Невеста Карателя, или Краденная Весна (СИ) - Бреннер Марина

Сказать по правде, Амелла была более чем уверена, что после той странной ночи Хозяин Дангорта если и не совсем, а хоть немного да подостынет к ней.

Однако же, в этом вовсе не уверена была Райна, та самая прислуга, нашептавшая накануне жаркой, переломной ночи о том, что от перемен в жизни наложницы той самой наложнице ждать хорошего ничего не стоит.

— Непохоже на временное замутнение, — объяснила она несколькими днями позже — У Хозяина также с Менериной было. Жил он с ней полгода или около того. Разобул, разодел как куклу! В "свет" вывозил с собой... ну, то бишь на приёмы разные в Правительственный Двор. Веришь, Мелли, специальных учителок нанял, чтоб Менерину обучать. Ну, как себя вести, как говорить, чего можно и нельзя... Это чтоб, значит, на этих приёмах не опозориться. Там... как и что надеть, как ходить... Это "этикет" называется. Её учили даже, как ложку держать, и что какой вилкой есть, вот так! Тебе, похоже, тоже наймет. Раз теперь у себя оставляет... примета верная. Прежних девок как только агакнет, так и пинка под зад. Вроде как "пшла вон, я один люблю спать", а их Ридд в комнаты возвращала... всех в крови и глаза по колесу. Мы их много тут перевидали, и слез их, и прочего. Когда Менерину ему отвели, она у него осталась до утра... Потом, в следующую ночь ещё... и ещё. Вот ровно как и у вас сейчас! А потом так и было. С ним она была. Постоянно с ним. Может, и помешалась потому? А может, такая уже и была. Кто знает?

Девица Радонир поёжилась.

В комнате, где они с Райной разговаривали, было тепло. Да и чего — то такого, чтоб испугаться, в рассказе не было, а поди ж ты... Холодом от простых слов обжигало плечи, и горло сводило. И, казалось даже, будто стены заиндевели, а в низкое окно первого этажа не ветки, тревожимые ветром царапаются, а паучьи лапы! С когтями, как у тьманниц* из страшных, детских сказок.

— Что с ней вышло, Райна? — спросила Амелла, плотнее закутываясь в толстый палантин, подбирая под себя ноги и вжимаясь спиной в глубокое кресло — Нелли говорила, она себя сама... того.

Прислуга исподлобья посмотрела на предполагаемую Хозяйку. Врать, скрытничать или запираться не было смысла. Но и то, что известно было со слов, домыслов и разношерстных сплетен, выбалтывать Райне не хотелось бы... пока.

Хозяйка ещё не совсем Хозяйка, и неизвестно, станет ли ею. Может, также как и Менерина, до времени "ботинки скинет". А может, разонравится Дангорту и отправится за ворота, как и все прочие. А ещё может, разозлит его чем! Языком своим длинным, к примеру или скверным нравом. Да мало ли...

Хоть так поверни, хоть этак, а рассказывать всё пока нельзя. Молчание, как известно — жемчуг в карман терпеливому, а болтовня — гвозди в крышку гроба болтливому...

— Не знаю я, — ответила уклончиво, отведя взгляд — Не знаю, честно, да и знать не желаю, не моё то дело... Ты вот что лучше послушай, девушка!

И, облегченно вздохнув, продолжила:

— Раз приблизил к себе, то точно потащит тебя за собой на всякие эти приемы. И на казни тоже.

— Какие казни? — Амелла сделала глаза "колесами", прямо как у тех девок, которых по рассказу Райны выводили из Карателевой спальни после чудных ночей, полных видно любви и нежности.

— Ну какие? — пожала плечами служанка — Разные. Он же Каратель Дома Правителя. Кого ему Правитель велит, он того и мордует. Так вот, Менерину он просто обожал брать на такие представления! И тебя потащит, это уж верно аки белый день. Так вот не вздумай показать, что тебе там страшно или жалко кого. Нейер Дангорт либо разозлится, либо ревностью замучает. Ну, это если молодого мужика пожалеешь либо парня.

— Бить будет, — кивнула Амелла — Ну, это ничего. В деревне мужья баб колотят за такое. А и правильно! Если замужняя, так и нечего чужим мужикам глазки стро...

— Не тарахти, — велела Райна неодобрительным тоном — Не будет, даже пальцем не тронет. Не бьет он баб, это же не ваши засельные мужланы! Не бьет, законы чтит. Другое может быть.

Здесь, по всей видимости, прислуга решила немного приоткрыть завесу таинственности... из личного расположения к наивняшке Радонир или из каких — то ещё лучших побуждений. А может быть, язык у болтливой бабы уже зудел так, ровно его песком терли!

В конце — то концов, к чему дар речи, если знаешь разные секреты, м?

Как бы там ни было, а только Райна, смявши руками шерстяные нитки, которые наматывала на грубую деревянную шпульку, вдруг придвинулась ближе к креслу, где сидела наложница.

— Не дай Боги, — быстро обернувшись по сторонам, зашептала — Не дай Боги, наш Хозяин прилепится к тебе всем сердцем, да вздумает тебя "привязать"! Умеет он такое. С Менериной так и сделал. Мы все... в общем, мы все думаем, что после "привязки" она и ума лишилась. Может, и померла от неё. Эта "привязка", она силы тянет из человека. Ещё похлеще, чем сам он по ночам... Чего рот раскрыла, как ворона? Думаешь, к чему ему все эти девки? Жрёт он вас. Попробует, откусит кусок... какая понравилась, ту и будет жрать. Сейчас, видно, ты по вкусу пришлась. Вот и станет, как колотый сахар под языком держать... чтоб на подольше хвати...

...Дверь, тяжелая и до того момента плотно закрытая, жахнула о стены полотнами так, что чуть не слетела с петель.

Видимо, этой дверью отрубило Райне язык и поддало под зад, потому что сидевшая как раз лицом к той самой двери, прислуга, резко замолчав, соскочила со стула и выпустив из рук нитки, скоро согнула спину в поклоне.

Да так скоро, что чуть было не приложилась в подлокотник кресла Амеллы покрасневшим лбом.

— Какого карацитова брюхххха, — шипение было таким явным и злобным, что девицу Радонир прямо таки вынесло из кресла — Какого траханного потроха я должен разыскивать тебя по всему дому, Амелла?! Ещё эта сссука Ридд куда запропастилась? А ты... пшла вон отсюда!

Последний "шип" адресовался прислуге, которая пулей вылетела из комнаты, забыв извиниться.

Амелла же резко дернулась, поняв, что совсем не шипением выбросило её из кресла.

За шкирку, как напакостившего в углу кота, девушку держал сам Хозяин Дангорта.

— Что делали здесь? — шипение начало сходить на "нет" и приобрело поганые, сладкие нотки — О чем шептались?

Наложница постаралась высвободиться. Коснувшись ногами пола и, коротко взвизгнув, указала на моток пряжи, валяющийся на полу:

— Нитки мотали, нейер! Пустите! Мы ничего, ровным счетом ничего... ай!