Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века - Сергей Глезеров

На освободившийся постамент 7 ноября 1918 года установили бюст Карла Маркса, выполненный известным впоследствии скульптором В.В. Лишевым. По словам Лишева, бюст для Новой Ладоги явился его «первым произведением на новую тему воздвигнутую перед художником революцией». Впоследствии бюст перенесли, а на этот же постамент в 1947 году водрузили скульптуру С.М. Кирова работы скульптора Н.В. Томского. Там она и стоит поныне.

В юбилейном, 2003 году в Петербурге наконец-то появился памятник Александру П. Его установили перед входом в бывшую Академию Генерального штаба на Суворовском проспекте (ныне это Военная академия связи). Памятник работы М. Антокольского находился прежде в Киеве перед Институтом благородных девиц. В 1923 году памятник сняли и отправили в запасники Киевского музея русской скульптуры. Теперь он стал киевским подарком к трехсотлетию Петербурга.

В Москве довольно долго шли разговоры о восстановлении опекушинского памятника Александру П. Предложение, прозвучавшее в феврале 2002 года, принадлежало инициативной группе от политической партии «Союз правых сил». Московская мэрия поддержала эту идею. Первоначально предполагалось установить памятник возле Кремля, однако впоследствии для него нашли другое место – возле храма Христа Спасителя. Изменилась и сама концепция: решили не копировать опекушинское творение, а на его основе создать новый памятник. Победителем конкурса стал скульптор, народный художник России, академик Российской Академии художеств Александр Рукавишников. Памятник Александру II в Москве торжественно открыли в начале июня 2005 года.

Что ж, коль Москва восстановила памятник Александру II, то, может быть, стоит подумать о восстановлении опекушинского памятника царю-освободителю в Новой Ладоге? Нет сомнения, что здесь обязательно нашлось бы достойное место для возрожденного памятника, он, как и прежде, стал бы городской достопримечательностью. Тем более что Александр II имел к Новой Ладоге самое непосредственное отношение: в первый год его царствования, 1861-й, начались работы по строительству нового Ладожского канала. Спустя пять лет канал открыли, и, по ходатайству купечества, император дал «высочайшее соизволение» назвать новый водный путь своим именем. До сих пор Новоладожский канал (или канал имени императора Александра II) используется для местного судоходства.

«Есть в России город Луга Петербургского округа…»

Я намеренно не продолжаю знаменитые ироничные пушкинские строки, посвященные Луге, чтобы в очередной раз не уколоть самолюбие ее жителей. Хотя, впрочем, может быть, лужская милая провинциальность служит вовсе не недостатком, а даже достоинством.

Луга. Фото 1900-х годов

Вот она, петербургская провинция, всего-то 132 версты от Петербурга. «А между тем здесь так бесконечно тихо, скромно, беспритязательно, – писал в начале XX века один из столичных путеводителей. – Завидно это или удивительно? Улиц проездных в ней, собственно говоря, одно только Петербургское шоссе, все остальные, равно как и многие пустыри, зеленеют травкой. В последние годы окрестности Луги стали населяться петербургскими дачниками, но летнее время проходит скоро, и удел Луги – полная тишина и совершенное отсутствие каких-либо общих интересов…»

О том, какими заботами, радостями и тревогами жила Луга в начале только что минувшего XX века, можно прочитать на страницах местных газет – «Лужского листка», «Лужской газеты» и «Лужской жизни». А жизнь в провинциальной Луге только на первый взгляд казалась тихой, просто масштаб событий, естественно, совершенно не сравним со столичными городами. «Кража на базаре», «Задержание конокрада», «Ограбление пьяного», «Буйство нижних чинов», «Ножевая расправа», «Задержание мелких воров» – вот лишь некоторые характерные заголовки лужских газет.

О криминальной жизни как нельзя лучше свидетельствует статистика преступлений, зафиксированных в городе Луге и Лужском уезде за первую половину сентября 1912 года. Всего 16 преступлений, из них: одно святотатство и одно «покушение на растление», пять случаев нанесения ран, шесть краж, одно самоубийство и два покушения на самоубийство. За тот же период произошло семь пожаров.

