Кто скажет мне слова любви… - Ирина Верехтина

class="p1">С красными от стыда щеками Тася мчалась по их с отцом излюбленному маршруту. По зелёному бесконечному коридору. По извилистой Ичке, накрытой пушистым снежным одеялом (тепло под ним, наверное, спать… до самой весны, не просыпаясь). По рыжему солнечно-яркому полю с сухими метёлками неведомых цветов, подаренных зиме щедрым летом.

Она ехала и мысленно разговаривала с отцом, пытаясь удержать в памяти его смеющиеся глаза, но у неё не получалось: вместо отца перед глазами стоял уступивший ей лыжню парень в самовязном абрикосовом свитере…

До Болшева ехать не хотелось, и она повернула назад и долго шла по «папиному» полю – без варежек, в расстегнутой ветровке (никогда не каталась в куртке, в ней же не побежишь), подставив лицо тёплым солнечным лучам и наслаждаясь ветром, который тоже был – тёплым. Или это ей так казалось? – Тася бежала, пока сердце не выпрыгнуло из груди и восторженно билось где-то под горлом, не в силах вместить в себя – столько солнечной радости, простора и света. Задохнувшись от быстрого бега, Тася остановилась и долго слушала – тишину, которую ничто не нарушало.

В Тасиной фантазии тишина представлялась морем – глубоким, катящим невидимые волны, до краёв наполненным ожиданием невероятного, неведомого чуда, которое непременно случится – вот прямо сейчас! Тася остановилась, задыхаясь от быстрого сумасшедшего бега. На лыжах она бегала как сумасшедшая – если лыжня была свободна и никто не видел, а при людях стеснялась и каталась как все, с нормальной скоростью. Такой был бзик. У всех ведь бывают бзики. Тася любила бегать и верила с чудеса). С наслаждением вдохнула пронизанный солнечным светом воздух, пахнущий почему-то арбузным соком, и рассмеялась от захлестнувшего сердце восторга.

Через три минуты холод пробрался под свитер, леденил лицо, пощипывал пальцы. Тася стянула с себя длинный ирландский шарф, обмотала его два раза вокруг пояса и завязала тугим узлом. До подбородка подняла ворот шерстяного свитера, застегнула штормовку, сунула руки в варежки, и холод вздохнул разочарованно и отступил. Тася победно улыбнулась. Всё. Можно ехать.

Попетляв по изгибистой Ичке (в Тасиных фантазиях она была гибельным лабиринтом, из которого ещё никому не удавалось выбраться, но Тасе невероятно повезло и она выбралась), Тася вышла на старую лыжню, окаймлённую елями-великанами. И уже на выходе из леса встретила давешнего парня.

– Не подскажете, как мне отсюда до Перловской добраться? – несмело обратился к ней парень. – Далеко ещё?

– Да здесь рядом. Слышите, кольцевая дорога шумит? До неё минут пятнадцать. Если бегом, то минут пять. От кольцевой берите вправо.

– А вы сами, наверное, из Перловки, раз всё знаете?

– Нет, я на другой стороне живу, в Москве, отсюда сорок минут идти.

– А если бегом, то пятнадцать, – пошутил парень, и Тася улыбнулась.

– Нет, бегом не получится, я устала, и лыжи… С лыжами бежать неудобно – глупо ответила Тася.

– Значит, вам налево, мне направо. Жалко… Я думал, вместе пойдём. Значит, вы на другой стороне живёте? – не отпускал её парень. – Получается, мы с вами почти соседи. Здорово!

Тася кивнула, подтверждая – что да, здорово, и почти соседи. Надо было уходить, но уходить не хотелось. Хотелось остаться и поговорить – ни о чём, просто так…

– А ты классно катаешься, и скорость у тебя… – перешёл на ты парень. – А давай в воскресенье вместе покатаемся! Придёшь? Я ждать буду. А то, знаешь, здесь мало народу катается, тебе одной не надо бы ездить. Хотя тебе-то можно, кто тебя догонит! – улыбнулся парень. – А со мной куда хочешь можно, хоть до Болшева!

(Как он догадался про Болшево? Её любимый маршрут. Как он вообще её нашёл? Или это Тася его нашла?)

– Ты моим охранником хочешь быть? – рассмеялась Тася.

– Могу и охранником, – согласился Павел. Парня звали Павлом. Оказалось, он жил недалеко от платформы Перловская.

– Зачем же дорогу спрашивал? Забыл, где живёшь? – удивилась Тася.

– Не забыл. А как ещё я мог с тобой познакомиться? Вот и пришлось наврать… Я тебя ещё тогда заметил, когда ты мимо меня пролетела. Чуть с ног не свалила.

– Тебя свалишь… Если только асфальтоукладчиком! – пошутила Тася.

– Я три часа туда-сюда бегал по этой лыжне, ждал, когда ты обратно поедешь, – серьёзно ответил Павел. – А до этого, прикинь, два часа катался. Замёрз как собака, пока тебя дождался!

Тася не поверила своим ушам: он ждал её три часа? Не хотел уезжать без неё, хотел познакомиться. Но… это было и её желанием. Неужели так бывает? Значит, вот как оно приходит… Счастье…

Дальше всё было как в кино: обменялись телефонами (писать было не на чем, пришлось запоминать наизусть) и разошлись в разные стороны: Павел направо, в Перловскую, Тася – налево, через кольцевую… Всю дорогу она скороговоркой твердила номер его телефона, чтобы не забыть. Номер был простой: 503-53-08, Тася выучила его наизусть, пока шла. Она, конечно, не станет звонить, пусть первым позвонит Павел.

Тася не помнила, как добралась до дома. Войдя в прихожую, прислонилась к стене, которая показалась ей тёплой и почему-то мягкой, и без сил опустилась на пол – катались-то часов шесть, не меньше! Она уступила Павлу и вместо того чтобы ехать домой они ещё немного покатались. Ничего себе – немного! Еле до дома дошла.

Мама подхватила выпавшие из Тасиных рук лыжи, пристроила в угол.

– Да что ж ты так долго… Устала? Иди в комнату, что ты на пол-то уселась? И лыжи оботри, снег на пол натечёт. А я тебе ванну горячую… Или душ примешь? Только под холодным не стой, знаю я тебя… – захлопотала вокруг неё мама. – И ботинки снимай, вон – даже шнурки смёрзлись, ледяные! Я приберу, а ты иди…

Мамина забота согревала лучше горячей ванны, которую Тася и правда не любила, любила душ. Сначала горячий, потом ледяной, до конца отвернув кран. Ох и ка-аааайф!

Тася звонко рассмеялась и вскочила на ноги.

– Да я не устала, я сама уберу! Я так, немножко совсем…

– Я вижу, что совсем, – улыбнулась мама, с удовольствием глядя на раскрасневшееся дочкино лицо, на котором двумя солнышками сияли счастливые глаза. Она не слышала Тасиного смеха два года, прошедших после похорон. Что это с ней? Влюбилась, что ли? Но она же в лесу была, одна, она всегда катается одна, как отца не стало, ни с кем не любит ездить…

– Ты никак клад в лесу нашла? Светишься вся…

– Да, мам. Клад. Я, наверное, замуж выйду за него.

– Господи… Это за кого же?

– Ну, за клад…

Глава