Кабульский трафик - Сергей Соболев

– Спасибо, дорогой!

Она сделала глоток. Закрыв глаза, некоторое время смаковала вкус. Потом вдруг протянула бокал Козаку.

– Попробуйте!

Иван поставил на передвижную тележку стакан с остатками молта, смешанного с кубиками льда. Осторожно взял из ее руки бокал с темно-красной жидкостью.

– Смелей! – с улыбкой сказала Жанна. – Что ж вы такой... нерешительный? Вы меня опасаетесь? Или боитесь, что вам подмешают яду?..

– Ни то и ни другое, – сказал Иван. – Просто я не люблю вино... Но из ваших рук я готов выпить даже бокал с цикутой!

Он пригубил вино. Выждал несколько секунд, прислушиваясь к ощущениям, оценивая вкус. Как говорит нынче молодежь – «вауу!..» Фантастический аромат! В нем были смешаны вкусы и нотки зрелых фруктов и ягод на пике их вкусовых качеств... И сама эта темно-красная, почти черная жидкость состояла как будто из мельчайших гранулок, из частичек танина, при том что каждая такая гранула имела свой вкус, дополняющий и разнообразящий «букет» этого дивного вина...

– Да, превосходный напиток! – сказал Иван, возвращая бокал даме. – А что за марка?

– Chateau La Mission Haut-Brion... Урожая двухтысячного года. Прелесть.

– Отменное вино. Ничего подобного мне еще не доводилось пробовать...

Напрашивался вопрос, сколько стоит сия прелесть. Но Иван не решился его задать.

– Этим летом я в компании знакомых пару гостила в замке Шато О-Брион... это регион Бордо. Кстати, Ivan, забыла спросить. Parlez-vous franзais?

– Эммм... По-французски? Нет, не говорю.

– Жаль... Мой английский далек от идеала.

– Что вы! Мне до вашего уровня владения English... как до Луны!

– Не прибедняйтесь, другой мой... я вас прекрасно понимаю. А еще какими языками вы владеете? Вы, кажется... из России?

– Хм...

– Так, так... У вас, «шурави», вижу, есть какие-то тайны. Ну, раз не хотите говорить ваше право.

– Ну почему же. Да, я владею русским. Говорю также на украинском...

– Украина? Ах да... есть такая страна. А там разве говорят не на русском? Разве есть отдельный украинский язык?

– Да как сказать... Раньше украинский считался диалектом русского языка. Сейчас происходит нечто вроде... разделения.

– Какие еще языки вы знаете? Арабский?

– Всего несколько слов.

– А местный? Здесь, кстати, с полудюжину языков наберется... Но если вы знаете фарси, к примеру... Что? Ни словечка?

– К сожалению, ни на фарси, ни иных местных диалектах я не говорю... увы.

Некоторое время эта женщина продолжала прощупывать своего нового знакомого, просвечивать его... Именно в таком ключе Иван и воспринимал происходящее. И хотя их общение протекало в форме светской болтовни, хотя они оба были почти лишены одежды и вдобавок немного выпили, какое-то напряжение все же нет-нет да ощущалось.

Должно быть, эта Жанна – непростая штучка. То она предстает в виде закутанной с макушки до пят в мусульманские одежды восточной женщины, то снимает с себя практически все, выставляя себя напоказ незнакомому, в сущности, мужчине... И тут ведь надо еще помнить и понимать, где именно они находятся. В стране, где до сей поры большинство женщин не имеют никаких прав. Не смеют даже смотреть в сторону чужого мужчины, а не то что заговорить с ним. В городе, где еще несколько лет назад талибы на Национальном стадионе, в присутствии тысяч кабульцев, казнили нескольких женщин только за то, что те, по мнению мулл и старейшин, не соблюдали законов и предписаний шариата.

А тут нате вам: бассейн, вино ценой в две или три тысячи евро за бутылку, почти голая женщина, которую явно не смущает присутствие двух мужчин (Юсуф все это время находился поблизости, хотя и не мешал их светской беседе)... Все это не очень вяжется с тем, что находится за оградой виллы.

Безусловно, в этой женщине есть нечто особенное. Красивых женщин вокруг много, особенно в наш гламурный век. В ней же имелась некая изюминка. Нечто такое, что отличало ее от большинства модельного вида красоток – индивидуальность. Она выглядит очень позитивной. На губах – доброжелательная улыбка, на лице – выражение искренней заинтересованности, в зеленоватых глазах играют искорки. Умеет общаться, умеет нравиться. Но что там в действительности кроется за этой ее улыбкой, за искрящимися глазами – настоящая загадка.

– Кстати, Ivan... Сегодня ведь новогодний вечер!

– Юсуф мне об этом уже напоминал.

Она повернулась к «мажордому».

