Связанные звездами - Дарк Минни

Дрю и Мэнди разрешили Жюстин жить в этой квартире за чисто символическую плату, хотя обратной стороной этого соглашения были частые и нередко внезапные визиты родственников, которые решили сходить в городе в театр, на футбол, теннис, в хороший ресторан или к дантисту. Обычно такие визиты казались Жюстин довольно раздражающими, но этим вечером, в среду, она совсем не возражала бы против компании.

Девушка задернула шторы, которые скрывали пару французских окон, ведущих на полукруглый балкон, при этом стараясь не смотреть на улицу. Когда-то окна и балконы с трех сторон Эвелин Тауэрс выходили на близлежащий парк. Но в 1970-х годах на узком клочке земли между комплексом Эвелин Тауэрс и его братом-близнецом соорудили многоэтажку из коричневого кирпича. И теперь из квартиры Жюстин открывался вид на уродливый фасад соседнего здания, а перила ее балкона были всего в нескольких метрах от ржавых перил соседского. Она прекрасно могла разглядеть гостиную, ничуть не скрытую крошечным балконом, и, что более неловко, окно ванной комнаты. Нынешний арендатор соседской квартиры был мужчиной средних лет с крупным тату «AC/DC» на ягодице и без занавески в ванной.

Жюстин кинула сумку на кухонную стойку и выудила оттуда телефон. Пропущенных не было, как и сообщений, никто не требовал ее внимания, и отвлечься от очередного вечера в одиночестве было решительно нечем.

Прошло два месяца с тех пор, как ее лучшая подруга Тара сменила работу в новостной передаче городского радио на должность единственного корреспондента в одной из самых отдаленных точек сети вещания ABC. За эти месяцы Жюстин успела понять, какая огромная часть ее социальной жизни существовала лишь благодаря безграничной, кипучей жизнерадостности подруги. Без Тары, частенько заглядывающей в «Звезду» после работы, чтобы затащить Жюстин в паб, или внезапно забегающей в Эвелин Тауэрс по дороге на вечеринку, которую ее приятельница просто не может пропустить, Жюстин стала чаще задерживаться на работе, а досуг проводить с друзьями, прячущимися под обложками книг и в коробках DVD-дисков.

Жюстин и Тара подружились на первом курсе университета. То, что они обе выбрали главным направлением журналистику, было одной из немногих вещей, которые их объединяли. Жюстин нравилась учеба, а Тара уделяла больше энергии добровольной работе на студенческом радио и старалась не пропустить ни одного сборища с бесплатным пивом. Что, впрочем, не мешало ей блестяще успевать по всем предметам.

В студенческие годы Тара, выросшая неподалеку от центра, стала проводником Жюстин в большом городе, а та, в свою очередь, стала для Тары пропуском в сельскую жизнь, которую девушка представляла себе в детских мечтах. Иногда они проводили выходные в городе, а иногда отправлялись в Эденвейл, и Тара проводила почти все время на ферме дяди Жюстин, пытаясь освоить всю сельскохозяйственную технику и придать своим ботинкам от «Бландстоун»[16] подлинную потертость.

В отличие от Жюстин, упорно цепляющуюся за все более старомодную мечту работать в печати, Тара с самого начала увлекалась цифровыми медиа. За последние несколько лет ей впечатляюще часто предлагали отличную работу в городских новостных телепередачах, а также во множестве иностранных бюро, но она отвергла все предложения ради должности репортера многоплатформенного канала в сельской местности. Теперь каждый раз, когда Жюстин слушала подругу по радио или по телевизору, та рассказывала о бурении и перегоне скота, о скоростях интернета в регионе или о бесконечной засухе.

Жюстин набрала номер Тары и услышала в трубке гудки ожидания вызова. Может быть, решила Жюстин, он лежит, забытый, на пыльном сиденье юта[17], пока Тара берет интервью у какого-нибудь фермера. А может, он лежит на стойке бара, пока она забивает очередной шар в лузу.

«Если вы действительно не можете печатать, – произнес наконец автоответчик голосом Тары, – оставьте сообщение».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Слова не звучали раздраженно, скорее как констатация факта. И в этом была вся Тара. За все годы их знакомства Жюстин ни разу не пришлось гадать, о чем на самом деле думает Тара. Настроившись на вечер в одиночестве, Жюстин перемыла посуду, оставшуюся от завтрака, загрузила стиральную машину и выскребла остатки «Веджимайта», чтобы соорудить нехитрый ужин. Затем приняла душ и отправилась в кровать пораньше с прекрасным изданием «Ромео и Джульетты» Ардена, которое в последние дни поселилось на ее прикроватном столике. Она открыла книгу на отмеченной странице и начала читать.

