Историчесие тайны Российской империи - Игорь Можейко

Елизавета свергла императора Иоанна Антоновича. Теперь даже мало кто помнит, что больше года Россией правил младенец, который и говорить-то еще не умел. А вокруг него кипели страсти, боролись придворные партии, совершались дворцовые перевороты. Мать Иоанна, Анна Леопольдовна, была племянницей умершей императрицы Анны Иоанновны, и о ней, как и о ее муже, герцоге Брауншвейгском, почти ничего не известно. Их привезли в снежную Россию, и они стали делать вид, что ею правят. Хотя даже языка не знали. И окружали их большей частью приезжие немцы.

Все это возмущало российскую знать. И взоры вельмож обратились к дочери Петра Великого, Елизавете, женщине веселой, подвижной, моднице и хохотушке, такой доброй и простой, что ни Анна Иоанновна, ни Анна Леопольдовна ее и в расчет не брали.

Но вот придворный медик, хитрющий Лес- ток, и гвардейские гренадеры уговорили ее показать всему миру, что она, дочь Петра, и есть настоящая российская царица. Хватит тут немцам хозяйствовать!

В ночь на 25 ноября 1741 года к ее подъезду подали двое саней. Она с Лестоком села в первые, заговорщики – во вторые.

У казармы гренадеров часовой хотел было поднять тревогу, но Лесток кинулся к нему и распорол кинжалом барабан.

Через несколько минут к Зимнему дворцу мчались уже двести гренадеров. Анну Леопольдовну и ее мужа арестовали, а младенца императора Елизавета взяла на руки, стала убаюкивать и жалеть. Понимала ведь, что судьба его будет горькой.

В тот день Елизавета, молясь перед иконой, пообещала, что никогда никого не осудит на смерть.

А это важно для нашего дальнейшего рассказа.

Сначала было решено выслать семью Иоанна на родину. Им дали сани, разрешили взять с собой драгоценности и теплые вещи, но на подъезде к Риге их догнал другой приказ Елизаветы: задержать и отправить под строжайший надзор.

И понятно: умные люди сообразили, что за границей окажется русский император, мальчик, игрушка в чужих руках. А врагов ведь немало: и австрийцы, и пруссаки, и поляки – все готовы воспользоваться этим России во вред.

Представьте теперь Россию XVIII века – страна и народ пребывали в растерянности. Громадная, темная, крепостная страна разлеглась на тысячи верст, а на ней, подобно огонькам, разгорались города, в которых люди и одевались иначе, и жили в других домах. Там скапливались колоссальные богатства и Царила нищета. А сколько было там недовольных и готовых к бунту людей! Им казалось, что сегодняшняя власть никуда не годится, а вот придет другой царь, и всем станет лучше, восстановится справедливость и закон.

Уже летом следующего года был раскрыт первый в цепи заговоров. Три заговорщика хотели низложить Елизавету и передать трон Иоанну. Их разоблачили, но не казнили, а били кнутом и сослали в Сибирь. Такого ни раньше, ни потом в России не водилось. В живых бунтовщиков не оставляли. Но императрица после этого находилась «в страшной боязни и смятении» и проводила ночи в компании друзей, а днем пряталась где-нибудь в дальней комнате дворца и кое- как высыпалась.

Ровно через год – новый заговор. На этот раз куда более серьезный, потому что за полковником Лопухиным и двумя светскими дамами, у которых просто оказались слишком длинные языки, стоял австрийский посланник.

Правда, когда виновников наказали, посланника посадила в крепость сама австрийская императрица. Наверное, не столько за то, что интриговал против Елизаветы, как за то, что попался. Вот этого дипломатам никак не положено.

И так чуть ли не каждый год. Тем более что, кроме настоящих заговорщиков, всегда находились просто сумасшедшие.

В конце концов, страх перевесил соображения доброты, и в 1744 году брауншвейгскую фамилию перевезли в Холмогоры. Остаток жизни они провели в тамошней крепости, за деревянным тыном, копались в огородике, читали Библию. У Анны и Антона родились другие дети. И если Анна умерла нестарой, то Антон провел в заточении тридцать лет и скончался глубоким стариком. Как только он умер, четверых младших детей выслали в Данию, к их родственнице, тамошней королеве. Но Иоанна Антоновича никто на волю отпускать не собирался, тем более что истинная судьба мальчика оставалась никому не ведомой. Чем дальше шло время, тем больше в России и Европе распространялось слухов о том, что Иоанн пытался бежать, что он кипит местью и ждет освобождения, которое уже не за горами.

