Схизматрица - Брюс Стерлинг

Он подплыл к стенке «Пузыря», где некие особо предприимчивые фермеры устроили торговые ряды.

Неуклюже цепляясь ногами за петли, укрепленные на каркасе, фермеры бойко торговали местными деликатесами: не имеющие названия зеленые, поджаристые, хрустящие пирожки и белые мучнистые кубики на палочках, разогретые в микроволновых печах, шли нарасхват. «Кабуки Интрасолар» получал с этой торговли процент — идея принадлежала Линдсею. Фермеры с радостью расплачивались акциями «Кабуки».

С акциями Линдсей был осторожен. Вначале он собирался обесценить их вовсе и разорить Черных Медиков, но сам поддался чарам бумажных денег. Кончилось тем, что Медики продали свои бумаги на сторону — с огромной выгодой.

После такого завершения дела Черные Медики были весьма благодарны Линдсею. Проникнувшись искренним уважением к его сметке, они назойливо домогались его советов по биржевым операциям.

Довольны были все. Он предчувствовал, что пьесе обеспечена долгая жизнь. Кроме того, размышлял он, будут и другие дела, большие и лучшие. Живущий сегодняшним днем пиратский мирок идеально подходит для этого, только не останавливайся, не оглядывайся — и не заглядывай вперед дальше очередного жульничества.

А уж об этом позаботится Кицунэ. Он взглянул на ее ложу. Кицунэ с хищной, ленивой грацией парила в воздухе среди старших чиновников Банка, жертв его и ее обмана. Она не позволит ему ни усомниться, ни отступить. И этому Линдсей был только рад. Под ее ревностным руководством он избежит конфликтов внутри себя.

Теперь Дзайбацу — у них в кармане. Но из каких-то глубин сознания сквозь блеск триумфа пробивалась боль. Он понимал, что Кицунэ просто лишена жалости к чему бы то ни было. А вот он, Линдсей, словно бы расколот пополам, и из трещины, разделяющей собственное его «я» и дипломатическое, сочится боль. Вот и сейчас, в минуту торжества, когда так охота расслабиться и насладиться заслуженным отдыхом, она пролезла наружу…

Толпа вокруг ликовала, но что-то мешало ему присоединиться к ликующим. Его точно ограбили, что-то такое отняли, но что — этого он сказать не мог.

Он полез в карман за ингалятором. Добрая понюшка поможет ему взять себя в руки.

Сзади слева кто-то тихонько дернул его за рукав. Он быстро обернулся.

Темноволосый, мосластый молодой человек с выразительными серыми глазами держал его за рукав крепкими пальцами правой ноги.

— Приветик, — дружелюбно улыбнулся незнакомец.

Приглядевшись к его лицу, Линдсей был оглушен: он увидел собственное лицо.

— Да ты успокойся, — сказал наемный убийца Линдсеевым голосом.

В лице его было что-то не то. Слишком чистая, слишком новая кожа. Словно бы синтетическая.

Линдсей развернулся к нему. Наемник обеими руками держался за трос, но двумя пальцами левой ноги сжал запястье Линдсея. Нога его бугрилась чудовищными мускулами, и связки, очевидно, были перестроены. Хватка оказалась парализующей — кисть тут же онемела.

Незнакомец ткнул Линдсея в грудь пальцами другой ноги.

— Спокойно. Давай-ка поговорим.

Навыки сделали свое дело. Поток адреналина, вызванный ужасом, схлынул, преобразившись в ледяной холод самообладания.

— Как тебе пьеса? — спросил Линдсей.

Незнакомец засмеялся, и Линдсей, понял, что теперь уже это его собственный голос; смех леденил кровь.

— Чего только не увидишь в этом захолустье, — ответил он.

— Тебе бы в нашу труппу, — сказал Линдсей. — Несомненный талант к перевоплощениям.

