Кулаком и добрым словом - Nik Держ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— От радость-то какая! Я знал, что всё хорошо закончиться!
— Хватит язык чесать, — оборвал его старик, — давай из леса выводи!
— Это мы быстренько!
Он вновь открыл чудесную тропинку.
— Аккурат до дома вас доведет! — сказал он, склонившись перед людьми в почтительном поклоне.
Над макушками деревьев уже начинала заниматься утренняя заря, когда двое уставших путников дошли до родного порога.
Глава 3
Лето выдалось на удивление жарким. Люди и животные изнывали от удушающего зноя. Только с наступлением сумерек наступала благодатная прохлада. Но пролетала короткая ночь, и Ярило вновь являл людям свой лик, обрекая их мучиться от невыносимой жары. С восходом солнца люди старались спрятаться подальше от обжигающего огня небесного бога. На пустынных улицах городища и прилегающего к нему села можно было встретить лишь вяло жующих свою жвачку коров, и развалившихся в тени с высунутыми языками, собак. Единственными живыми существами, которым такая жара в радость, были ребятишки. Сутками напролёт пропадали они на реке, сильно обмелевшей, и превратившейся в большой ручей. Но зато вода в этом ручье была теплой, словно парное молоко. Впервые за долгие шестнадцать лет грязь, что оставалась от растаявших снегов, которыми Зима с таким тщанием укрывала все подступы к Малым Горыням, высохла еще в начале лета, обнажив вполне пригодную для передвижения старую засеку. И вот в неспешную череду одного из знойных летних дней, ворвалась, бряцая доспехами, оглашая всё окрест конским ржанием, большая ватага потных и утомлённых жарой людей. Во главе колонны на огромном, сером в яблоках, взмыленном жеребце, ехал уже не молодой, грузный, но ещё крепкий воин. Проклиная неимоверную жару, он непрестанно протирал залитые едким потом глаза. Но это не помогало: едва воин стряхивал пот, как он тут же выступал огромными каплями на лбу, разъедал глаза и капал с кончика носа. Судя по дорогим доспехам и оружию, этот воин был не простым дружинником. Повернувшись к своему утомлённому дорогой войску, он хрипло прокричал:
— Чего раскисли как кисельные бабы. Вы в походе или как? Войско или где?
Усталые дружинники вяло улыбались, даже не пытаясь выглядеть живее. Проклятая жара измотала: под доспехами можно железо плавить, а под шеломом мозги только что из ушей не текут. Воевода побагровел, увидев столь явное не повиновение. Его усы встопорщились, словно у разъярённого кота. Набрав полную грудь воздуха, он рявкнул:
— Равняйсь! Всех по приходе в Киев в пастухи разжалую, будете из конюшен навоз выгребать до конца дней! Мало получали от меня на орехи — да видно не в коня корм!
Уныло огрызаясь, дружинники начали выравнивать строй. Первыми заметила выходящее из леса войско вездесущая ребятня. С криками и визгами они разбежались по домам. Взбудораженные ребятней взрослые тоже начали выходить на улицу. Даже дряхлые старики выползли из домов. Заметив в толпе молодых сочных девок, дружинники расправили плечи, гордо подняли головы, словно бы и не они только что висели в сёдлах как слизни. Такая разительная перемена не укрылась от глаз воеводы, и была им отнесена на свой счет. Он пришпорил коня, заставляя бедное животное ускорить ход. Конь вздохнул и неохотно перешел на рысь. Дородный всадник направил коня к городским вратам. Из распахнутых ворот навстречу ему вышел немощный седой старик с трясущейся головой, ведомый под руки челядью. Резко осадив коня, воевода легко спрыгнул на землю. От мощного удара земля колыхнулась: воевода был в теле, а с доспехами весил неимоверно много. Конь, освободившись от такого груза, радостно заржал и взвился на дыбы, за что тут же получил по морде.
— Стоять! — проревел воевода, дернув коня за узду.
Затем он шагнул к старику, протягивая скреплённую печатью грамоту.
— Князю Томиславу от светлейшего князя Владимира!
Седой старик взял протянутую грамоту. Покрутил её в руках, видимо не зная что с ней делать. Здоровый улыбающийся детина — сын князя, ласково забрал у старика грамоту. Обернувшись к воеводе, виновато развел руками:
— Батя совсем стар — не понимает ничего!
Передавая старика на руки слугам, он превратился в надменного властелина:
— Уведите князя! И смотрите у меня!
Затем княжич подозвал к себе челядника и приказал:
— Савка, беги за волхвом!
Воевода, проводив цепким взглядом старого Томислава, оценивающе посмотрел в глаза молодого княжича и спросил:
— Значит, теперь ты здесь голова?
— Да! — важно надувшись, ответил наследник. — Я — Болеслав, единственный сын князя Томислава! Это моя вотчина!
— Я — Претич, — представился воин, — воевода князя Владимира! Если место Томислава твоё, то все его обязательства, тоже твои!
— Какие обязательства? — притворно удивившись, спросил молодой княжич.
Воевода усмехнулся в усы:
— А не забыл ли ты, князь, что все вы данники князя Киевского? А не забыл ли ты еще и то, что должен дань Киеву за шестнадцать лет? А то окопались тут, как свиньи в лесу! Видать сытно у вас тут и спокойно. Вон, князь с Больших Горынь постоянно жалуется, что его земли ляхи щиплют, людей в полон угоняют! А вам, погляжу, хоть бы хны! Ну, ничего, мы это дело в корне изменим!
Детина опешил от столь неожиданных нападок.
— Так что считайте, что вам крупно повезло! — продолжил кричать воевода, не давая княжичу опомниться. — Великий князь добрый, наказывать вас не собирается! А сейчас давай, распорядись, — приказал Претич, запрыгивая в седло, — чтобы накормили нас! И побыстрее!
Пришпорив жеребца, воевода поскакал навстречу своей дружине.
* * *Добежав до домика волхва, запыхавшийся Савка тихонько постучал в дверь костяшками пальцев. Не услышав ответа, он осторожно постучал еще раз: хоть и не князь это, а без стука войти боязно — рассердиться колдун, и будешь до конца дней жабой по окрестным болотам прыгать. Снова никто не ответил. Переминаясь с ноги на ногу, Савка мучительно думал, постучать еще раз или вернуться и сказать, что дома нету никого. Вдруг кто-то схватил парня за плечо. От неожиданности челядник чуть было не пустил под себя лужу. Резко развернувшись на пятках, Савка увидел перед собой молодого улыбающегося парня.
— Напугал ты меня, Морозко, — облегченно выдохнув, просипел Савка.
— Ага, а ты чуть не обделался! — весело рассмеялся Морозко. — Побледнел! И штаны-то, небось, мокрые?
Савка схватился рукой за портки, но, увидев, что его разыграли, обиженно засопел:
— Гляди, не лопни! Смеяться — все горазды, а вот помочь…
— Ладно, Савка не обижайся, я ж без злобы, — потупился Морозко. — Сам хорош — деда моего как огня боишься! Не пойму только чем он тебя так напугал?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});