Чудо в ущелье Поскоков - Анте Томич

— Ваши приглашения, пожалуйста, — сказал один из полицейских, и священник, тот, что пониже, полез в левый внутренний карман, потом в правый и в оба внешних. Проверил даже брюки, смущенно улыбаясь сотрудникам Министерства внутренних дел.

— Похоже, они остались в отеле, — наконец проговорил он, виновато глядя на полицейских. — Его Экселенция сегодня утром так спешили в Архиепископскую семинарию, что мы, должно быть в суматохе…

— Без приглашения нельзя, — неумолимым тоном прервал его полицейский. — Так что освободите проход!

— Но я бы попросил вас меня выслушать. Его Экселенция апостольский нунций, монсиньор Джулиано Сальваторе именно затем и приехал, чтобы по случаю того, что господин Капулица и его избранница вплывают в брачную гавань…

— Парень, ты не понял, что я тебе сказал?

— …лично передать сердечные поздравления святого отца Бенедикта Шестнадцатого, — закончил толстяк на одном дыхании, а оба полицейских вдруг застыли в оцепенении.

— Бенедикта? — спросил один с сомнением.

— Папы Бенедикта Шестнадцатого, — кивнул тот священник, что был пониже. — Его Экселенция апостольский нунций, — добавил он, указав рукой в сторону высокого с бородкой и очками, — будет весьма разочарован…

— А ты ему кто? — прервал священника полицейский.

— Вы, — предусмотрительно поправил его коллега.

— Переводчик, — объяснил священник и, обернувшись к апостольскому нунцию, что-то кратко сказал по-итальянски.

— Си, си, — ответил тот, серьезно кивая и пощипывая бородку.

Его Экселенция, похоже, был немногословен. Впрочем, это и неудивительно, ведь кроме «си, си» из итальянского он больше ничего не знал.

— Скажите, прошу вас, апостолу нунцию… — начал первый полицейский.

— Апостольскому нунцию, — поправил его другой.

— Господину апостольскому нунцию, что мы извиняемся за причиненное неудобство, — закончил первый и учтиво отступил в сторону, чтобы Его Экселенция мог пройти.

Тот, что был наш, перевел, а монсиньор Сальваторе еще раз с достоинством произнес «си, си» и, проходя мимо полицейских, ласково покивал им.

— Были проблемы? — строго спросил шеф полиции, когда пару минут спустя в сером люстриновом костюме с белой розой в петлице пришел на Перистиль.

— Все под контролем, господин начальник, — официально отрапортовал один из подчиненных.

— Смотрите, будете отвечать лично мне, если случится какая-нибудь херня. Вы ведь знаете, как я поступаю, когда случается херня?

Несчастные полицейские моментально побледнели от ужаса и непроизвольно прикрыли рукой район паха, потому что хорошо знали, как жестоко начальник полиции Капулица наказывает за херню, не прибегая к дисциплинарной комиссии и бюрократическим процедурам. Одна ошибка — и тебе отрезают яйцо. Вторая ошибка — второе яйцо. За третью лишают надбавки на горячий обед.

— Прекрасно выглядите, господин начальник, — осмелился польстить один из полицейских.

— Иди на хер, — любезно отрезал господин начальник и пошел дальше, в церковь, которая была уже почти полностью заполнена приглашенными. Довольно равнодушно поздоровался с градоначальником и жупаном, зыркая вокруг. Ему в глаза бросился высокий прилизанный священник с бородкой, которому другой, пониже ростом, что-то объяснял на итальянском, показывая на боковой алтарь. Капулица не знал, кто они, и подумал, не подойти ли к ним и не спросить ли, кто такие и что им надо. Но, с другой стороны, они в церкви, а что может быть естественнее, чем присутствие там священников? Пока шеф полиции размышлял о логичности своего умозаключения, в кафедральный собор вошел министр внутренних дел. Капулица поспешил ему навстречу и лично усадил на скамейку в первом ряду.

Тут в открытой двери, в прямоугольнике света показалась Ловорка в белом подвенечном платье, и все пришли в такое восхищение от ее красоты, что зааплодировали. Правда, спонтанные аплодисменты были предусмотрены сценарием торжества, который шеф полиции еще несколько дней назад разослал всем приглашенным. Апостольский нунций в очках вдруг дернулся, и, если бы преданный переводчик не успел крепко стиснуть его руку и воспрепятствовать каким-нибудь непредвиденным действиям, он бы уже был рядом с невестой.

