Электорат - Владимир Дрыжак

Петровича, судя по всему одолевали те же мысли.

- Значит, выборы.., - он сделал изрядный глоток, покатал во рту карамельку и поинтересовался: - как думаете, выберут тех пришельцев?

- Каких пришельцев? - не понял завуч.

- Ну, тех в углу, с кнопками.

- А какая разница? - завуч пожал плечами.

- Разница... Есть разница. Пришельцы все ж таки, не какие-нибудь там большевики. Из космоса - это не шутка.

- Погодите, погодите, - завуч даже отпрянул и чуть не вылил на себя стакан, - вы что же, всерьез это приняли?

- А как еще принимать? Выборы, люди... Какие тут шутки!

- Но ведь объявляли, неужели не слышали?

- Слышал что-то. Но, может, чего не понял? - Петрович хлопнул себя по лбу. - А в чем там дело? Пришельцев нет, что ли?

- Конечно же нет. Просто опробовали новую систему голосования. Эксперимент. Без паспортов и бюллетеней. На двух участках. Предупреждали ведь... Было разъяснение...

Кузькину кровь ударила в голову, и в этой голове осталась только одна мысль:

"Вот тебе и бульдозер!"

- Вот оно что, - Петрович аккуратно поставил свой стакан на стол. - Значит, система,.. - теперь стало заметно, что у него дрожат руки. - Поня-атно. А пришельцев-то зачем приплели?

- Честно говоря, я тоже не понимаю. Может избирателей хотели привлечь, или, чтобы каждому было понятно, что это заведомо неофициальное голосование. Трудно сказать, я ведь к этому не имею никакого отношения. А вы.., - голос завуча дрогнул, он тоже почему-то разволновался, - вы, если не секрет, как голосовали?

- Мы, - Кузькин вскинул голову. - Мы-то голосовали "за".

- Почему? Вы... считаете, что самостоятельно мы уже не сможем... То есть народ разуверился, а политическая элита не способна из своих рядов выдвинуть национального лидера?

- Нет, мы так глубоко не копаем. Мы прикинули: за всех голосовали, а за этих нет. Ну и подумали: хуже не станет.

- Думаете?

- А тут и думать нечего. Куда хуже-то?

- Ну,- вмешался Петрович, - насчет этого можешь не беспокоиться. Резервы имеются. А уж если большевики за дело возьмутся - полная гарантия, как в сберкассе.

- Не любите вы большевиков, - констатировал завуч.

- Нет, не люблю.

- Интересно, а почему? У них ведь и программа и... моральный кодекс.

- Вот за это и не люблю. За моральный кодекс то есть. Если бы они его для себя писали, так ведь нет, для народа. А для себя у них другие кодексы были написаны.

Завуч пожал плечами, дескать, ну, вам видней. Разговор явно не клеился и Кузькин почувствовал, что они с Петровичем здесь совершенно не к месту. Да и вообще, какие теперь разговоры. Домой надо идти, принять заслуженную кару и чинить кран.

Завуч, видя, что пауза затянулась, решил нарушить молчание.

- Интересная жизнь теперь, неделю, как из Франции вернулся, а тут сверху - выборы, а снизу - труба течет. Контрасты!

- Опыт перенимали? - вяло поинтересовался Петрович.

- Не то, чтобы опыт, а так... Смотрел, как они своих балбесов учат.

- И как, у них балбесов много?

- Да, примерно, столько же.

- А трубы тоже текут? - ни с того, ни с сего спросил Кузькин.

- Я их не проверял, но, думаю, текут, - завуч улыбнулся. - Трубы - они везде текут... Вот, кстати, привез сувенир. Он достал из нагрудного кармана плоскую бутылочку. - Коньяк "Наполеон"! Знаменитая марка. Выдержка - пятьдесят лет. Представляете - пятьдесят лет. Сколько за это время разных политических катаклизмов случилось. А он себе лежал и лежал в подвале.

- Это что же, его еще при Сталине.., - Кузькин поискал нужное слово, не нашел и брякнул: - заквасили?

- Выходит так.

- И никто за это время не выпил, - констатировал Петрович. - У нас бы уже давно выпили, а у них, видишь, отлежал положенное.

- У них каждый год, как вы говорите, заквашивают новый, а старый, пятидесятилетней выдержки, разливают и пускают в продажу. Тех людей, которые его готовили, уже нет, а мы вот имеем возможность оценить плоды их труда. Преемственность поколений...

- То-то и оно, что преемственность, - сказал Петрович. А у нас редко кто помнит, как дедов звали, не то, что там плоды их трудов понюхать может.

Возможно, завуч воспринял слова Петровича как намек, но он вдруг достал из кармана плоскую коробочку, извлек из нее три маленьких - чуть больше наперстка - плошечки и, поставив на стол, начал разливать из бутылки.

- Прошу! - сказал он закончив процедуру - Я тут всех коллег в школе угостил, ну а мы с вами сейчас тоже, в известном смысле, коллеги. Так что прошу!

Петрович стушевался:

- Неудобно как-то, школа все же, - он взял сумку с ключами и встал.

- Ну, мы с вами и не поллитру распиваем, а будем оценивать плоды трудов. И потом, доза ведь французская. Давайте - за успех выборной компании, а заодно и трубу обмоем.

Кузькин вслед за Петровичем приблизился к столу и машинально приняв свою плошечку, опрокинул содержимое в рот. Взгляд его остановился на бутылке, уже на две трети пустой. Это была точно такая же бутылка - двойник той, что стояла на верстаке прошлой ночью.

- А у них там во французских школах полы паркетные? услышал он голос Петровича.

- Ну, вы знаете, школы у них вообще оснащены просто на зависть, - откликнулся завуч. - На полы я даже внимания не обращал...

--

Обратно шли молча. Молча же переоделись в домашнее и молча двинулись к своему подъезду. Перед тем, как позвонить в свою дверь, Петрович остановился и спросил:

- Кран-то свой ты не забыл?

- Какой кран? - Кузькин вышел из состояния задумчивости.

- Какой кран... Мы с тобой за каким рожном в слесарку ходили?

- Блин... Забыл!

- На, - Петрович протянул Кузькину железку, завернутую в тряпку. - Тоже мне, деятель...

- Петрович! А бутылка-то точно такая же, как у пришельца. И наперстки такие же! - вдруг ни с того, ни с сего выпалил Кузькин.

- Мало ли,.. - Петрович пожал плечами, - ты, Генка, особенно-то об этих пришельцах не распространяйся, - он усмехнулся, - а то ведь и тебя обхохочут и меня на смех поднимут. Допились, скажут до чертиков, марсиане им везде мерещатся. Эти выборы мы с тобой профукали, теперь следующих ждать надо. Я так думаю, что до следующих они не проявятся, пришельцы. Вишь, как мы с тобой старались, а никакого толку. Не можем мы правильный выбор сделать - тямы не хватает. Потому как, дураки. А с дураками им связываться нет резону. Вот поумнеем, они и явятся. Ну, бывай здоров, электорат!

И Петрович нажал на кнопку звонка.

--

Через пару дней Кузькин после работы завернул к Петровичу. То, что он увидел в слесарке, поразило его до крайности. Во-первых, токарный станок блестел, как новенький. Во-вторых, помещение было прибрано, а слесарный инструмент аккуратно разложен на верстаке. Фуфайки были развешены на вешалке и она (с ума сойти!) была закрыта ширмой. Мусор в помещении отсутствовал. Сам же Петрович оседлал наковальню и остервенело драил ее наждачкой. Один бок уже блестел, другой тоже подавал надежды.