Синдзи-кун и дорога домой - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ясно. — что же, технологии Золотого Города продолжают удивлять. И немного злить.
— Присмотри за ними тут. — говорю я и открываю дверь навстречу ветру и соленым брызгам.
— Ты куда? — кричит в спину Майко: — будь осторожнее там!
— Непременно! — формирую под ногами маленькие кровавые лужицы и левитирую их, поддерживая на весу. Как можно отталкиваться от того, чего нет? У Акиры — плазменные факела, там все понятно — принцип реактивной струи, Юки — всегда умела льдом управлять, но я словно барон Мюнхгаузен — не парю, не левитирую, а просто прикручен к пространству. Мои лужицы под ногами — привязаны к конкретному месту в магическом измерении, или откуда вся эта кровушка есть. И я просто перемещаю эту лужицу в этом измерении… перемещая магическое относительно него? Мысль об этом слишком масштабна, и я гоню ее в сторону. Вряд ли. Скорее всего там, в магическом измерении моя кровушка (или ее тентакль) — перемещается параллельно. Потому и скорость у меня не так чтобы очень. Я набираю высоту и лечу в сторону бушующей стихии — туда, где на месте АкиЮки — ревет смерч, где клубятся тучи, прорезаемые молниями.
Справа вырастает извилистая ветвь молнии, словно бы совсем рядом и оглушительный треск разряда через долю секунды с силой бьет по барабанным перепонкам. У меня же нет барабанных перепонок? Это тело все же слишком хорошо подражает человеческому — все те же реакции и те же слабости. Или я все же человек? Какая в общем разница, не до того сейчас.
Я врываюсь в бурю и меня сносит в сторону, я ничего не вижу и продолжаю свой путь, как говорят летчики «по приборам». Вокруг меня бушует буря, воет ветер, бьют разряды молний, я оглушен, ослеплен, но продолжаю лететь вперед, прибавляя ход. Мелькает мысль о том, что в таком бардаке я их не найду, что сто лет тут летать придется, что надо бы повернуть назад и подождать пока буря уймется, или спуститься ниже… но я отгоняю панические мысли. Вперед.
Вдруг буря прекращается, ветер и разряды — остаются позади. Я влетаю в то, что называют «глазом бури». Вокруг — на километры бушующая стихия, а посредине — островок тишины и спокойствия и даже солнце светит как-то по-особенному тепло и ярко. Янтарный свет проливается сверху, по склонам кучевых облаков, словно мед по зефирному торту… тишина и благодать. Выше, посредине этого оазиса спокойствия — в воздухе — висят напротив друг друга две фигуры. Юки и Акира. Прибавляю ход, поднимаясь к ним. Вокруг парят в воздухе обломки кораблей, мачты, шлюпки, какие-то непонятные предметы.
— Акира! Юки! — я поднимаюсь выше, но какая-то сила препятствует моему подъёму, мягко толкает меня назад, сопротивляясь.
POV Акира
Когда все началось — она еще сдерживалась. Она держала под контролем свой гнев, свою ярость, свою ненависть. Нельзя срываться на Майко, говорила она себе, Майко не виновата в случившемся, она просто … Майко. Нельзя срываться на друге, пусть даже таком бестолковом и притягивающем неприятности. Несколько резких слов — вот и все, что она себе позволила тогда и чуть позже.
Акира отдавала себе отчет в том, что она — опасна. Всегда была, а теперь и подавно. Совместные тренировки с Юки, работа над повышением своего потенциала, открытие новых граней своей способности, ощущение силы, пульсирующей под ее кожей, словно бы поскреби, чуть надави и вот она — сила, вырвется, полыхнет алым фениксом, сжигая все вокруг…
Она держалась. Даже там, в этом чертовом пыточном подвале научного комплекса — держалась. Сдерживала свою силу, чтобы не превратиться в бушующее пламя, потому что все еще хотела остаться человеком. Она — Акира. Нисимура Акира. У нее есть друзья. Есть семья. Есть враги. Есть любимый человек. Даже несколько. Она — больше чем просто пламя. У нее есть планы, у нее есть желания, у нее есть мечта. У нее есть месть. У пламени нет ничего, кроме мести.
Она все еще держалась. Мысль о том, что старый Джиро предал ее с потрохами — ела ее поедом изнутри, занимала ее ум, тревожила ее сердце. Снаружи она не показывала ничего, оставаясь такой же спокойной оболочкой самой себя, но внутри… она просыпалась ночами и поднимала лицо, залитое слезами вверх. Как ты мог — шептала она и слезы мгновенно высыхали у нее на лице, когда пламя заполняло ее изнутри, шепча и подталкивая ее к действиям.
Выпусти уже это, перестань себя сдерживать, сожги их всех! Они — не понимают, они — бестолковые, они — тянут тебя назад, погляди! Это Майко виновата, но даже не в том, что их схватили, а в том, что ты сама себя назад тянешь, все это время! Поиграли в демократию, один человек — один голос, но если большинство идиоты — то и решения будут идиотские. И беззубые.
Синдзи-кун, старик в теле юноши и до сих пор — дурак, развел тут телячьи нежности, кто в лес, кто по дрова, любители. В результате — никто ничего толком не делает, все как будто погулять вышли. Приказов не исполняют, инструкции не слушают, делают все небрежно. Это не могло длиться долго. Не только старый Джиро предал тебя и передал в руки палачей — все они виноваты. Они все — своей безалаберностью, своей мягкотелостью, своим непониманием что все серьезно, своей игрой в бирюльки — все виноваты. Син — не смог их сплотить, внедрить дисциплину, при том, что является формальным лидером — категорически отказывается брать на себя ответственность за происходящее, в результате — она все и делает. Как там — кто тянет, на том и пашут. Тебе же надоело пахать, надоело что ты за все отвечаешь, и ты же при этом — зануда, к которой все относятся как к надоедливому Джимини… надоело же? Сожги их всех — сперва тех, кто рядом, а уж потом всех остальных… чего ты медлишь?
Она все же сдерживала себя, она говорила сама себе, что все в порядке и что все ее ценят и любят и что это только кажется, что в коллективе она играет роль педанта. Они восхищаются мной, говорила она себе, ты же видишь, что они восхищаются и любят меня.
Любят? — шептало ей пламя —
