Две повести - Мария Белахова

Наконец появился умытый и причесанный Женя в новых сандалиях, новых, не стиранных еще коротких штанишках и новой майке. Все эти обновки, видимо, стесняли его. Он шел медленно и неуверенно.

Появившись следом, Динара Васильевна наигранно ласково сказала:

— Женя! Пойди с Наташей в малинник. Угости девочку. Только ветки не ломайте.

Женя стоял опустив голову. Наташа тоже продолжала сидеть, не знала, как ей быть.

Ирина Андреевна выручила:

— И я пойду. Веди нас, Женя.

Она увидела заплаканные Женины глаза и поняла, что переодевание не прошло так просто.

В малиннике, где на согнувшихся ветвях висели крупные, сочные ягоды, Женя начал быстро рвать и есть ягоду. И по тому, как он с опасением смотрел на дачу, боясь, что за ним наблюдают или вдруг появится тетя, стало ясно, что и ягода, которая была здесь в таком изобилии, и горошек — все запретно для Жени. «Из-за жадности или ненависти к мальчику?» — думала Ирина Андреевна.

Пока Ванин и Березов разговаривали, а Ирина Андреевна с ребятами рвали малину, сама Динара Васильевна с невероятной быстротой накрыла стол. И, как всегда, выставила обильное и вкусное угощение.

Настроение Антона Ивановича стало превосходным, потому что Ванин похвалил новую машину, в которую Березов вложил много сил. Он усадил рядом с собой детей — по одну сторону Женю, по другую Наташу, — целовал их поминутно и накладывал в их тарелки угощение: ветчину, икру, грибки, свежие огурчики.

Женя сиял от счастья. Временами он вскидывал глаза на тетю. Как она? Но Динара Васильевна как будто и не замечала его.

Давно уже Женю не сажали за общий стол, да еще при гостях, и он боялся сделать какую-нибудь оплошность. Но время шло, и Женя, успокоившись, повеселел, стал громко смеяться, когда дядя Антон пожелал рассказать, как один заика выступал у них на собрании.

В разгар такого веселья он вдруг услышал:

— Женя! Это не комильфо! Иди погуляй!

Что, что он сделал? Он же не виноват, что дядя Антон так смешно представляет. Сейчас она его выгоняет из-за стола, позорит перед Наташей, перед всеми! Нет, он не уйдет!

— Женя! Что я сказала!

Женя встал и, сутулясь, вышел из комнаты. Все видели, что он заплакал.

— В чем дело? — спросил огорошенный Антон Иванович. — В чем он провинился?

И тут случилось то, чего никто не ожидал. Наташа бросила вилку на пол и крикнула:

— Хочу домой! Она злая, Женю мучает! Это потому, что он не сын ей, а пленник! Папка, поедем домой! — и горько зарыдала.

Березов встал из-за стола. На лице у него проступила бледность. Зло и резко он бросил:

— Спасибо за угощение!..

Секунду спустя он добавил:

— Отдали бы вы мальчика в Суворовское. Могу помочь в устройстве. У него все основания быть туда принятым.

Ни Федор Петрович, ни Динара Васильевна не вышли провожать Березовых. Не показался им и Женя.

В машине, обнимая притихшую дочку, Антон Иванович говорил:

— Молодец! Нельзя угощаться там, где унижают человеческое достоинство. Дала нам хороший урок храбрости и искренности!..

Потом улыбнулся и добавил:

— И насчет пленника правильно! Не племянник, а пленник он ее!

На второй день Федор Петрович приехал к Березову.

— Женя у вас? — скрывая тревогу, спросил он Антона Ивановича.

— Что ты! Почему он должен быть у нас? — удивился Антон Иванович.

— Сбежал куда-то мальчишка, — опускаясь на стул, сказал Ванин. — Ты, Антон, наверно, меня осуждаешь? Может, я действительно виноват. Но ты же знаешь мою жену, ее трудно переспорить. Сколько я вытерпел скандалов! А что ей докажешь? Говорю: «Зачем держишь парнишку в пастухах около кур?» — «К труду приучаю», — отвечает. «Почему не выпускаешь гулять к товарищам?» — «Избалуется», — говорит. «Почему он всегда в рваном ходит и грязный?» — «На нем все горит, и он неряха! Пусть приучается ценить вещи». Ну, и Женя виноват. Понимаешь, воровать стал: то в кастрюлю залезет, то в банку с вареньем. Мелочи, конечно, а все-таки нехорошо. Тетку он ненавидит. Подчиняется только потому, что боится ее. — Федор Петрович стиснул голову руками. — Измучился я с ними! Хоть из дому беги. А куда теперь бежать? Заново жизнь устраивать? Не выйдет это у меня.

