Связанные звездами - Дарк Минни

Жюстин как раз подносила бокал с вином к губам для последнего глотка – всего одного, пообещала она себе, – когда появился Дэрмот Хэмпшир собственной персоной с сырной тарелкой и бутылкой портвейна сорта Тони.[21] Сыры масляно поблескивали, красиво сервированные с фиговой пастой и кусочками груши. Помимо «Рога изобилия», Дэрмоту принадлежала еще и «Не-овечно хорошая сыроварня» в маленьком городке неподалеку от Эденвейла.

– Джезза, – громогласно воскликнул Дэрмот, – рад тебя видеть, приятель.

«Джезза», – мысленно отметила Жюстин. Джезза?

– А, дружище, – откликнулся Джереми. – Великолепное угощение. Действительно великолепное.

Дэрмот склонил голову с шутливой скромностью и с профессиональным проворством расчистил место на столе для принесенного блюда. Затем втиснул свою объемную фигуру на скамью, заставив Жюстин потесниться.

– Тебе понравились камешки? – спросил он девушку.

Она озадаченно посмотрела на него.

– Простите?

– Камешки, – повторил он, взяв столовый нож и постучав по блюду, на котором остались лишь крошки.

Шарики, прежде лежавшие на этом блюде, были очень вкусными. Что-то вроде мяса в панировке – которое, может, и требовалось подольше пожевать, но это его не портило.

– Они очень вкусные, – подтвердила Жюстин.

– Это яйца барашка, – объявил Дэрмот, очевидно, весьма довольный собой.

Сначала Жюстин побелела. Но затем кровь мгновенно прилила к щекам.

Дэрмот расхохотался.

– Почему бы тебе не взять еще порцию, раз уж они тебе так понравились? – Он резко щелкнул пальцами. – Долли! Эй, Долл! Еще камешков!

– Спасибо, Дэрмот, но, право, не…

– Я настаиваю. И послушай, бросай мне всю эту вежливую чушь. Если тебе предлагают еще, ты берешь. Знаешь, как некоторые говорят? Лучше меньше, да лучше. Так вот, это все это чушь собачья! В моей книге «лучше» – это «больше». Взять, к примеру, мою колонку. Думаю, я заслуживаю двух страниц. Но редактор, вот этот – он все портит, впихивая меня в одну. Скажи ему, Жюстин. Скажи, что мне нужно больше места. Места для роста.

Жюстин ждала, что Джереми вмешается, но тот лишь смотрел на них с веселым интересом.

Рядом с ее локтем звякнула об стол тарелка с новой порцией «камешков», но на этот раз она была доставлена не белокурой официанткой. Вместо нее пришел парень. Темноволосый, голубоглазый, с улыбкой, таящейся в уголках губ.

– Ник! – воскликнула Жюстин. «О боже! – подумала она, снова краснея. – Неужели это я пискнула?» И торопливо продолжила: – Ты теперь здесь работаешь? А что с той рыбной должностью?

– Я сорвался с их крючка, – заявил парень, и Жюстин рассмеялась, хотя, возможно, и сильнее, чем шутка заслуживала.

Дэрмот откинулся назад и положил руку на спинку скамьи, так, что она оказалась как раз за затылком Жюстин. Он и так был крупным, а этот захватнический жест словно позволил ему увеличиться в размерах.

– Знакомы, да? – уточнил он.

– Именно, – подтвердил Ник, собирая пустые стаканы со стола и ставя их на поднос на сгибе локтя.

Дэрмот, еще немного откинувшись назад, спросил:

– И с Джереми тоже?

Ник просиял профессиональной улыбкой.

– Нет, я…

Дэрмот царственно махнул рукой.

– Джереми Бирн, редактор «Звезды Александрия Парк», а это Ник, мой новый работник.

– Рад знакомству, – сказал Джереми.

– Взаимно, – ответил Ник. – Могу я сделать комплимент вашему профессиональному чутью, позволившему вам нанять Жюстин. Она рождена, чтобы стать писателем. Признаки этого были еще до того орфографического конкурса.

– Орфографического конкурса? – переспросил Джереми.

– Хотите сказать, что вы о нем не слышали? – поддразнил Ник, хотя лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. – Значит, она держит свою истинную сущность в секрете?

