Полураспад - Роман Солнцев

На следующий же день Алексей Александрович разослал кучу факсов и электронных писем знакомым ученым от Москвы до Владивостока, и к концу недели через новосибирского академика Кобякова была заказана необходимая аппаратура из Японии. Кобяков поручился за него.

Контейнеры прикатили из Владивостока буквально через месяц! Какая радость! Бывает, что и в России везет. В местной прессе уже пошли толки о загадочной "Трубе очищения". А Левушкин-Александров направился в мэрию просить участок земли под будущую лабораторию. Вдруг продадут по недорогой цене? Тогда больше денег уйдет на оборудование...

19

Алексей Александрович шел и не верил, что ему удастся попасть на прием к мэру. А именно к нему посоветовала пробиться встретившаяся в буфете Анна Муравьева.

- Остальные тебя будут футболить... Ты же без взятки идешь?

- Ну.

- Тогда только к мэру.

Он оделся построже, в лучший свой костюм, нацепил галстук и явился в приемную.

С юной улыбкой, но довольно пожилая, вся залакированная секретарша в белом кружевном воротничке, вежливо расспросила, по какому вопросу профессор пришел беспокоить высшее руководство, явно ища в его словах зацепку, которая позволила бы ей перенаправить посетителя к начальству помельче. Но услышав аббревиатуру ЛПР (Алексей Александрович пытался объяснить, что и для чего он собирается строить), почему-то решила, что гость из партии ЛДПР, а это довольно скандальная партия, и, доложив мэру, открыла дверь.

Иван Иванович Прошкин встретил посетителя среди кабинета на красной ковровой дорожке, пожал руку, усадил перед собой и, выслушав первые слова ученого, повернул голову в сторону и расхохотался.

- А она-то мне доложила... Ну, ладно, это куда лучше. - И, улыбнувшись профессору, сказал, что, конечно, слышал о нем, у него дочь учится на физмате, и там все студенты, особенно студентки, влюблены в молодого ученого. - У вас какие-то проблемы?

Поначалу невнятно, но затем четче Алексей Александрович рассказал, какая для "зеленой лаборатории" нужна земля, что он обязуется сохранить все деревья вокруг, если таковые там будут, чистоту озера... Строительство будет вестись аккуратно...

Прошкин кивнул, вызвал по телефону какого-то молодого мужчину с вытаращенными глазами, тот выслушал мэра, суетливо подал свою визитную карточку гостю и убежал.

- Все будет сделано. Выберете с ним место... Есть варианты: бывшая охотничья база обкома партии... Полуразрушенная дача, тоже для гостей. Там и озеро, и сосны... Но захотите - возьмите и вовсе новый участок. Цену назначим условную.

Как выяснилось, Иван Иванович - бывший заводчанин, сам, кстати, кандидат технических наук, он прекрасно понимает: город гибнет от промышленного насилия. А вдруг молодой талантливый парень что-то вправду сделает для здоровья горожан?

- Как вы сказали: для экологического просвещения людей, принимающих решение?

- Да.

Мэр кивнул и долго сидел, устало глядя в окно. Играя желваком левой скулы, хотел, кажется, о чем-то спросить и все тянул время. Секретарша пару раз просовывала голову в дверь - он отмахивался. И, наконец, повернувшись к гостю, тихо произнес:

- Я вот чего боюсь. Наши директора - мужики разные... Захотят они платить за свое собственное просвещение? Если ж "для галочки" пошлют каких-то своих помощничков, могут и копейками расплатиться... На что же вы будете существовать?

Глядя, как озабоченно нахмурился ученый, мэр добавил:

- Ладно. Если что, я помогу. Вывезу всю мэрию на ваши лекции и оплачу. И вообще, будут трудности, звоните. Вот мой прямой телефон.

Мэр проводил Левушкина-Александрова до двери и крепко пожал руку.

Как в сказке. Есть же еще люди на свете!..

Однако Алексей Александрович рано радовался. Придя в лабораторию, узнал: с железнодорожного вокзала только что звонил Нехаев - местная таможенная служба не отдает груз, "подвесила" всю электронику на крючок, вымогая налог в десять тысяч долларов...

Непостижимо! Так много?! И за что? Этот же груз идет по линии экологии, можно сказать, гуманитарный груз!

А часы тикают... 27 октября... 28 октября... Надо где-то срочно занимать деньги... Ах, если бы Севастьянов был в городе! Но как на зло оказалось, он в Америке, улетел по своим торговым делам...

Однако в городе все знают, что Севастьянов покровительствует стройке. И, стало быть, Левушкин-Александров не безнадежный должник. Он почесал затылок и побежал к директору Института физики Марьясову.

- Поздравляю! - воскликнул, выбираясь из-за стола навстречу и улыбаясь, как бритый кот, Марьясов. - Был у мэра? Землю дают?