Ванин встал:

— Я поеду. Придется заявлять в милицию. Надо разыскать Женю. А там что-нибудь придумаю. Только бы не натворил глупостей каких сгоряча…

Когда дома за обедом Антон Иванович рассказал о разговоре с Федором Петровичем и добавил, что ему жалко Ванина, попал, дескать, человек в переплет, Екатерина Павловна фыркнула сердито:

— Нашел кого жалеть! Слякоть он, клецка в бульоне! Да и кожа стала толстой. Недаром говорят: «Молод и сам знал голод, а отъелся — позабыл». Ты его жалеешь, а я вас. Отомстит вам эта Динара-Авдотья за то, что вы вмешиваетесь в их дела. Собака палку помнит!

— А что она нам может сделать? — поднимая брови, сказал Антон Иванович и осекся.

Он вспомнил, что в минуту откровенности рассказал Ванину о Наташе. Но тут же успокоил себя: Федор человек честный и не сделает подлости. Надо еще раз предупредить его.

После болезни Ванина не допустили к летной работе. Он получил назначение на работу в аппарат министерства. С тех пор Березов редко виделся с Ваниным. Разговор по поводу Жени, видимо, оставил у обоих тяжкий осадок, и, встречаясь в министерстве или на конференциях, Березов и Ванин говорили только о делах. Лишь однажды Ванин, как бы между прочим, сказал, что Женю приняли в Суворовское училище.

Ирина Андреевна встречалась изредка с Динарой Васильевной на улице. Они молча кивали друг другу головой, но Ирина Андреевна успевала поймать на себе недружелюбный взгляд.

Женя уехал в Суворовское училище, не попрощавшись с Березовыми. Но Наташу в ту пору захлестнули важные события.

Глава VIII

Первое сентября! Впервые в школу, впервые за парту, первые тетради, первые учебники! Новая, интересная, большая жизнь!

Задолго до этого торжественного дня готовилась форма с парадным и каждодневным фартуками. Горячо обсуждались цвет и ширина бантов для Наташиных кос. Антон Иванович вместе с Наташей пересмотрел десятки портфелей, прежде чем остановиться на одном и купить его. А туфли! А тетради, пенал, ручка! Сколько хлопот!..

И вот он наступил, этот долгожданный день. Березовы проснулись очень рано. Ирина Андреевна одевала Наташу, сама торопилась одеться, чтобы не опоздать в школу. Антон Иванович забрался в ванную заряжать фотоаппарат. Екатерина Павловна сердилась, что все задерживаются с завтраком.

В этот день было много сделано снимков. Но разве фотографии могут передать всю праздничную прелесть этого дня! Утро выдалось яркое, солнечное. Солнце щедро рассыпало свои блики. Они светятся на новых, впервые надетых туфельках, на новых, скрипящих портфелях; они сверкают в лепестках осенних цветов, собранных в большие букеты, которые несли школьники. Но самый яркий блеск излучали веселые, счастливые глаза школьников. Наташа была так хороша в это утро, что Антон Иванович не мог оторвать от нее глаз!

Впервые в этот год Березов увидел праздничное утро первого сентября. Как помолодела улица!

Старшие школьники шли парами и группами. Они весело переговаривались, заразительно смеялись. Малыши робели, крепко держались за руки старших. Скоро придется отпустить эту руку и взять другую, маленькую руку своего товарища, своей подружки. Это заранее известно и все-таки страшно!

Вот и школа — новое четырехэтажное здание с большими чистыми окнами. На пришкольном участке цветут астры и флоксы. Но на физкультурной площадке, где собрались школьники, цветов больше и краски ярче.

По улицам шли мальчики и девочки вместе, но около школы общий поток разбился на два русла — мальчики пошли дальше, к другой школе, девочки оставались здесь. Было такое время! Мальчики и девочки учились раздельно. Разъединили с детства людей, которым всю жизнь предстояло быть рядом — на одной улице, в одном доме, в одной квартире и потом оказаться вместе — на всю жизнь!..

Звенят детские голоса, гудят родительские группы, призывают к порядку воспитатели. Гул и шум затихает, когда на трибуну поднимается директор школы. Он поздравляет школьниц с началом учебного года, приветствует новичков-первоклассниц, будущих работниц, инженеров и врачей, педагогов. Просит их первыми войти в школу.

С букетами цветов и с портфелями нестройно двинулись первоклассницы. По сторонам живой стеной стояли родители. Кто-то в последний момент решил не расставаться с мамой. Кто-то уронил носовой платок. Но все на ходу исправлялось. Вот уже двинулись вторые и третьи классы. Потом зашагали старшие, и физкультурная площадка опустела…

Через три часа Наташа, взволнованная и радостная, рассказывала бабушке, какие хорошие девочки у нее в классе, какая хорошая и добрая учительница. Ее, Наташу, уже спрашивали о том, умеет ли она читать и до скольких считает.