К западу от Туларосы - Луис Ламур

Ганфайтер крикнул, чтобы ему налили следующую порцию, вырвал бутылку у бармена и поставил ее перед собой. Бармен торопливо отошел, а на стареньком пианино кто-то забренчал мелодию слезливой баллады.

Дверь открылась, и в салун вошел Уорд Мак-Куин, за ним - Ким Сартейн.

Ким, гибкий, как молодая пантера, сразу же сдвинулся в сторону, окинув глазами зал и отметив Рена Оливера и Оверлина.

Мак-Куин, не останавливаясь, подошел к Оверлину, встав от него футах в шести. Ганфайтер потянулся за бутылкой, Мак-Куин вышиб ее у него из-под руки.

При звуке разбившегося стекла салун затих. Никто, кроме Сартейна, не заметил даже прихода шерифа Фостера.

- Оверлин, я разговариваю с тобой как помощник шерифа. Ты должен покинуть город к полудню завтрашнего дня. Поезжай и больше сюда не возвращайся.

- Так значит, ты Мак-Куин? И ты опередил Байна? Он, должно быть, здорово удивился. Считал, что он быстрее и метче всех. Даже вроде бы, лучше меня. Но это ерунда. Тягаться со мной он не мог.

Мак-Куин ждал. Он и не думал, что Оверлин подчинится и уедет. В поединке кто-то умрет, но он хотел, чтобы все было по-справедливости, все равно доказать, что ганфайтер участвовал в убийстве Джимми Мак-Крекена доказать будет почти невозможно.

Оверлин отличался от Байна. Чтобы уложить такого здоровяка, понадобится куча свинца.

- Где Стрэнн? - потребовал ответа Мак-Куин.

Рен Оливер посмотрел на него широко раскрытыми глазами, затем бросил взгляд на дверь и встретился глазами с Сартейном. Он понял, что его попытка скрыться повлечет за собой перестрелку, а к ней он не был готов.

- Стрэнн, говоришь? Даже если ты справишься со мной, с ним тебе никогда не справиться. Нет нужды говорить тебе, где он. Стрэнн сам найдет тебя, когда ты меньше всего этого ждешь.

Оверлин нарочито медленно отвернулся от Мак-Куина, взяв стакан левой рукой.

- Виски! Налейте мне виски!

- Где он, Оверлин? Где Стрэнн?

Мак-Куин видел, что ганфайтер приготовился убить его. Мак-Куину нужно было сбить его с толку, чем-то огорошить. Он сделал полшага вперед.

- Говори, пьяный козел! Говори!

Едва умолкнув, он нанес ему сильную пощечину!

Удар был крепким, Оверлин пошатнулся. Его не били с тех пор, как он был ребенком. Пощечина потрясла его. Он гневно вскрикнул и рванулся рукой за револьвером.

Люди бросились врассыпную, падая за любые укрытия или выскакивая в дверь.

Мак-Куин уже быстро отступил, вынимая оружие, и выстрелил одновременно с шагом влево, вынуждая противника поворачиваться за ним. Первая пуля Мак-Куина попала в цель на мгновение раньше, чем Оверлин успел нажать на спуск, ее удар кинул Оверлина на стойку, и его выстрел пришелся в пол. В тот же миг Мак-Куин выстрелил снова.

Оверлин повернулся - в окровавленной рубашке, с выбитым глазом - и его револьвер полыхнул пламенем. Мак-Куин почувствовал сильный толчок, но не понял, куда он пришелся.

Он опять нажал на спуск, и, не зная, сколько патронов осталось в револьвере, выхватил левый и перебросил их из руки в руку, получив в правую полностью заряженный.

На другом конце зала разыгрывалась еще одна, не замеченная им драма. Рен Оливер наблюдал за Мак-Куином и Оливером, он подумал, что это и есть его шанс. Пользуясь общей неразберихой и замешательством, он убьет Мак-Куина. Оливер сбросил в ладонь спрятанный в рукаве пистолет и навел его на Мак-Куина, но в тот же момент, как в его руке блеснула голубая сталь оружия, одновременно выстрелили два револьвера - Сартейна от передней двери и шерифа Фостера слева от черного хода. Оливер вскочил на ноги, прижав одну руку к животу. Он отнял ладонь от тела и с изумлением уставился на кровь. Затем он завизжал.

В этом визге был весь животный ужас труса перед смертью, на которую он много раз обрекал других. Оливер потрясенно смотрел то на Фостера, то на Сартейна, оба держали наведенное оружие, чтобы в случае необходимости выстрелить еще раз. Потом его ноги подогнулись, и он упал, сжимая в одной руке колоду карт, запачканных его кровью. Стол перевернулся, с него посыпались фишки и карты, падая на спину игрока и в грязные опилки, которыми был посыпан пол.