– Что ж ты молчишь, золотой мой? Чем порадуешь меня и нашего гостя?

Юсуф переместился ближе к ним.

– Я уже проинструктировал повара. Но если у вас есть какие-то особые пожелания...

– Конечно, есть! Не каждый день встречаешь Новый год в таком экзотическом месте.

– Я к вашим услугам, Жанна. Все, что прикажете.

Женщина покосилась на Козака.

– Мне бы хотелось, чтобы некоторые детали приготовлений сохранялись в тайне от нашего гостя. До поры, конечно...

– Все, что прикажете.

Козак приподнялся в шезлонге.

– Я могу уйти... Чтобы не мешать вашей беседе.

– Нет, нет, останьтесь! Или я вам уже наскучила?

– Отнюдь. Мне нравится ваше общество.

– Вот и хорошо... Вы нам не помешаете.

Женщина и Юсуф продолжили общение. Разговор далее между ними проходил на фарси-тоджики с примесью слов местного диалекта.

– Когда приедет дядя? – поинтересовалась женщина.

– Через три дня.

– Это ты с ним разговаривал только что по сотовому?

– Да. Он просил передать тебе следующее: этот человек не тот, за кого себя выдает.

– Я это уже поняла. Мне он не нравится.

– Мне – тоже.

– И что дальше? Что сказал ака?

– Придется его ликвидировать.

– Когда?

– В ближайшие несколько часов.

– Ну что ж... Разумно. Будьте осторожны... Он выглядит расслабленным. И прикидывается тупицей.

– Возможно, он таков и есть.

– Откуда тебе знать? А вот я думаю, что он умен и опасен. Ладно, делайте свое дело. И... не перепачкайте ковры!

– Спасибо, женщина, я как-нибудь разберусь.

– Не обижайся, дорогой... Я тебя люблю, как сестра брата. Что касается этого урода, то надеюсь, что более я его не увижу.

Жанна кивком поблагодарила Юсуфа. Тот слегка поклонился и отступил на прежнее место – к столику с напитками.

Продолжая улыбаться, женщина повернулась к Козаку. Сохраняя все то же дружелюбное выражение, перешла на английский.

– Ivan, простите меня. Мне очень неловко.

– Не понял? – Козак бросил на нее удивленный взгляд. – За что я вас должен простить?

– За то, что разговаривали на незнакомом для вас языке. Но мне хотелось кое-какие детали сегодняшнего вечера сохранить в тайне... Вы точно не обиделись?

– Я никогда не обижаюсь на женщин. В особенности, на красивых.

Он успел встать первым. Подал руку, помог Жанне подняться из шезлонга. Юсуф, передвигающийся на удивление мягко, как кошка, тоже оказался тут как тут и набросил на ее плечи атласный халатик.

– Вы настоящий дамский угодник, я вижу. – Она вдруг погладила ладонью Козака по щеке. – Айван, благодарю вас за компанию. Отправлюсь к себе; немного устала с дороги, хочу отдохнуть. Увидимся позже, за ужином.

Весь вечер, начиная с семи часов, с того момента, как Иван вернулся из галереи, он провел в своем «номере», тупо сидел в кресле и смотрел в «плазму», переключая каналы, то есть, вел себя в точности так же, как и последние несколько суток. Смотрел он в основном новости: BBC, CNN, Europews. Политики, эксперты, журналисты и прочий околомедийный люд подводили итоги уходящего года, вспоминали самые яркие события.

Общая тональность высказываний была мрачноватой. Год выдался трудным; финансовый кризис, мать его так, будущее лишено ясности, покрыто туманом... Что ждет человечество в наступающем году? Как всегда это загадка, тайна, уравнение с многими неизвестными...

А вот его будущее не содержит в себе абсолютно никакой тайны.

С ним все ясно. Настолько ясно и понятно, что нет даже смысла рыпаться. Тем более, что в оконные проемы вставлены пуленепробиваемые «пакеты». Сами окна не открываются. Во дворе – впервые за все время, пока он здесь – дежурит джип «Лендкрузер» с тремя или четырьмя сотрудниками охраны. Можно не сомневаться, что и в коридоре выставлена охрана.

В половине одиннадцатого вечера Козак побрился. Сунув голову под кран, освежился, заодно намочил короткий ежик волос... Надел белую сорочку; повязал галстук и стал облачаться в итальянский костюм.

Голову сверлила одна мысль. Вернее, мыслей было много, но все они сводились, в сущности, к одному. Правильно ли он сделал, что скрыл некоторые детали своей биографии от Доккинза? Равно как ранее скрывал их от рекрутеров, кадровиков из AGSM?.. А также от своих сослуживцев по баакубскому филиалу и от своего прежнего босса – Майкла Сэконда? В частности, скрыл свое достаточно недурное владение арабским и таджикским диалектом фарси.