Джульетта нервничала.

«Кормилицу я в девять отослала. – читала Жюстин. – Она хотела сбегать в полчаса. Они не разминулись? Быть не может. Нет, попросту она плохой ходок. Рассыльными любви должны быть мысли, они быстрее солнечных лучей, несущихся в погоне за тенями»[18].

«Наверное, и правда жутко сложно, – подумала Жюстин, – полагаться на служанку и ждать, пока та доставит послание от возлюбленного». Что бы Джульетта только не отдала за смартфон!

Жюстин кинула взгляд на телефон, прислоненный к стопке книг на столике. Толку-то от него! Зачем иметь устройство, которое может передавать слова любви быстрее солнечных лучей, если некому пользоваться всеми этими достижениями технологии?

Мозг: Прошло десять дней.

Как будто она этого не знала.

Жюстин постаралась снова сосредоточиться на книге в ее руках, на шедевре Шекспира. «В порядке ли дела у нас иль нет? Скажи, я успокоюсь и отстану. Итак, скажи, в порядке ли дела?»[19]

Мозг: Напомни-ка мне еще раз, почему мы не взяли его номер телефона?

Жюстин: Потому что ты сам знаешь, я импульсивная. Я бы уже давно ему позвонила.

Мозг: И?

Жюстин: Тогда я так и не узнала бы того, что знаю сейчас. Он и не собирался мне звонить.

– Милая, – окликнул ее Джереми следующим утром.

Было еще очень рано, и Жюстин для скорости надела черные штаны в три четверти и рубашку с принтом из скачущих заек. Едва она успела войти в редакцию «Звезды», как внезапно возникший в дверях кабинета редактор заставил ее вздрогнуть – как и тембр его голоса, неожиданно низкий и отчасти даже заговорщицкий.

– Есть минутка? – спросил он.

– Конечно, – сказала она и пошла за Джереми на его склад макулатуры, попутно пытаясь припомнить, не числится ли за ней каких-нибудь позабытых проступков. Недосмотры? Ссоры? Нарушения? Нет. Ничего. Так о чем же он хотел с ней поговорить?

– Милая, – повторил Джереми, тяжело опускаясь в кресло на дальнем конце стола и опершись на сплетенные под подбородком руки. – Для нас было огромным удовольствием и честью иметь такого помощника. И хотя сегодня я надеялся порадовать тебя новостями получше, кажется…

Сердце Жюстин замерло. Что? Плохие новости? Она хотела было что-то сказать, но Джереми беспечно двинулся дальше.

– …что изменения, которые я запланировал, не совсем, выразимся так, идеальны. Если бы ты одобрила мою идею, мы могли бы – но, как я уже сказал, только если ты одобряешь – предложить тебе должность менеджера по выпуску, которая, конечно, не совсем сочетается с нашими планами на тебя. Будущими. В долгосрочной перспективе. Но все же можно сказать, что ты на шаг ближе к цели, и, по сути, есть надежда, что в свое время, рано или поздно, вакансия…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Джереми говорил то быстрее, то медленнее, поэтому некоторые слова вроде «менеджера по выпуску» не достигли ушей Жюстин, а другие, например «в свое время», звучали так отчетливо, что казались чрезвычайно важными.

– Простите, – прервала босса Жюстин, – я не совсем понимаю.

– О, – воскликнул Джереми и на секунду смолк, пытаясь найти другое объяснение, – эм, в общем. Нацуэ покидает нас. Едет в Европу, чтобы жить, эм, со своей семьей. И я хотел узнать, не согласишься ли ты заменить ее в роли менеджера по выпуску. Конечно, это не самый прямой путь в журналисты, и ты можешь, если пожелаешь, отказаться от этой должности и еще подождать, пока откроется вакансия в отделе новостей. Поверь, я был бы просто счастлив предложить тебе должность журналиста прямо сейчас. В конце концов, наша цель – сделать из тебя автора «Звезды», но должность менеджера по выпуску даст тебе возможность внести свой вклад в выпуск журнала. Выбор писем редактору. Корректура моей колонки, а? Сокращение размера колонки Дэрмота. А потом длительные телефонные разговоры с самим неугомонным шеф-поваром. Хм. Ну… Ты могла бы поучиться у Нацуэ, к примеру. Это, эм, лучший способ во всем разобраться.