсть. – Эйнар, там, на мачте, смотри, это же Торн и Хринг. Что они тут делают, на Стоходе?

– Не знаю, что они тут делают, но клянусь Перуном, они нами явно заинтересовались, – озадаченно сказал Верник, наблюдая, как люди на ладье побросали работу и скопились у левого борта.

Они удивлённо взирали на стремительно приближающийся плот.

– Что они, никогда плота не видели? – Верник на всякий случай приготовил лук и встал на одно колено. – Эйнар, держи правее!

Но Эйнар вряд ли его слышал.

Он, так же как Вишена, стоял, открыв рот, глядя на человека в богатой кольчуге, с длинной рыжей бородой и узкими, хитрыми глазами, вышедшего на нос ладьи.

Наконец рыжебородый заорал по-норманнски:

– Эй вы, недоноски! Я вас узнал… Я знал, что рано или поздно найду вас… Эй, Вишена и Эйнар, отдайте золото конунга Гердрика, которое принадлежит нам по праву! Иначе мы вас всех перережем!

– Чтоб я ослеп, это же Гуттбранн! Не удивлюсь, если с ним тут и Эддли. – Вишена подобрался, и его глаза осветились бойцовским огнём. Он вытянул звякнувший о бляху ремня меч и прорычал, заглушая шум реки: – Только предатели и трусы, такие как ты, Гуттбранн, спешат за чужой добычей! Иди лучше оближи ноги у Эддли, собака! Ты когда-то хотел убить меня в спину, так попробуй теперь убить меня в честном бою! – Вишена хотел было соскочить в реку, на мелководье, но Искусеви обхватил его вокруг живота и повис:

– Может, так проскочим… Вы должны нас охранять, а не наоборот – затягивать нас с Рагдаем в неожиданную войну…

Вишена продолжал кричать, всё распаляясь:

– А ты, Торн, Хринг, Ингвар и Гермольд! Разве вы не клялись на своём оружии быть верными славному конунгу Гердрику в этой жизни и потом, у Одина? Или вы тоже, как и собака Гуттбранн, хотите стать конунгами на чужой ладье, залезть в кровать к чужой жене и плестись в хвосте славы настоящего викинга, кусая её за пятки?