Богу - Илья Британ

«Я хочу на пречистой Голгофе…»

Я хочу на пречистой Голгофе,Где за призраки умер сам Бог,Пить с ликёром турецкое кофеИ жевать апельсинный пирог.

Я хочу у Большой Пирамиды,Где бессмертье нашёл фараон,Покупать у разносчика «виды»И мечтать про уютный вагон.

Я хочу на печальном погосте,Где в Небесное Царство врата,Поиграть с проходимцами в костиИ сигары курить у креста.

Я хочу… скажешь ты: поцелуя? —Нет, уж лучше — отравленный нож!Ничего, ничего не хочу я,И меня, я прошу, не тревожь!..

«Я давно в могиле чёрной…»

Я давно в могиле чёрнойЗа кладбищенской оградойИ не помню жизни вздорной,И желаний мне не надо.

Я привыкнул в две недели,И погасла мысль о гнёте.Черви тело жадно съели, —Наконец, не стало плоти!

Чьи-то стоны у креста там,И любовь рыдает где-то.Тот, кто прежде был проклятым,Стал теперь простым скелетом…

День обманчивый весенний.Гнилью пахнет на погосте.Помню: ложь про Воскресенье,А еще: «Премудрость, прости»…

Lise, конечно, умерла ты?Тоже где-то за оградой?И молчит Господь распятый,И желаний мне не надо…

О, как всё проходит скоро!Смерть — прелестная девица:Вам понравилась, синьора? —Ах, опять я начал злиться…

Вы сияли, как икона,О, царевна-недотрога—Не хочу земного стопа:К черту вас, меня и Бога!

«Сердит я даже на Мадонну!..»

Сердит я даже на Мадонну!Ликуют дьяволы опять…И вот, взглянувши на икону,

Метнулся в страхе к Иисусу:Глядел, глядел на Лик больной…Не стану я молиться трусу!Ушёл и стал к нему спиной…

Господь, Вы — лишняя забота!Я с Вами больше незнаком…Вечерню бросив для фокстрота,Монах, — айда в публичный дом

«Ночная тьма сурова…»

Ночная тьма сурова.Хохочет ураган.И Смерть — за рулевого,И Дьявол — капитан!

Я бросил в дар нечистымСвятой мой крест за борт:Его поймал со свистомКакой-то — жуткий чорт.

Потом швырнул циклонуЛюбимое кольцоИ сняв с груди икону,Я плюнул ой в лицо.

Луна — светляк двурогий.Всё спит на корабле.Сгорела мысль о Боге,О людях, о земле…

Россия… что за слово?Любовь… что за обман? —И Смерть — за рулевого,И Дьявол — капитан!..

«Гроб унесли из натопленной горницы…»

Гроб унесли из натопленной горницы;Наскоро бедное тело отпели:Черви теперь им, я думаю, кормятся…Боже… воскреснет оно?.. неужели!.

Где же душа твоя? — светлой дорогоюВходит с улыбкой в заоблачный теремИли в лесу там, за чёрной берлогоюБродит и стонет испуганным зверем?

Полно томиться! С безумною злобоюИ проклинаю солгавшего Бога;Сердце убить свое полью попробую, —Ты мне оставила яду немного.

Я растоптал твой портрет, память милую,Душу, испачкав циничной тирадой.А перед смертью я дочь изнасилуюТам у креста, за могильной оградой…

«Что значит Господу измена…»

Что значит Господу изменаНа этой маленькой земле! —Гляди, над всем смеётся пена,И пляшут звёзды в хрустале…

Души спасенье? ах, как мало! —Я весь истерзан, весь устал…Гляди, как золото бокалаСверкает в радуге зеркал…

Иконы… свечи… в небе кто-тоВоздаст за боль былых обид? —В объятьях милого фокстротаЗабудем скуку панихид…

Не быть всему! Не верю чуду!Какой там Рай! Какой там ад!..Предайся ласковому блуду,И храмом станет маскарад!