Можете представить, как сердилась на эти слухи императрица!

Ведь она захватила власть силой, она посадила в тюрьму законного императора и отняла свободу у его матери и отца. Как же было не бояться такой же судьбы? Благо достаточно людей в империи, которые желали ее смерти.

И вот тогда Елизавета нарушила свой обет.

Она отдала секретный приказ офицерам, которые денно и нощно стерегли Иоанна: если возникнет опасность освобождения, то они обязаны его сразу убить.

Шли годы. Заговоры рождались и погибали, сплетни плодились, при европейских Дворах плели интриги, тем более что Елизавета участвовала в Семилетней войне против Пруссии и русские войска даже занимали

Берлин.

И вот в 1760 году Елизавета умерла. На престол взошел Петр III, патриот Пруссии, презиравший все русское. В России ждали, что Иоанна немедленно освободят.

Новый император по секрету собрался в Шлиссельбургскую крепость – новое место тайного заточения Иоанна – и велел пропустить его к узнику.

Его встретил бледный, невнятно говоривший, робкий молодой человек. Не раскрывая своего имени, Петр пообедал с ним, а потом, ничего не сказав, уехал.

И решил пленника не выпускать.

Да, он неразвит, почти слабоумен, но зато может стать послушной игрушкой в руках любого недруга!

Пусть лучше все останется как есть.

И тайный приказ Елизаветы продолжал действовать. Правда, никто, за исключением узкого круга посвященных, не подозревал, где прячут узника-императора.

Так прошло еще два года.

Свергнув своего мужа, Екатерина унаследовала и живого императора, который томился в Шлиссельбургской крепости.

Но в отличие от Елизаветы Петровны, Екатерина никаких обетов не давала и, если нужно, казнила, кого потребуется.

А ведь императору Иоанну уже перевалило за двадцать. Совершеннолетний мужчина.

Значит, по всем законам божеским и человеческим императрица Екатерина Алексеевна, недавно убившая собственного мужа, чтобы захватить престол, должна была с этого престола мирно и покорно сойти. Но с престолов мирно не сходят.

И чем старше становился император, тем его тщательней берегли, чтобы никто не догадался о Шлиссельбурге. Но ведь императора охраняли солдаты, а солдат кормили интенданты, к тому же требовались мастеровые для всяких текущих надобностей. А секрет, который известен трем дюжинам служивых людей, уже вовсе не секрет для города Санкт-Петербурга.

Город буквально полнился слухами о близком перевороте и возвращении на трон настоящего мужчины, а не узурпаторши неизвестно каких кровей.

Екатерина сама писала в письме об этих заговорах: «Со святой Недели много о сем происшествии почти точные доносы были».

Как она боялась узника! Ей ежедневно приносили доклады – как он спит и ест, о чем говорит, не искал ли кто-нибудь встречи с императором?

Нет, так долго продолжаться не могло! Не могла женщина с больной совестью жить рядом с законным государем России. А раз Иоанн был безоружен, а на стороне царицы была и армия, и сыск, и верные слуги, то исход можно было предугадать заранее. Но надо сказать, что хотя в последующих событиях и чувствуется рука императрицы, но доказательств этому нет.

За шестьсот лет до тех событий в Англии правил король Генрих II и отчаянно враждовал со своим бывшим лучшим другом, архиепископом Кентерберийским Фомой Беке- том. Настолько сильно он его ненавидел, что как-то за столом в компании близких рыцарей воскликнул:

– Неужели никто не избавит меня от этого святоши?!

И тогда четыре рыцаря поднялись из-за стола, сели на коней и помчались к проливу Ла-Манш. Дело в том, что возглас короля раздался во Франции, где он тогда с кем-то воевал, а архиепископ жил в Англии.

Через несколько дней, переплыв пролив, рыцари высадились на английском берегу, доскакали до собора в Кентербери, нашли там архиепископа и зарубили его мечами.

Затем вернулись к королю и доложили:

– Задание выполнено!

– Как вы посмели?! – кричал король, который сильно испугался общественного мнения. – Я вам не приказывал!

– Не приказывали, – согласились рыцари. – Но намекнули.

Прошло несколько лет. Король потерпел ряд поражений, родные сыновья восстали против него. Тогда он кинулся в Англию и на коленях прополз несколько миль до Кентербери, а потом спрятался от всех в подвале, где была могила Бекета. Он просил у него прощения. Но, конечно, не получил. Мертвые не прощают.

Подобная ситуация, вернее всего, сложилась и в России в 1764 году.