…События в лужской жизни происходили разные. К примеру, ознакомимся с хроникой 1910 года. В то лето Лугу посетила китайская военная миссия – проездом на Сергиевский полигон. А великая княгиня Мария Павловна заглянула в Лугу, чтобы устроить смотр местной добровольной пожарной дружине. Она обошла фронт выстроившихся в струнку пожарных и «милостиво разговаривала со многими лицами», после чего «отбыла». Пожарные вздохнули спокойно – все-таки нечасто случаются такие высокие гости.

В июне лужане стали свидетелями грандиозного автопробега Петербург-Киев-Москва-Петербург. В Луге гонщики остановились для завтрака на вокзале, а свои машины, вызвавшие огромный интерес публики, оставили у главного собора. Полиции пришлось принять меры предосторожности, в том числе категорически запретить обывателям кидать в проезжавшие автомобили букеты цветов. Связано это было с тем, что в недавнем рижском пробеге произошел несчастный случай – одному из автомобилистов брошенным букетом цветов повредило глаз…

И снова – из хроники 1910 года. Извозчика Артамонова привлекли к ответственности за слишком быструю езду с семью пассажирами в экипаже. Купец Глебов получил взыскание за то, что при обходе возле его магазина обнаружили неубранную кучу грязного мусора и нечистот. Совершенно вопиющий случай произошел в мясной лавке Сырцова: хозяин нанес побои палкой своему приказчику. Оказавшиеся при том свидетели не дали разгуляться «карающей руке» мясоторговца, и виновного в нанесении побоев привлекли к ответственности.

Базар в Луге. Открытка начала XX века

Но настоящим бичом лужской жизни являлось сквернословие. «В торговые дни женщинам положительно невозможно ходить на рынок, – писала "Лужская газета". – Крестьяне, несмотря на присутствие полиции, отпускают такие отборные слова, что даже у нестыдливых мужчин вянут уши. Сквернословя, крестьяне, видимо, стараются щегольнуть знанием лексикона ругательных нецензурных слов и потому употребляют их при удобном и неудобном случае».

А поскольку сквернословие подпадало под одну из статей тогдашнего кодекса, то полиция принимала все меры, чтобы это зло искоренить. К городскому судье поступало много дел о матерщинниках.

В июне 1910 года в Луге случилось долгожданное событие: открылась спасательная станция Лужского отдела Императорского российского общества спасания на водах.

Необходимость в ней уже давно назрела: к сожалению, что в Петербурге, что в провинции люди очень плохо умели плавать, а потому летняя пора из года в год становилась «сезоном утопленников». Маленькая извилистая речка Луга каждый год уносила от 8 до 12 жертв.

Лодочная пристань в Луге. Открытка начала XX века

«Думается, что не одиноко стоящий у винного завода с предостерегающей надписью столб спасет резвых ребятишек и беспечных людей от несчастья, – писала одна из местных газет, – а лишь правильная постановка дела спасания, какой целью в настоящее время задался Лужский отдел Императорского российского общества спасания на водах во главе с его уполномоченным подполковником 24-й Артиллерийской бригады Александровичем».

План организации спасания утопающих, предложенный Александровичем, заключался в следующем: река Луга в черте города делится на три участка, на каждом из них надо построить обзорную каланчу для спасателей и навесы-загородки для купающихся. В других местах купание следовало запретить. На каждом посту предполагалось иметь лодку и спасательные принадлежности при постоянном дежурстве матроса.

На доброе и необходимое дело живо откликнулась Лужская городская дума и ассигновала для начала 50 рублей на покупку лодок. Правда, это лишь малая часть средств, необходимых для полного оборудования станций и постов. Всего требовалось около 500 рублей. А потому пришлось, по традиции, объявлять сбор пожертвований. Некоторые из горожан сразу же отозвались на призыв и прислали свои сбережения.

Летний театр Ограновича в Луге. Открытка начала XX века

Петербургские дачники придавали тихой провинциальной Луге некое подобие столичного колорита. Вкусы питерской публики пытались удовлетворить театр Ограновича и несколько кинематографов. Театр ставил «вечера веселого жанра», устраивал сеансы весьма популярной тогда французской борьбы с участием столичных знаменитостей. «Публика гудит от удовольствия, – писал газетный репортер. – Воскресный спектакль в театре Ограновича собрал почти полный зал нарядной "праздничной" публики, большая часть которой на этот раз остается и на танцы. Танцуют много и усердно, еще более усердно рассматривают танцующих».