Ведь ты меня разлюбишь скоро…Забвенья дай! Любовь есть бред!..Сегодня — сладкий яд ликёра,А завтра — чёрный пистолет!..

Что Страшный Суд! — Не место гневу, —Уймитесь, Бог и Сатана…Обнявши там Святую Деву,Я крикну ангелам: «Вина!..» —

Нет! нет!! — бледны мои ланиты.Бежим отсюда, прямо — в скит!Меня скорей, молю, прости ты:Тогда и Бог меня простит!

«Я так люблю Тебя, о, Боже…»

Я так люблю Тебя, о, Боже,Что мука, посланная мне,Пресветлой радости дорожеИ счастья в райской тишине!

Я так люблю, что мне не надоСвободы, творчества, небес!Мне оскорбительна награда,Которой нас смущает бес…

Я так люблю, что всё земноеИ даже песни и мечтыТеперь не властны надо мною:Люблю Тебя, люблю что — Ты!

Коль не Тебя, тогда кого же?Куда из плена я уйду? —А за любовь хочу, о, Боже,Всю Вечность мучиться в аду.

«Когда душа моя болит…»

Когда душа моя болит,А серый мир лукав;Когда от горя, от обидЯ падаю, устав;

Когда ты так мне далекаИ в то же время — тут;Когда незримая рукаВершит последний суд, —

Тогда нисходит с небесиТаинственный Жених,И плачет, плачет по РусиМой алый звонкий стих…

«Автомобили и музеи…»

Автомобили и музеи,Кафе, театры и фокстрот,Духи, меха и орхидеи,Вино, разгул: Венерин грот!

Но где вы, милые деревни,Мой переулочек кривойИ ты, подобная царевне,Чьи очи блещут синевой!

Где сосны стройные, как свечи,Где вся в цветах моя земля,Где ты, мое ЗамоскворечьеИ звон малиновый Кремля!

О, где вы, медленные дровни,Где василек меж длинных кос,Избушки, ветхие часовниИ русский плачущий Христос!

«В Сан-Суси меж горбатых тропинок…»

В Сан-Суси меж горбатых тропинокТам, где мраморы белых богов,Я брожу, как обманутый инокИ томлюсь от несказанных слов.

В Сан-Суси, в зеленеющем паркеДышит миртами солнечный день:Но позвал меня образ твой яркийВ глушь далеких родных деревень.

В Сан-Суси, где пропели беззвучноЛебединую песню века,В след за мною бредет неотлучноМоя русская злая тоска.

Красота сразу стала постылой,И тюрьмою глядит Саи-Суси.Я томлюсь и тоскую по милой,По далёкой, далёкой Руси! —

«Брожу один я целыми часами…»

Брожу один я целыми часамиИ вспоминаю все свои грехиИль, вдаль глядя печальными глазами,Опять шлифую старые стихи.

Мой край родной и ты, моя малютка,Вы далеки и тут со мной, во мне:Вот отчего мучительно и жуткоЯ сам с собой борюсь наедине.

Я не хочу от прошлого уступок,Тоскует дух, и дико стонет плоть.Себя убить? — кинжал мой слишком хрупок,Чтоб память сердца мог он расколоть!

Изгнанье — смерть. Но где моя могила?Я возвращусь? о, Боже мой, навряд!.. —Очнулся… Женщина прохожая спросила,Хочу ль купить я сыр и виноград.

«Мне подарили цветы вы…»

Мне подарили цветы вы.Что за безумный порыв!Сделались вдруг молчаливы,Очи и сердце закрыв.

Бросил бы вам наудачуМаленький глупый вопрос,Ах, но боюсь, что заплачуГорько и больно, без слёз!

Впрочем, не буду стыдливым, —Тон мой нелепый знаком:Не показались цветы вамБелым надгробным венком?

Сердце молчит не без цели, —В нём погребальный хорал?..Боже, как вы побледнели…Видите: я угадал!

«Но если старое вам кажется ничтожным…»