Дэрмот вздернул брови, взглянув на Жюстин, а Ник тем временем продолжил:

– Рядом с вами сидит девушка, ставшая некогда победительницей национального телевизионного орфографического конкурса среди детей до десяти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Правда? – протянул Дэрмот.

– Не могу сказать, что удивлен, – заметил Джереми.

– В школе она была одной из таких, ну, пугающе умных девочек. Ее все мальчишки боялись.

«Я правда была такой? – подумала Жюстин. – Меня боялись?»

Она заметила, что Ник ведет себя довольно сдержанно в присутствии Дэрмота, держась на границе между услужливостью и чувством собственного достоинства.

– Ник – актер, – сказала Жюстин в надежде сменить тему. Затем задумалась, было ли ее замечание достаточно тактичным, и тут же добавила: – Ну, и официант, конечно. Если я не ошибаюсь, он собирается вскоре играть роль Ромео?

– К вашим услугам, – сказал Ник, отступив на полшага и слегка склонив голову.

Тут вмешался Дэрмот.

– А, Жюстин недавно повысили. Теперь эта счастливица заботится о том, чтобы удержать меня в рамках колонки.

Ник с выверенно нейтральной улыбкой продолжил собирать стаканы, тарелки и смятые салфетки.

– Повысили, – повторил он, кивком подтверждая, что впечатлен, но, когда он выпрямился, разворачиваясь к кухне, Жюстин заметила, что одна бровь у него приподнята, в молчаливом «я же тебе говорил». – Ладно, увидимся?

Жюстин, чувствуя прожигающие ее взгляды Джереми и Дэрмота, пожала плечами со всей возможной беззаботностью.

– Мой номер у тебя есть.

Мозг: Да, ты столь же теплая и открытая, как сугроб.

Жюстин: Черт.

Мгновение спустя Дэрмот наколол на вилку один из раскрошившихся камешков и с усмешкой обратился к Жюстин:

– Мне показалось, или в воздухе промелькнула, скажем так… искра?

Жюстин вспыхнула.

– У тебя есть вкус, Жюстин. Должен признать это. Парень хорош собой. Хотя все мои официанты – красавчики. Значит, ты и малыш Ник, вы… ну, ты понимаешь?

Дэрмот поиграл бровями.

Жюстин со значением посмотрела на Джереми, но тот был полностью поглощен процессом наполнения своего стакана портвейном.

– Уже поздно. Нам, наверное… – начала Жюстин.

– А, значит, ты была бы не против, но между вами ничего. Пока, – выдал Дэрмот.

– Джереми! – умоляюще воскликнула Жюстин.

Дэрмот склонился к ней.

– Ты должна ему позвонить.

– Не думаю…

– Обзаведись прибором, ягненочек! Позвони ему. Позвони ему.

Жюстин сделала глубокий вдох и улыбнулась самой уверенной из своих улыбок.

– Какое у вас прекрасное заведение. Почти идеальное.

– Что ты хочешь сказать этим «почти»? – спросил он.

Она взяла папку меню, положила ее перед Дэрмотом и пальцем постучала по названию пасты, одной из самых дорогих в ресторанчике.

– «Фетуччини» пишется с двумя «т» – феттуччини, – а не только с двумя «ч». Мне показалось, вы захотите об этом узнать.

Дэрмот уставился в меню пристальным, неверящим взглядом.

А Жюстин продолжила:

– И, к вашему сведению, Дэрмот, у нас, женщин, прибор и так есть. Просто мы не привыкли размахивать им направо и налево.

Джереми довольно хмыкнул. Дэрмот секунду пристально смотрел на Жюстин, а потом тоже расхохотался – да так, что стали видны его крепкие белые зубы.

– Ты мне нравишься, Жюстин. Нравишься, – заявил он.

«Здо́рово», – подумала Жюстин, когда Дэрмот щедро налил портвейна в свежий бокал перед ней. Несмотря на свою прежнюю решимость, она сделала долгий глоток.

В офис Жюстин с Джереми вернулись значительно позже четырех, при этом щеки у обоих были красные, а походка – неустойчивая. Приготовив себе крепкого кофе, Жюстин вернулась в свой кабинет. Гостеприимство Дэрмота сократило ее рабочий день на несколько часов; теперь до отправки материалов оставалось меньше сорока пяти минут. И на что лучше всего потратить это время?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что самого ужасного может случиться? – пробормотала она себе под нос и тут же открыла страницу с кроссвордом Дока Миллара.