Загадочный материк - Лев Хват

Капитан испытующе глянул на удивительного матроса и неожиданно сказал:

— Значит, к Адэру? Быть может, и подойдем…

Борхгревинку хотелось обнять старого морского волка, но, вспомнив о своем должностном положении, он удержался.

В течение двух суток молодой натуралист воссылал мольбы к антарктическим стихиям, чтобы они не помешали его планам, и ежечасно справлялся об атмосферном давлении. После полуночи 24 января «Антарктик» подошел к мысу Адэр.

— Спустить шлюпку! — приказал Кристенсен.

Сам капитан, Борхгревинк и четверо матросов понеслись к берегу. В глубине синевато-изумрудного моря промелькнула серебристая рыба, длинная и узкая, потом расплывчатая, студенистая медуза… Дно полого поднималось. Небольшая полоса дрейфующего льда остановила норвежцев. Шлюпку перетащили волоком.

До берега оставалось два-три метра, когда возбужденный, охваченный юношеским задором ученый прыгнул в воду. Шаг, другой, третий… Земля! Берег Антарктиды, и на нём, не помня себя от восторга, стоит человек, имя которого навсегда сохранится в истории. Это он, Карстен Эгеберг Борхгревинк, первый вступил на твердую почву шестой части Света!..

Из шлюпки выбрались капитан и матросы.

— Что ж, молодой человек, выкладывайте программу пикника в антарктическом царстве, — шутливо сказал Кристенсен.

Борхгревинк почувствовал, что у него странно отяжелели ноги. А-а, в сапоги проникла вода… Он внимательно оглядывает неширокую береговую полосу, стараясь запечатлеть её в памяти. Если здесь и царство, то пингвинье. Тысячи птиц сложили гнезда из голышей на пластах помета, накопившегося за неисчислимые годы.

Оглушенные криками птиц, норвежцы поднимаются по отлогому склону на самую высокую точку мыса, откуда открывается величественное и суровое горное плато Земли Виктории.

Натуралист собирает образцы бедной флоры — лишайники, мхи, растения, торопливо сует в мешок куски горных пород — кварца, полевого шпата, гранита…

— На судно, Борхгревинк, или мы вас оставим, здесь с пингвинами! — грозит Кристенсен.

— Предпочитаю ваше общество, капитан.

— Весьма польщен!

Нет, Борхгревинк сейчас не собирается застрять на мысе Адэр, но он сделает всё возможное, чтобы вернуться сюда. Не на часы, а на долгие месяцы, с научной экспедицией. Мыс Адэр — отличное место для зимовки!..

Спустя несколько месяцев рядовой матрос китобойного судна, безвестный норвежский натуралист стоит на трибуне VI Международного географического конгресса в Лондоне, и представители ученого мира внимательно слушают речь первого человека, вступившего на материк Антарктиды. Карстен Борхгревинк не претендует на славу первооткрывателя — ему выпала честь подтвердить открытия Джемса Росса и облегчить путь будущим исследователям. Но он позволит себе коротко изложить план изучения шестого континента. На мысе Адэр, у входа в море Росса, можно создать сравнительно безопасное убежище, построить дом, склады, не тревожась за сохранность пищевых продуктов в этом естественном холодильнике.

— Я готов встать во главе такого научного предприятия и высадиться на материке, взяв с собой упряжных собак, сани, канадскую снеговую обувь, лыжи, запас продовольствия и топлива, — говорит Борхгревинк.

Он выражает надежду, что высокочтимое Королевское географическое общество и ученые других стран поддержат план первой зимовки на континенте Антарктиды.

Под впечатлением доклада Борхгревинка VI Международный конгресс подчеркнул в своих решениях, что «антарктические области являются величайшим объектом для будущих географических исследований».

Первые поселенцы

В ночь на 2 апреля 1900 года берлинский телеграф принял депешу из Новой Зеландии: «Цель экспедиции достигнута, определено местоположение магнитного полюса, на санках проникли до 78°50 . Борхгревинк». Короткое известие о результатах первой зимовки в шестой части Света обошло газеты Петербурга и Лондона, Стокгольма и Парижа, Нью-Йорка и Рима… Люди вспомнили, как матрос-ученый, вступивший на землю Антарктиды, годами боролся за претворение в жизнь плана научных исследований.

Стихии высоких широт показались не столь страшными Борхгревинку, закалившемуся в трехлетней схватке с опаснейшим врагом — равнодушием, грозившим погубить все его замыслы. У общественных организаций богатейших стран Европы не нашлось средств на экспедицию. Британское правительство отклонило просьбу Географического общества предоставить два судна, сославшись на «чрезвычайную сложность намеченной задачи». Начались длительные и тягостные сборы средств среди частных жертвователей и меценатов новой разновидности — антарктической.

