Работа и любовь - Ярослав Смеляков

ДВА ПЕВЦА

Были давнодва певца у нас:голос свирелии трубный глас.

Хитро зрачокголубой блестит —всех одурманити всех прельстит.

Громко открытбеспощадный рот —всех отвоюети все сметет.

Весело в залегудят слова.Свесиласьбедная голова.

Легкий шажоки широкий шаг.

И над обоимикрасный флаг.

…Беленький томиклениво взять —между страницзолотая прядь.

Между прелестныхувядших строкгрустно лежитголубой цветок.

Благоговея открытьтома —между обложкамисвет и тьма.

Вихрь революции,гул труда,волны,созвездия,города.

…Все мы окончимся,все уйдемзимнимили весенним днем.

Но не хочу яни женских слез,ни на виньеткеодних берез.

Бог моей жизни,вручи мне медь,дай мне веселиепрогреметь.

Дай мне отвагу,трубу,поход,песней победнойнаполни рот.Посох пророческиймне вручи,слову и действиюнаучи.

АЛЕНУШКА

У моей двоюроднойсестричкитвердый шаги мягкие косички.

Аккуратноплатьице пошито.Белым мыломлапушки помыты.

Под бровямив солнечном покоетихо светитнебо голубое.

Нет на нем ни облачка,ни тучки.Детский голос.Маленькие ручки.

И повязан крепко,для примера,красный галстук —галстук пионера.

Мы хранимАленушкино братство —нашей Революциибогатство.

Вот она стоитпод небосводом,в чистом поле,в полевом венке —против вашейстатуи Свободыс атомным светильникомв руке.

РЯБИНА

В осенний день из дальнего села,как скромное приданое свое,к стене Кремля рябина принесларязанских ягод красное шитье.

Кремлевских башен длился хоровод.Сиял поток предпраздничных огней.Среди твоих сокровищниц, народ,как песня песен — площадь площадей.Отсюда начинается земля.

Здесь гений мира меж знамен уснул.И звезды неба с звездами Кремлянад ним несут почетный караул.

В полотнищах и флагах торжествапришелицу из дальнего селавеликая победная Москва,как дочь свою, в объятья приняла.

К весне готовя белые цветы,в простой листве и ягодах своихона стоит, как образ чистоты,меж вечных веток елей голубых.

И радует людей моей странысредь куполов и каменных громадна площади салютов, у стены,рябины тонкой праздничный наряд.

ПАМЯТИ ДИМИТРОВА

Я помню ту общую гордость,с какой мы следили в тот годза тем, как отважно и твердопроцесс подсудимый ведет.

Под лейпцигским каменным сводомнад бандой убийц и громилкружилися ветры Свободы,когда заключенный входил.

Я помню, как солнце горело,на зимний взойдя небосвод,когда из далеких пределовв Москву прилетел самолет.

Сияли счастливые лица,исчезла тревожная тень.И все телефоны столицыоб этом звонили весь день.

…Июльского русского летабесшумные льются лучи.За воинской сталью лафетапечально идут москвичи.

До траурных башен вокзала,под небом сплошной синевы,со скорбью Москва провожалавеликого друга Москвы.

Мы с вами, болгары. Мы знаем,что очи славянской странысегодня одними слезами,как чаши печали, полны.

И в горе и в счастье, София,всегда неизменно с тобоймогучая наша Россия,как с младшей любимой сестрой.

ОТЦЫ И ДЕДЫ

Бедняцкую нивупожег суховей.Зовет Никанор Кузнецовсыновей:

— Идите за счастьем,родные сыны,в три стороны света,на три стороны.

А нам со старухойтри года не спать:и «очью и днемсыновей ожидать…

По небу осеннемутучи плывут.Три сына, три братаза счастьем идут.

И старший, меж голыхшагая берез,в ночлежку на нарыкотомку принес.

А средний прикинул:— Пути далеки —я к мельнику лучшепойду в батраки.

А младший крамольнуюпесню поет.

А младший за счастьемна шахту идет.

Тяжелою поступьювремя прошло.И первенец входитв родное село.

Три добрых гостинцанесет он дамой:пустую сумуза горбатой спиной.

Дырявый зипунна костлявых плечахда лютую злобув голодных очах.

И в горницу среднийза старшим шагнул,его в три погибелимельник согнул.

Ему уже большене жать, не пахать —на печке лежатьда с надсадой дышать.

Под ветхою крышейтоскует семья.Молчит Никанор,и молчат сыновья.

А сына последнегов Питер на судна тройке казеннойжандармы везут.