— Есть немного… — Убийца слегка шевельнул перестроенной ступней, и кости в запястье Линдсея прогнулись, отозвавшись внезапной острой болью, от которой потемнело в глазах. — А в кейсе у тебя что? Что-нибудь интересное для тех, кто дома?

— То есть — на Совете Колец?

— Точно. Проволочные механистские головы говорят, что обложили нас со всех сторон, но не каждый же картель такой шустрый… А подготовка у нас приличная. Можем, к примеру, прятаться под пятнами на совести дипломата.

— Разумно. Замечательная техника. Мы могли бы договориться.

— Предложение весьма заманчивое, — вежливо отвечал наемник.

Линдсей понял, что никаким подкупом тут не отделаешься.

А убийца, отпустив запястье Линдсея, полез левой ногой в нагрудный карман своего комбинезона. Это выглядело жутко и ирреально.

— Держи.

С этими словами он извлек из кармана кассету с видеозаписью. Кассета закружилась в невесомости.

Линдсей сунул ее в карман и снова поднял взгляд. Убийца исчез. На его месте устроился какой-то бродяга в таком же, как у Линдсея, серовато-коричневом комбинезоне. Он был тяжелее убийцы и волосы имел светлые. Человек равнодушно посматривал на Линдсея.

Линдсей потянулся было его потрогать, но передумал прежде, чем тот успел что-либо заметить.

Зажглись огни, и на сцену вывалили танцоры. «Пузырь» содрогнулся от воплей энтузиазма. Линдсей поплыл вдоль стены, огибая ноги в петлях и руки, цепляющиеся за рукояти. Так он добрался до шлюза.

Взяв один из платных самолетиков, Линдсей поспешил в Гейша-Банк.

Там было пусто, но кредитная карточка открыла ему вход. Великаны-охранники, узнав его, поклонились. Поразмыслив, Линдсей понял, что сказать ему нечего. Да и что тут скажешь? Убейте меня, когда увидите в другой раз?

Птички лучше всего ловятся на зеркало…

Дверная завеса из бус яритэ его защитит. Кицунэ объяснила, как ею управлять изнутри. Даже если убийца ухитрится не угодить в ловушки, изнутри можно убить его высоковольтным разрядом либо острыми стрелками.

Бесшумно миновав занавесь, Линдсей вощел в покои яритэ. Включил видео и вставил в него кассету.

На экране появился образ из далекого прошлого — лучший его друг и человек, покушавшийся на его жизнь. Филип Хури Константин.

— Привет, кузен, — сказал он.

Словцо было взято из аристократического сленга Республики. Но Константин был плебеем. К тому же Линдсей ни разу еще не слышал, чтобы в одно-единственное слово вкладывали столько ненависти.

— Я взял на себя смелость связаться с тобой в ссылке. — Константин выглядел пьяным. Говорил он как-то слишком отчетливо. Круглый ворот старинного костюма открывал потную, загорелую шею. — Некоторые из моих друзей-шейперов разделяют мой интерес к твоей карьере. Они не называют своих агентов убийцами. Шейперы зовут их антибиотиками. Они работали здесь. Одна-другая «естественная смерть» в стане противника снимает множество лишних проблем. Мой трюк с мотыльками — просто детство. Сложно и ненадежно. Однако и он сработал неплохо. Время идет, кузен. За пять месяцев положение сильно изменилось. Провалилась, например, механистская осада. Если шейперов сдавить, просочатся меж пальцев. Победить их нельзя. Это самое мы еще мальчишками друг другу говорили. Верно, Абеляр? Когда будущее наше было столь светлым, что мы аж ослепляли друг друга… Еще до того, как узнали вкус крови… Шейперы нужны Республике. Колония гниет. Без бионаук ей не жить. Это понимают даже радикальные старцы. Кстати, кузен, мы ведь никогда с ними толком не говорили. Ты не давал — слишком уж ненавидел их. Теперь понятно, почему. Они похожи на тебя, Абеляр. Они в некотором роде твое зеркальное отражение. Сейчас ты знаешь, как это потрясает — столкнуться с таким. — