На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает - Вернер Гроссманн

от родины и привыкнуть к большому городу. По завершении их легализации мы располагали надежным опорным пунктом в Кельне. Но через короткое время мы должны были в спешке отозвать их назад в ГДР. Во время коллективной экскурсии от предприятия Дитера Штапффа узнает бывший житель его родной деревни в ГДР. Громко и возбужденно он заговаривает с ним и раскрывает его как бывшего сотрудника местной районной службы МГБ. Из-за этого у нас стало резидентов меньше на одну супружескую пару.

Испытываешь боль, когда потеря супружеской пары, подготавливаемой в течение длительного времени, связана с личной трагедией сотрудника. В лице Зигфрида Гюнтера из Лаузица я нахожу великолепного кандидата. Он должен стать резидентом. Благодаря хорошей атмосфере в семье я привлекаю к беседам даже его отца, чего, вообще-то, никогда не бывает. Этим я смягчаю обычную психическую нагрузку кандидата. Как и в большинстве случаев прошу Зигфрида принимать участие в разработке его легенды. В связи с тем, что в молодости он работал в цирке, он выбирает себе работу по уходу за животными. Несколько необычно для начала карьеры в ФРГ, но не всегда гладкие легенды являются самыми действенными. Зигфрид Гюнтер должен поселиться под Бонном. Вскоре после перехода в ФРГ он потрясающе быстро находит себе место мастера по обивке мягкой мебели на заводах Форда в Кельне. Все подготовлено, его жена тоже переезжает туда. Ее мы обучили как помощницу. По прошествии двух лет так называемый источник еще не подключен, но оба устроены. Работу можно начинать. Однако, когда женщина во время поездки домой через Берлин беседует со мной, я отмечаю некую несуразицу в ее речи. Письма, которые она после этого пишет секретными чернилами и которые поступают ко мне, становятся все более сумбурными. Когда Зигфрид сигнализирует, что с его женой не все в порядке, ее обследуют в Берлине. Врачи устанавливают шизофрению. Я прерываю их работу. Оба возвращаются назад в ГДР. Брак распадается. Она живет снова в Лаузице и часто бывает на лечении в Берлине. Я чувствую ответственность за них и забочусь о них в дальнейшем. Через несколько лет она умирает. Таков трагический конец даже не начавшейся по-настоящему карьеры разведчика. Что стало причиной болезни: тяжесть конспиративной жизни или что-то другое — медики сказать не могут.

Для других успешно заброшенных резидентов и помощников мы определяем источники. Вскоре мы в состоянии вести в ФРГ источники, хотя и немногочисленные поначалу. Резиденты переправляют информацию нам в ГДР. Ценный материал предоставляют Рут Мозер и Норберт Мозер, подполковник федеральных ВВС, Бруно Винцер, майор и пресс-офицер группы ВВС «Зюд», Петер Келлер, работающий в телетайпном центре Министерства обороны ФРГ. Супружеские пары, великолепно обученные в профессиональном плане, такие, как Хайнц Баудэ и Инге Баудэ, Йохен Пингель и Карин Пингель, Ханс Фирян и Эвелин Фирян, Руди Архут, заботятся о том, чтобы документы и информация доходили до нас. Все супружеские пары, к моменту их перемещения в возрасте примерно 25 лет, работавшие в ГДР учителями или в государственной администрации, умеют общаться с людьми и руководить ими. После разоблачения (никто из них не виноват лично) они ведут себя как профессионалы. Все возвращаются назад в ГДР.

Однако контингент резидентов все еще недостаточен. Мы хотим уплотнить сеть передачи информации. Для облегчения выбора кандидатов на засылку МГБ начинает «Акцию 100». Из районных служб приходят первые сообщения. Технологию отбора выдерживают не 100, а лишь около 15 кандидатов. Наша сеть в оперативном плане становится плотнее. Каждый день мы набираемся опыта и этим закладываем основу для грядущих успехов. С некоторыми провалами, личными поражениями я справляюсь, но человеческие страдания моих разведчиков не отпускают меня.

У нас возникает новая проблема. По разным причинам один за другим возвращаются назад в ГДР первые резиденты и источники. Для них снова начинается жизнь в совершенно других условиях. При вхождении в нее мы, конечно, помогаем. В официальный аппарат Главного управления разведки мы их, как правило, не имеем права принимать. Строго прописанные инструкции МГБ по кадровой политике запрещают это. Безопасность в работе секретной службы стоит на первом месте. Но для нас это люди, с которыми мы связаны дружескими узами. Они также располагают опытом и знаниями, которые мы можем использовать. В отдельных случаях их все же удается устроить на работу непосредственно к нам.

Хайнц и Инге Баудэ, как и Дитер Штапфф, например, по возвращении работают в аппарате Главного управления. Я беру на себя поручительства. Это письменные заявления, которые могут испортить личное дело. Каждый, кто дает такое поручительство, отвечает головой и карьерой в случае возможных инцидентов. В конспиративных офисах мы организуем внешние оперативные группы с несколькими вернувшимися разведчиками и аттестуем их как офицеров по особым поручениям. Эти сотрудники не имеют права появляться в Центре, но мы осуществляем их непосредственное руководство. Таким образом, мы одним ударом убиваем, по меньшей мере, двух зайцев. Бывшие разведчики получают задание и твердое жалованье. Кроме того, наряду с немногими штатными единицами мы располагаем дополнительно опытными сотрудниками, которые консультируют нас по текущим оперативным вопросам и помогают нам. Кто-то после выполнения задания возвращается по своей воле к прежней профессии или начинает с нашей помощью совершенно новое дело.

Горячий уголь

В январе 1954 года в Берлине проводится встреча министров иностранных дел США, Великобритании, Франции и СССР. Германский вопрос находится — в центре переговоров. Мы пользуемся присутствием многих журналистов, чтобы установить контакты, поговорить со многими людьми, собрать информацию. С этой целью мы тесно сотрудничаем с работниками пресс-центра Совета Министров. Как-то они рассказывают мне о гражданине ФРГ, в разговоре с которым просматривалось, что у него наилучшие отношения с руководящими лицами в партиях и государственных учреждениях страны. Я устанавливаю с ним контакт и годами веду его дело в папке под псевдонимом «Уголь». Так как он практически сам себя предложил и быстро изъявил готовность работать с нами, проверяем мы его весьма дотошно. Может, его подослали к нам с заданием?

Во время войны он был лейтенантом, а сейчас работает свободным журналистом. Он представляет для нас интерес из-за связей с ведомством Бланка, с вновь образуемой там службой контрразведки под началом полковника Ахима Остера и из-за его тесных отношений с верхами руководства СДПГ, такими, как депутат бундестага Фритц Ерлер.

Мы проверяем его данные и встречаемся с ним только в ГДР. Мы не подключаем