Все разместились на скамейках, жених и невеста сели перед алтарем, и началась месса. Обряд затягивался, и господин начальник Капулица немного нервничал. Он равнодушно слушал проповедь, что-то там про Иисуса и какую-то смоковницу, незаметно поглядывая на Ловорку. Она была тиха и задумчива и все время смотрела в одну точку. Слева, в глубине церкви, у апостольского нунция чесалась кожа под приклеенной бородкой, а справа от центрального прохода потел от волнения его липовый переводчик, в реальной жизни кинокритик газеты «Свободная Далмация».

Наконец настал момент таинства, начальник полиции Капулица решительным голосом произнес обет и надел кольцо на безвольную руку своей избранницы. Тогда священник обратился к ней и передал текст, который она должна была прочитать: «Я, Ловорка, беру тебя, Горан, в мужья и обещаю хранить тебе верность в счастии и несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей».

Но ее опередил голос откуда-то из глубины церкви:

— Ловорка, опомнись, не говори глупостей. — Это было сказано не то чтобы громко, но в торжественной тишине священного момента слова прозвучали так, что все в изумлении оглянулись и увидели прилизанного священника, который встал, снимая очки и срывая приклеенную бородку.

— Ну признавайся, — сказал апостольский нунций, улыбаясь невесте, — ты уже подумала, что я не приду.

В первый момент показалось, что от неожиданности Ловорка упадет в обморок, но через секунду-другую она взяла себя в руки, и ее лицо озарила счастливая улыбка.

— Крешо, солнце мое, — счастливо шепнула она и только тут вспомнила, где находится. — Не сердись, — бросила невеста начальнику полиции в сером люстриновом костюме с белой розой в петлице. И, подобрав подол платья, чтобы не запутаться и не упасть, побежала навстречу любви всей своей жизни. Однако начальник полиции Капулица не был наивен. Он заранее подготовил план для любого, в том числе и такого безумного сценария.

— Хватайте их! — рявкнул он. — Закрыть дверь! Быстрее! Никого из церкви не выпускать!

Вдруг в другом конце храма довольно упитанный священник принялся выкрикивать во весь голос:

— Собор заминирован! Все немедленно наружу! Все наружу, собор заминирован!

Разорвалась петарда, потом еще две — в сравнительно небольшом каменном пространстве собора прогремело так, словно жахнула тысяча килограммов тринитротолуола. Потом на полу что-то зашипело, и секунду спустя все помещение наполнилось дымом. И тут же последовала череда менее сильных взрывов, таких, будто кто-то строчит из автоматического оружия.

— Ой, мамочки, ой, мама родная! Нам всем конец! — завопил Культура не своим, а женским голосом, чтобы усугубить панику.

Перепуганная толпа с визгом ринулась к выходу, люди принялись толкать створки двери, которую безуспешно пытались закрыть двое полицейских.

— Пропустите беременную! Пропустите беременную! — продолжал истерично вопить Культура. Потом заскулил по-детски плачущим голосом: — Мама! Где моя мама?

Крепко держа потную ладонь Ловорки, Крешимир решительно пробивался через обезумевшую толпу. В какой-то момент он оглянулся, заметил, что Капулица всего в паре шагов от них, и принялся бесцеремонно расталкивать всех вокруг. Наконец они прорвались к выходу и побежали вниз по ступенькам к Перестилю.

— В подвалы! Всем немедленно в подвалы! — крикнул Капулица, сквозь давку и дым заметивший подол белого подвенечного платья, который на миг взвился кверху и исчез в мрачном входе в подвалы дворца Диоклетиана.

С двумя полицейскими он скатился по каменной лестнице и устремился за беглецами, расталкивая туристов, которые выбирали сувениры и фотографировались с пареньками, которые через студенческую службу нанялись изображать римских легионеров, и, вполне возможно, догнал бы их, если бы вдруг в проходе между стендами неожиданно не рухнул какой-то пенсионер. Падая, он вскрикнул и одной рукой театрально схватился за грудь, а другой потянул за собой на пол большую стеклянную витрину с керамическими сосудами и тарелками, украшенными городскими пейзажами, причем как раз в том месте, к которому устремились преследователи. Полицейские вместе с шефом в сером костюме наткнулись на это неожиданное препятствие: рухнувшую витрину, старика и гору керамических изделий, со звоном разбившихся об пол. Капулица и один из его подчиненных упали и не смогли подняться, так как были слишком высокими и грузными, третий же успел отпрыгнуть в сторону и разбил витрину с серебряными ювелирными украшениями.