В середине февраля 1899 года экспедиция на новейшем парусно-паровом судне «Южный Крест» увидела мыс Адэр и вошла в залив Робертсона.

— Врата в неизвестное будущее, — грустно произнес новозеландский физик Луи Берначчи, глядя на льды и снега, мертвые скалы и узкую прибрежную полосу без единого зеленого ростка.

— Вы приуныли, друзья?! Не к лицу это первым поселенцам шестой части Света! — сказал Борхгревинк.

Путешественники высаживаются на берег: надо выбрать место для зимовки.

— Соседство у вас будет веселое, — заметил Бернгардт Иенсен, капитан «Южного Креста», проходя мимо голосистой пингвиньей колонии и лежбищ, где под полуночным солнцем нежились сонные тюлени.

— Но аромат далеко не приятный, — косясь на кучи зловонного помета, откликнулся Антон Фигнер, первоклассный лыжник-спортсмен, остающийся зимовать с Борхгревинком.

— Идём на вершину?! — предложил английский лейтенант Уильям Колбек, магнитолог будущей зимовки.

Недовольные появлением людей, с криком вьются буревестники и чайки.

Один за другим путешественники взбираются по склонам. Светло. Не слишком холодно, а на крутизне даже жарко. Кругом лёд, снег, скалы и море, а на вершине мыса Адэр — горсточка смелых людей, которые остаются жить в фантастическом уголке первозданной природы…

Незаметно бегут дни. Из прочных бревен выстроен небольшой дом с плоской крышей. Стены обиты толстым картоном и тюленьими шкурами. Окна с двойными стеклами выходят на запад. Все двери открываются внутрь, иначе при снежных заносах не выбраться.

«Южный Крест» уходит.

— В Австралии, конечно, заинтересуются названием вашего поселка, а я и не знаю, что сказать, — говорит капитан Иенсен, прощаясь с зимовщиками.

— Хотелось бы дать ему имя моей матери — лагерь Ригли, — нерешительно отвечает Борхгревинк.

Все поддерживают его.

— До Нового года, друзья!

Спустя час лишь небольшое пятнышко на горизонте напоминает о «Южном Кресте».

Десять человек стоят на берегу — норвежцы англичане, два финна, новозеландец. Они взволнованны. В эти минуты все их мысли о близких, дорогих. Три тысячи километров до ближайших обитаемых берегов… Голос Борхгревинка прервал тяжелое раздумье:

— Каждый из нас выполнит свой долг!

— Что бы ни случилось, наш подвиг не пропадет бесследно, — говорит Берначчи. — Найдутся смелые люди и продолжат начатое нами. Главное — не падать духом!

Испытания

В шалашах, построенных близ домов, начались регулярные метеорологические и магнитные наблюдения — первые научные работы на материке. Борхгревинк, Колбек и Антон Фугнер в середине марта ушли с собачьими упряжками разведать местность. До вершины их провожали Берначчи, зоолог Николай Хансон и его ассистент Гуго Эванс.

Возвращаясь в лагерь, они предпочли более короткий, но незнакомый путь, лежавший вдоль глубокой трещины во льду, скрытой под толстым слоем снега. Внезапно белый покров сдвинулся, понес людей. Двое ухватились за скалистый выступ, но Эванс, замыкавший шествие, растерялся и полетел стрелой. Когда он поровнялся с товарищами, Хансон, лежавший плашмя, успел схватить его за полу одежды. Все это произошло буквально в несколько секунд. Тяжело дыша, они поднялись и, осторожно нащупывая дорогу, пошли дальше, но уже в десятке шагов остановились потрясенные: склон обрывался полуторастаметровой отвесной стеной…

— Вот какая участь могла нас постигнуть! — воскликнул Берначчи, оглядывая бездну.

На другой день разразилась буря. Порожние собачьи конуры взлетали в воздух. Ветер разнес в щепки одну из лодок и угнал обломки за сотни метров. Застигнутые внезапным ураганом, люди не могли устоять на ногах и ползком добирались до жилища, едва дыша, почти теряя сознание. Лишь через сутки можно было выйти из дому.

— Вряд ли где-нибудь на земном шаре бывают такие ветры, — сказал Берначчи.

Он не ошибся: тем, кто позднее зимовал в море Росса, выпали тяжкие испытания; однако по сравнению с ураганами Земли Адели, расположенной за несколько сот километров к западу, ветры мыса Адэр оказались сущим пустяком.