Я есть. Я дышу. Я живу - Евгения Иконникова

животных, от коней из других табунов. Он так же – отец всех жеребят. И он жестко отстаивает свое право быть первым.

И даже на пастбище, когда все остальные мирно пасутся, жеребцы продолжают биться за свое место в табуне. Это красиво. И страшно. Они кусают друг друга до крови. Встают на задние ноги. Бьют передними копытами в грудь. Раненный конь падает на траву. Издает пронзительное ржание, не в силах подняться. Но победитель никогда не добивает побежденного. Тот, кто принимает поражение, принимает подчиненную позу, соглашаясь занять свое место в иерархии.

– Получается то, что мы видели… это лишь малая часть…

– Да. Это еще не все, на что способен конь в битве за свое место в табуне.

Удивительно то, что Балтика вообще начал эту битву. Наши лошади хорошо объезжены. Привыкли «слушаться чумбура». Без чумбура неопытному наезднику трудно подчинить коня своей воле.

Но у «кнута» есть и обратная сторона. Человек кнутом подавляет их свободную волю и разрушает доверие. Поэтому конь не станет другом такому человеку. Кнут и доверие – не совместимы. А без доверия невозможна дружба. Поэтому каждый решает сам – бить или учиться доверять и дружить. Я вообще против насилия. Свою кобылу я не подстегиваю, потому что мы друзья. Поэтому она меня понимает без слов. И я ей полностью доверяю.

– Я отказалась от кнута с самого начала. Я не хотела стегать коня, даже когда мы сильно отставали от группы. Значит, так мы учились доверять друг другу. Но почему он решил занять место вожака табуна?

– Дааа, таких «боев» в табуне за место вожака у нас еще не было. Так же как и наездника, который совсем не использует чумбур. Помнишь, перед походом, я говорил тебе: «Научишься доверять коню – он станет твоим другом». Так и произошло. – улыбается дядя Вася.

– Я училась доверять себе, прежде всего… и ему.

Молчим. Думаем каждый о своем.

– И все таки, я не понимаю…Он скачет впереди, потому что сам этого хочет или потому что стал моим другом и выполняет мои желания?

– Твой случай интересный. Его свободная воля совпала с твоими желаниями.

– Но…откуда вы это знаете? Я сама пока не понимаю, чего хочу. А почему он вашу кобылу не кусает? Почему вы можете спокойно скакать перед нами, и он даже не пытается вас обогнать?

– Потому что в дикой природе табун ведет кобыла, а не конь. Как это принято считать. Бывает, что и несколько молодых кобыл ведут табун. Но чаще всего – это самая старшая и опытная из кобылиц. Она выбирает пастбище днем. Она ищет место для ночевки. Когда она идет – все лошади расступаются, уступают ей дорогу. Она следит за порядком и все кобылицы и жеребцы ее слушаются.

– То есть, за вашей кобылой он идет, как за старшей в табуне?

– Точно… Так он показывает ей свое уважение. Кони все чувствуют. Они любят и ненавидят. Радуются и грустят. Бьются друг с другом за свое место и уважают силу. Они, так же как и мы видят сны. У моего отца был табун, поэтому я с детства рос среди коней. Они – мои друзья. Если конь – твой друг, то это на всю жизнь.

А знаешь, чем кони отличаются от людей? – неожиданно спрашивает дядя Вася.

– Мммм…Это же очевидно – строением тела, – недоуменно отвечаю я.

– Хм, строение тела. Да, конечно. Но это не вся разница. Строение души – вот главное отличие. Конь, если он твой друг, никогда не предаст. Понимаешь? У них все по-честному. Друг – значит друг. Он никогда не ударит из-за спины. Враг – значит враг. Он будет биться, пока не победит или не проиграет. Но проиграет он тоже честно. И примет свое поражение. Я видел, как лошадь плачет. По настоящему, от горя.

«Я тоже это видела», – мысленно вспоминаю горошины слез, текущие по широким конским скулам.

– Балтика привел нас в лагерь, когда я заблудилась на плато. Я только попросила его…

– Когда кони заржали, я понял, что Балтика найдет дорогу.

– А я очень испугалась, когда поняла, что потеряла тропу. Прямо до ужаса. До смерти. Но когда пережила свой страх, то вся лишняя «шелуха» отпала. Осталось только то настоящее, что во мне есть. Я чувствовала…Доверие к Богу. Доверие к себе. А конь почувствовал свою свободную волю. И это то настоящее, что есть в нем. Именно тогда мы стали друзьями…

– То есть теперь он будет такой всегда? – спросила Полина.

– Нет. С другим седоком он будет вести себя по-другому. За время похода конь и человек привыкают друг к другу, подстраиваются. Поэтому во время маршрута мы запрещаем меняться конями. – добавляет дядя Вася, подбрасывая дров в костер. – В следующий раз я так же подберу ему седока, подходящего по характеру.

– Но как??? Откуда вы знаете, какой конь кому подходит???

Дядя Вася молчит. Сидит неподвижно, скрестив ноги. Смотрит на огонь. Добродушно улыбается. Отблески пламени высвечивают морщинки-лучики вокруг прищуренных глаз. Курносый нос. Круглое смуглое лицо. Короткие, черные волосы под неизменной тюбетейкой, расшитой узорами. Весь его облик, похожий на древнее изваяние Будды, дышит покоем и умиротворением.

Пахнет еловыми ветками. Клубы дыма окутывают поляну. Но вот дрова с треском разгораются. И яркий сноп искр взлетает высоко в небо, прокладывая путь к звездам.

Этой ночью я опять сплю под открытым небом, на «пенке», в спальнике. Долго не могу уснуть. Чувствуя то настоящее внутри себя. Ощущая, что оно есть. Так же как свет звезд, освещающий все вокруг.

День шестой.

Сегодня утром меня разбудил дождь. Обычно на свежем воздухе я просыпаюсь последней. Когда весь лагерь уже шуршит палатками. Вовсю сворачивает спальники. Горит костер и пахнет вкусным завтраком. И тогда я, сладко потягиваясь, медленно освобождаюсь из объятий сна.

Но сегодня дождь, капля за каплей настойчиво пробуждает мое еще спящее тело. Открываю глаза. Небо заволокло тучами. Первый раз за неделю. Расстегиваю спальник, укутываюсь им как одеялом. Беру пенку и иду к девчонкам в палатку. Утренний гость разбудил и их тоже.

А шум падающих капель по крыше быстро нарастает. Вокруг палатки уже журчат ручьи. Дождь. Накатом. Стеной. Несутся потоки воды со всех сторон. Дождь. Речитативом. Барабанной дробью стучит по стенкам. Палатка судорожно вздрагивает, встречая порывы ветра. Еще громче шум капель. Заглушая все звуки вокруг, слышен только дождь.

А внутри нашего домика сухо. Тепло. Уютно. Мы лежим, каждая в своем спальнике. Четыре мурлыкающих мягких «клубочка». Четверо женщин, любящих дождь.

Кряхтят старые кедры под его