Историчесие тайны Российской империи - Игорь Можейко

Стали мы ждать, когда будут закончены линкоры, и дождались. Линкоры вступили в строй, но «Гебен» уже уплыл восвояси.

Тогда начались неспешные приготовления к прорыву через Босфор.

Зачем это нужно, никто толком не знал, так как в Средиземном море господствовали флоты союзников – Англии, Франции и Италии, которые в русской помощи не нуждались.

Но три могучих линкора «Императрица Мария», «Екатерина II» и «Александр III» встали на внешнем рейде Севастополя, готовые к подвигам.

И вот в шесть утра 7 октября 1916 года «Императрица Мария» взорвалась.

Взрыв прогремел в крюйт-камере носовой артиллерийской башни. Сила взрыва была колоссальной, взорвались боеприпасы, хранившиеся в башне, сильный удар разорвал палубу, а затем последовала серия новых взрывов. Свидетели насчитали двадцать пять взрывов, которые продолжались в течение часа. В нескольких местах вспыхнули пожары.

Линкор начал медленно крениться на правый борт.

Команда отчаянно боролась со взрывами и с огнем, но остановить пожары было выше человеческих сил.

В семь часов раздался последний сильный взрыв… Линкор буквально нырнул носом вниз. Крен на правый борт еще более усилился. Крик ужаса пронесся над Севастополем. На глазах у многих тысяч человек линкор медленно перевернулся, показался киль стального кита, и все скрылось под водой. Не успели спастись 130 офицеров и матросов, несколько сот человек было ранено и обожжено.

Разумеется, была назначена высокая комиссия. Причина взрыва оставалась совершенно загадочной.

Комиссия предположила, что следует выбрать одну из трех версий катастрофы, которая не только обезглавила Черноморский флот, но и послужила причиной падения боевого духа. С этой минуты никто уже не планировал наступательных операций.

Комиссия считала, что мог самовозгореться порох, могла иметь место неосторожность в обращении с огнем и могла быть диверсия.

Общественное мнение сразу выбрало последний вариант.

И понятно: идет война, всюду враги, шпионы, и чем хуже дела на фронте, тем сильнее ищут виноватых. Ведь наша славная армия непобедима? Конечно же, непобедима! Значит, ей мешают победить? Мешают!

Одни стали винить царя – он плохо командует. Другие обвиняли царицу – она немка и, конечно же, помогает шпионам. Третьи считали, что шпионы проникли повсюду, нельзя шагу ступить.

Особенно на всех повлияло то, что катастрофа произошла на глазах у всего города, будто кто-то специально хотел показать, что дело России проиграно, что даже дома нельзя чувствовать себя в безопасности.

И все же вначале комиссия принялась исследовать первые версии.

Самовозгорание отвергли почти сразу. Сам по себе мог взорваться только старый порох, а на «Императрице Марии» порох был свежий. Кроме того, температура внутри корабля никогда не поднималась выше нормы.

А что, если виновата небрежность? Небрежности в обращении со снарядами и боеприпасами найти не удалось, однако у всех трех новых линкоров обнаружилась одна странная деталь. Оказывается, из снарядного погреба вел темный узкий ход, по которому можно было выйти на палубу. Эту ошибку допустили инженеры, проектировавшие линкоры.

На всех кораблях о незапланированном лазе знали, но на двух других были сделаны специальные люки, чтобы их перекрыть. А на «Императрице Марии» этого не сделали. О незапертом лазе знали все кто угодно, а матросы прятались там, чтобы покурить или вздремнуть.

Комиссия также установила, что на линкоре было немало посторонних. Корабль еще не был доведен до кондиции. Как у нас водится, его сначала торжественно сдали, приняли, поставили в строй, а потом принялись достраивать.

Каждый день на линкор с берега привозили сто пятьдесят рабочих Путиловского завода, которые трудились именно в орудийных башнях. К примеру, за день до взрыва в передней орудийной башне, где и произошел взрыв, весь день находилось четыре путиловца, которые устанавливали там лебедки для подъема снарядов к орудиям.

Этих четверых рабочих отыскали и допросили.

И вот что выяснилось: рабочие приезжали на борт «Императрицы Марии» в семь утра, а заканчивали рабочий день в четыре. Но так как они спешили уложиться с работой в сроки, то им вечерами приходилось задерживаться. А бывали случаи, когда катер уже уходил на берег. Тогда некоторым рабочим приходилось оставаться ночевать прямо в башне, чтобы с рассветом снова приняться за дело.

Но самое главное и печальное заключалось в том, что рабочих привозили на линкор «по счету». Представитель Путиловского завода сообщал вахтенному офицеру, что сегодня на борт придут сто человек. Никаких документов у рабочих не спрашивали, пересчитывали по головам – и достаточно.

Поэтому никто не был уверен в том, что на борт не пробрался кто-то посторонний и не провел целый день в орудийной башне.

Тогда стали опрашивать мастеровых – не видели ли они чужих или подозрительных лиц. Многие из рабочих сошлись на том, что в день перед взрывом среди них были два незнакомых молчаливых человека. Но где они работали и когда вернулись, узнать так и не удалось.

Комиссия в своем заключении постановила, что на линкоре не соблюдались правила безопасности, и в башню могли проникнуть посторонние. Так что возможность диверсии была признана наиболее вероятной причиной гибели линкора.

В одной из статей об этой катастрофе мне пришлось встретить упоминание о том, что перед Второй мировой войной в Военно-Морском музее Ленинграда побывала группа немецких моряков. Они привезли с собой странный подарок – фотографии гибели «Императрицы Марии» с первого до последнего момента.

То, что в Севастополе были немецкие шпионы, сомнений не вызывает. Но таинственный фотограф оказался на набережной Северной бухты именно в шесть часов утра и в течение часа спокойно, шаг за шагом снимал всю катастрофу. Никто не заметил человека с фотографической камерой и не удивился тому, что он делает. А уж тем более не удивился тому, кто подсказал фотографу, куда прийти, чтобы оказаться в нужный момент на нужном месте.

Хотя всякие случайности бывают. И не исключено, что история с фотографиями – еще одна небольшая легенда нашего века.