На игле - Честер Хаймз

— Хорошенькое человеколюбие, — съязвил Могильщик. — Если убивают для острастки несколько цветных — это в порядке вещей, но попробуйте хоть пальцем тронуть белого подонка, который героином торгует.

Лейтенант Андерсон поморщился: хоть он и привык к подобным, высказываниям своих подчиненных, это замечание показалось ему особенно обидным.

8

Святой долгое время провел в гараже, прежде чем набрался смелости войти в дом.

Дыры от трех пуль он зашпаклевал и покрасил быстро высыхающей черной эмалью. Но оставались еще две глубокие вмятины на кузове и длинная царапина на левом заднем крыле, скрыть которые было невозможно. Кроме того, у него треснуло левое зеркало заднего вида, а запасного не было, поэтому пришлось снимать оба, и треснувшее левое, и целое правое, и закрашивать следы от болтов, но дыры на месте шурупов бросались в глаза все равно. Проблемы не было только с номерными знаками: у Святого были припасены несколько номеров, все фальшивые, и нью-йоркский номер он заменил на коннектикутский.

После этого он решил было перекрасить всю машину целиком или по крайней мере верхнюю часть кузова, но вскоре пыл у него прошел, и Святой занервничал снова. Если он будет волноваться, Небесная это заметит, и тогда ему несдобровать — поэтому он решил идти в дом и во всем повиниться.

Скорее всего она уже его хватилась. Двадцать пять лет она распоряжалась им как своей собственностью, и теперь, когда он, беспомощный и бездомный, попал в переделку, бегать от полиции в одиночку, прятаться он не станет — в случае чего отвечать они будут вместе. В конце концов, идея с сундуком принадлежала ей, а он только выполнял задание.

И Святой крадущейся походкой двинулся по тропинке к дому, пряча двустволку за спиной, как будто выслеживал врага.

Закрыта, да и то не плотно, была только внутренняя дверь. Святой насторожился. Когда же он заглянул на кухню, то от удивления даже зажмурился. Небесная сидела на кухонном столе, пила чай «Сассафрас», курила марихуану и была явно довольна жизнью. В первый момент Святой подумал, что она нашла то, что искала, и в глазах у него потемнело от злости, но затем он сообразил, что это маловероятно. Он переступил через порог и закрыл за собой дверь.

В кухне было два окна, сбоку и сзади, но оба из-за жары были наглухо закрыты ставнями, поэтому дневной свет пробивался только сквозь жалюзи на внутренней, выходившей на задний двор двери. Покрытый черно-белой клеенкой кухонный стол был вплотную придвинут к боковому окну. Газовая плита стояла у задней стены, а под вторым окном стояла заправленная армейским одеялом койка Святого.

Небесная была в том же самом широком черном платье, что и накануне. Она сидела на краю стола, положив ногу на ногу и демонстрируя кружевные оборки своих многочисленных нижних юбок. Водной руке она держала трубку, а в другой — как всегда отставив мизинец — чашку горячего чая. Рядом с ней на столе лежала ее черная, вышитая бисером сумка, а черно-белый полосатый зонтик стоял в углу.

На холодильнике работал маленький электрический вентилятор, который разгонял терпкий запах жженых листьев конопли и нежный аромат чая «Сассафрас».

Небесная с любопытством взглянула на Святого из-за дымящейся чашки.

— Явился наконец, — процедила она.

Святой кашлянул.

— Как видишь, — буркнул он.

Напротив Небесной за столом сидел Мизинец, который был настолько выше ее, что казалось, будто у стола, взобравшись на стул, стоит богатырского сложения карлик. Мизинец перевел взгляд с Небесной на Святого.

— Ты Гаса видел? — спросил он Святого своим плаксивым голосом.

— Сказала же: все сейчас расскажу, — огрызнулась Небесная.

Святой не мог понять, что она затеяла, и решил поэтому пока помолчать. Он сел на койку, рядом положил двустволку и, нагнувшись и сунув под кровать руку, достал оттуда ржавую железную коробку, где хранилось все его имущество. Из кармана брюк он извлек ключ, свисавший с пояса на длинной медной цепочке, и вставил его в огромный висячий замок, на который была заперта коробка.

Две пары глаз внимательно следили за каждым его движением, но Святой этого не замечал. У него была своя собственная спиртовка, своя чайная ложка, свой шприц — чужим он не пользовался.

Они молча следили за тем, как он смешал порцию героина с порцией кокаина, зажег под спиртовкой огонь, поднес ложку с порошком к пламени, набрал наркотик в шприц. Укол пришелся в левую руку, чуть повыше запястья. Когда игла вошла в вену, его желтые гнилые зубы обнажились в зверином оскале, а когда вышла — вялый, мокрый рот приоткрылся, издав едва слышный вздох облегчения.