Надо же, Юрию Юрьевичу всё известно!

- Да, да... - запыхавшись, пробормотал Алексей Александрович. - Но тут такое дело... таможня... я отдам...

- Хорошо-хорошо, - согласился ласково Марьясов. - Отдашь с процентами. - И вновь улыбнулся, как бритый кот. - Шучу.

Но затем посмотрел так значительно на гостя, что тот понял: не шутит. Ну и ладно, потом разберемся.

Бронислава не понимала, чего же Алексей ночью ее не обнимет, чего днем пальцами трещит, чего мучается, когда так теперь хорошо. А он будто все ждет неприятностей. Разве можно так жить?!

- Давай Лилю навестим... Надо с ними дружить...

- Я дружу! - отмахивался Алексей Александрович и начинал рассказывать, какое чудесное место в сосновом бору ему выделили. - И главное - денег взяли мизер! А ведь почти гектар!

- Ты бы заодно дачу купил... Я видела объявление: совсем недорого...

- Какая дача?! - отшатнулся Алексей Александрович. У него голова шла кругом, он как чуял: надо ковать железо, пока горячо.

И не успел! Едва "растаможили" аппаратуру, как пронесся по городу слух: лопнул банк "Лилия". Теперь уже всем было ясно: это личный банк Севастьянова.

Он сам еще не прилетел, а Алексею Александровичу уже позвонили в Институт биофизики и потребовали немедленно вернуть деньги.

- Позвольте... - растерянно бормотал Алексей Александрович. - Они вложены в оборудование.

- Это не его деньги! - орали в трубке.

Звонили теперь и домой - утром и ночью. Может быть, и днем звонили, но Алексей Александрович попросил мать не снимать трубку.

Наконец, они приехали - к дверям НИИ подкатил на весьма скромных желтых "Жигулях" некий узколицый очкарик в свитере, как выяснилось, заместитель Севастьянова по финансам.

Алексей Александрович угрюмо провел его в подвал, включил свет и кивнул на нераспакованные ящики - мол, вот эти деньги. В ответ на это гость долго смотрел на профессора, кисло улыбнулся и уехал. И Алексей Александрович с облегчением решил, что от него отстали.

Но назавтра в лабораторию явился, споткнувшись о железное ребро порожка, и сам Севастьянов, бледный, плохо выбритый. От него несло перегаром. В ярости он завопил на Левушкина-Александрова:

- Тебе что, непонятно сказали?! Кончай свои экскременты... Вертай бабки! Живо!

Алексей Александрович его не узнавал. Что же теперь делать? Аппаратуру можно попытаться срочно продать, но когда люди узнают, что горишь синим пламенем, предложат копеечную цену. К тому же Алексей Александрович уже завез рабочих с бульдозерами за город - там возле озера ровняют землю, льют бетон в фундамент будущей "трубы". Заплатил им на три месяца вперед, нанял охранное агентство "Ураган"... И как же теперь быть? Облить себя бензином и поджечь?

- Зачем же вы тогда дали деньги? - подавленно спросил ученый. - Вы же умный человек, понимали: наука - дело долгое...

Севастьянов подпрыгнул на коротких ножках, захрипел, будто его душили за горло:

- Да если бы не крякнул мой банк, я бы наплевал на эти бабки... Но мне они нужны, ты понял? Мне людям надо вернуть... А зимой я баллотируюсь, понял? Если не верну, хер меня выберут, ты понял?

Алексей Александрович понял. У человека рушится вся жизнь. Что же произошло с его банком? И что он теперь будет делать с Алексеем и с другими, кто ему должен?..

Когда Севастьянов, бормоча что-то невнятное, уехал, Алексей Александрович вдруг вспомнил, как монтажники из фирмы "Каскад", узнав, на чьи деньги он собирается строить "зеленую лабораторию", странно переглянулись. А позже, когда пришли бульдозеры на строительную площадку, он случайно оказался свидетелем крикливого, с матерщиной, разговора двух рабочих. Они говорили о Севастьянове ужасные вещи: будто бы он застрелил своего компаньона, решившего уйти от него, а конкурента споил и приколотил, как Христа гвоздями, под кедровым плотом, сплавлявшимся по Енисею на Север... Неужели правда?!

И Алексею Александровичу стала ночами сниться темная вода, километры и километры воды, он плывет в ней лицом вниз над живыми осетрами и налимами и видит затонувшие гнилые лодки и самодельные якоря, блесны и выброшенные двигатели, смятые самовары и поломанные, ржавые кровати...

- Леша, почему ты со мной не хочешь поговорить? - дышала в ухо Бронислава. - Что тебя мучает? Ведь все уже хорошо?

- Да... да... пожалуйста... дай мне поспать...