У стойки все еще стоял Оверлин, в глазах его горел несломленный дух.

- Ты!.. Ты!..

Он начал падать, но ухватился за поручни стойки, пытаясь что-то сказать. Постепенно пальцы разжались, и он грохнулся на пол, ударившись головой о стойку и окатившись в сторону.

Уорд Мак-Куин повернулся, словно просыпаясь от дурного сна, и увидел Кима у входной двери и Фостера сбоку.

По деревянному тротуару прозвучали бегущие шаги, дверь распахнулась. Револьверы настороженно поднялись.

Это был перепуганный, побледневший Болди Джексон.

- Уорд! Помоги мне Господь! Я убил женщину! Я убил Шерон Клэрити.

Разрозненные свидетели перестрелки неожиданно превратились в разгневанную толпу, которая подалась к нему.

- Что?

- Погодите! - Мак-Куин предостерегающе поднял руку. - Выслушайте его!

Уорд Мак-Куин загнал патроны в опустевший барабан.

- Ладно, Болди. Показывай.

- Клянусь Создателем, Уорд, я принял ее за мужчину, который хочет в меня выстрелить! Видел у нее в руках оружие ясно, как на картинке, поэтому и пальнул!

За ними следовала бормочущая, рассерженная толпа. Болди привел их в проулок за магазином. Там лежало человеческое тело, одетое в платье для верховой езды. Мгновение Уорд вглядывался в неподвижное, странно привлекательное лицо, затем быстро нагнулся и под протестующие крики схватил Шерон Клэрити за золотистые волосы и рванул их.

Парик остался у него в руке, а голова мягко стукнулась о землю. Короткостриженая голова мужчины!

Уорд опять нагнулся, схватил ворот платья и разорвал его. Все увидели набитый тряпками бюст и худощавую, мускулистую, покрытую волосами грудь мужчины.

- Это не Шерон Клэрити, - сказал он. - Это Стрэнн.

Ким Сартейн развернулся и быстро зашагал прочь. За ним Мак-Куин. Когда они подошли к "Эмпориуму", появился Бад Фокс.

- Никто отсюда не выходил, кроме этой девушки. Она долго здесь была. Старик тоже хотел уйти, но я предупредил, чтобы он оставался. Он в магазине.

Первым вошел Мак-Куин, за ним шериф Фостер, Сартейн, Джексон, Фокс и Джонс.

Сайлас Хатч сидел за своим обшарпанным письменным столом. Его худое лицо, казалось, осунулось еще больше. Он посмотрел на них жестко и злобно.

- Ну? Что это значит? Вваливаетесь, как к себе домой.

- Вы арестованы, Хатч, за организацию убийств Джимми Мак-Крекена и Нила Уэбба.

Хатч захихикал.

- Я? Арестован? Тебе надо многому учиться, сынок. Закон здесь отвечает передо мной. Это я приказываю, кого арестовать, а кого осудить. У вас нет доказательств! У вас нет улик! Ты тратишь пар впустую, сынок.

Вперед пробился Болди Джексон.

- Уорд, это тот самый, о котором я тебе говорил! Я в первый раз как следует его рассмотрел. Это Коротышка Стрэнн, самый подлый из четырех братьев! Он, наверное, приходится дядей тому, кто переоделся такой красивой женщиной.

- Хатч, ты заказывал убийства. Все, кроме одного. Чока Уорники ты убил сам. - Он повернулся к Фостеру. - Подумайте сами, шериф. Вспомните толпу и Чока Уорники на лошади. Есть только одно место, откуда могли выстрелить это окно! А нажать на спуск мог только один человек - он!

Сайлас Хатч вжался в кресло. Когда Фостер протянул к нему руку, он отшатнулся.

- Не позволяйте им вешать меня! - взмолился он.

- Теперь начинается ваша работа, Фостер, - сказал Мак-Куин. - Можно измерить угол полета пули, кроме того, у вас есть Бемис. Он подтвердит связь между Нилом Уэббом и Хатчем, а также с Чоком. Ему все известно.

Уорд Мак-Куин повернулся к двери. Он устал, смертельно устал, все, чего ему хотелось, - это отдохнуть. К тому же у него болело бедро. Он некоторое время чувствовал его, но сейчас оно стало его по-настоящему беспокоить. Он посмотрел вниз, вспомнив, как его что-то ударило во время поединка с Оверлином.

Оружейный пояс был порван, два патрона в нем - смяты. Очевидно, его задела пуля, срикошетив от патронов и наградив его приличным синяком.

- Ким, - сказал он, - поехали домой на ранчо.