Небесная допила чай и, глубоко затягиваясь сладким дымом марихуаны, в упор смотрела на Святого, дожидаясь, пока наркотик на него подействует.

— Что с сундуком? — спросила она наконец.

Святой обвел глазами комнату, как будто рассчитывал найти сундук здесь. Никакой истории в свое оправдание он не придумал, да и взгляды, которые он украдкой бросал на Небесную, ничего ему не говорили: со стороны она выглядела совершенно спокойной, даже равнодушной, однако по опыту он знал, что это ничего не значит. Придется выдумать все, от начала до конца. Мало того что он упустил этот проклятый сундук, он еще вдобавок пристрелил какого-то брюхастого подонка, и тут уже ничего не попишешь. Ну и наплевать, черт возьми, стар он, чтобы волноваться по пустякам.

Облизнув пересохшие губы. Святой пробормотал:

— Мы с тобой пошли по ложному следу. В сундуке ни черта не было. Грузчики приехали, взяли его, отвезли на пристань и там оставили. Я поехал за ними, но, увидев, что в сундуке ничего нет, подумал, что произошла ошибка, и погнал назад, к тебе, — но тебя уже не было. Вот я и решил, что ты уже нашла то, что искала, — если вообще было что искать.

— Я тоже подумала, что мы с тобой только время зря потеряли, — загадочно произнесла Небесная.

Разбитое лицо Мизинца скривилось от злобы.

— Вы искали карту Гаса. Потому и вкололи мне такую дозу. Вы с самого начала хотели выкрасть у Гаса карту сокровищ, вот и подговорили жену его убить.

— Никто твоего Гаса не убивал, — спокойно возразила Небесная. — Я сама видела, как он разговаривал с грузчиками, когда…

— Видела живого Гаса?! — воскликнул Мизинец, таращась от ужаса.

— Не только видела, но и касалась его рукой, — продолжала Небесная, не обращая никакого внимания на слова Мизинца. — Когда грузчики приехали за сундуком, он отправил вместе с ними свою карту.

Мизинец недоверчиво уставился на нее.

— Ты видела, как Гас давал им карту сокровищ?! — тупо переспросил он.

— А что ты так удивляешься? Ты же сам говорил, что он собирался отправить карту в Гану по почте.

— Но ведь я-то думал, что его уже в живых нет, — пробормотал, окончательно растерявшись, Мизинец.

Святой переводил остекленевший взгляд с одного на другую. Он не верил своим ушам.

— Сейчас-то его, может, и убили, — сказала Небесная, — но, когда я туда приехала, он был жив. А Джинни и африканец склады вали вещи. Джинни убирала квартиру — сегодня ведь должны были въехать новые жильцы.

Мизинец был потрясен. Он разинул рот — хотел что-то сказать, но тут с улицы послышался автомобильный гудок.

— Это Анджело, — равнодушным голосом сказала она, окинув Мизинца и Святого быстрым проницательным взглядом.

Вид у обоих сделался почему-то вдруг виноватый, затравленный.

Небесная криво улыбнулась.

— Сидите тихо, — сказала она. — А я пойду узнаю, что ему в такую рань понадобилось.

— Но ведь сегодня ж не его день, — плаксивым голосом произнес Мизинец.

Святой бросил на него злобный взгляд.

— Конечно, нет, — так же спокойно сказала Небесная, слезая со стола.

Переднюю дверь всегда держали на запоре, поэтому она вышла сзади и по тропинке обогнула дом. Ее длинная юбка цеплялась за высокую высохшую траву, к подолу приставали шипы и колючки, но Небесная всего этого не замечала.

За рулем сверкающей черной спортивной машины с белыми матовыми дисками на колесах сидел смуглый черноволосый крепыш в голубой соломенной шляпе с серой шелковой лентой, в зеленых солнечных очках в толстой оправе фирмы «Полароид», в темно-сером чесучовом костюме, в белой шелковой рубашке и вязаном темно-вишневом галстуке. Это был Анджело, местный детектив, сержант полиции.

Когда он увидел Небесную, его скуластое загорелое лицо расплылось в широкой белозубой улыбке.

— Как успехи, Поднебесная? — весело спросил он.

— Как обычно. — Она положила руку в длинной черной перчатке на приоткрытую дверцу машины и с недоумением посмотрела на сержанта. Ее черная, приколотая к седому парику соломенная шляпка переливалась на солнце, точно откормленный таракан.

— Ты в этом уверена? — Сержант явно что-то скрывал.