В КОМСОМОЛЬСКОМ ОБЩЕЖИТИИ

До утра в общежитияхнашей странымежду койками ходятволшебные сны.

Снится аэроклубникумесяц подрядна украшенном полеракетный снаряд.

Он в небесном скафандреза пультом следит.В черном небе ракетабесшумно летит.

И несет, развиваяполет на ходу,между чуждых созвездийродную звезду.

А старик Циолковский,забыв обо всем,машет быстрому пятнышкубелым платком.

А тому пареньку,что лежит у окна,снятся дальние выстрелы,снится война.

Не такая война,чтобы жечь и пытать,не такая, чтоб нивычужие топтать.

А такая война,чтобы нивы друзейне топтали подошвынезваных гостей.

Звезды желтые Азиив небе горят.У костров бивуачныхкитайцы сидят.

Он всю ночь между ними,он руки им жмет,он китайские песнисегодня поет.

Он привезпатриотам Китая пакет:стариковский поклон,комсомольский привет.

И Чжу Дэ на прощаньеот сердца всегопоцелуем солдатацелует его.

Над полями колхознымисолнце встает.

С головою в пшеницуушел полевод.Он ее отбирал,он ее высевал,две зимы и три летанад ней колдовал.

Каждый стебельделянки твоей, полевод,по двенадцать колосьев,как грузчик, несет.

Каждый колоспшеницы твоей, агроном,словно соты, наполненмедовым зерном.

Жнейка машет руками,стучат жернова.Телеграмму тебеотправляет Москва.

И Мичурин на этисчастливые сныс неподвижной улыбкойглядит со стены.

ВОЗЛЕ БРАТСКОЙ МОГИЛЫ

Возле братской могилынад прахом советских солдат,словно тихие сестры,березы и ели стоят.

И безвестная жница,оставив другие дела,первый сноп урожаяпечально сюда принесла.

И шахтерскую лампуна вечный могильный бугор,возвращаясь со смены,безвестный поставил шахтер.

И несмело, негромкомеж темных вечерних ветвейто засвищет, то смолкнет,то снова начнет соловей.

К этой славной могиле,неспешно идя от села,Михаила и Машутропинка сама привела.

И почудилось им,что глаза погребенных солдатсквозь могильную землюв глаза комсомольцев глядят.

Что с великой заботой,как в зеркало будущих дней,смотрит прошлое нашев глаза молодежи своей.

…Мы стояли в запасе,а когда вы упали в цветы,взяли ваши винтовкии стали на ваши посты.

Мы вернулись домой,не одни истоптав сапоги,взяли молоты вашии стали за ваши плуги.

Все традиции вашимы бережно в сердце храним,допоем ваши песнии ваши дела завершим.

Не сегодня, так завтрапятилетнего плана путеммы в сады коммунизма,в сады коммунизма войдем.

И хотим, чтоб в то утросо всех параллелей земливсе товарищи нашив страну коммунизма пришли.

Чтоб пришли наши дедына празднество красных знамениз подпольных собраний,из песен далеких времен.

Чтобы в кожаных курткахпришли комиссары страныиз архивов Истпарта,из приказов гражданской войны.

Чтобы встали, услышав,как зорю горнист протрубил,наши мертвые братьяиз воинских честных могил.

В полевые бинокливидали, видали ониза огнями сраженийгородов коммунизма огни.

Над могилами ихповторяла, прощаясь, страна:«Ваше дело живет,Вечно ваши живут имена».

Подымайся, селькор,и на Красную площадь идисо своею тетрадкой,с кулацкою пулей в груди.

Ночью возле оврагасражен ты в неравном бою.Мы вернем тебе солнце,мы вытащим пулю твою.

Вот идут с «Марсельезой»Парижской коммуны сыныот Стены коммунаровдо башен Кремлевской стены.

Вот от вышек бакинских,наметив далекий маршрут,двадцать шесть комиссаров,двадцать шесть комиссаров идут.

Кто с кайлом, кто с лопатойидут из недавней порыземлекопы Турксиба,бригады Магнитной горы.

Из газетных подшивок,из сумрака книжных палатМаяковский и Фучикидут на весенний парад.

Из полдневных небесна посадку идет самолет.Над своею Москвоюего Талалихин ведет.

И шагают в обнимкупод заревом алых знаменкомсомольцы Триполья,комсомольцы твои, Краснодон.

И встречают героев,встречают отцов и друзейсын подземных заводови дочь подмосковных полей.

КНИЖКА УДАРНИКА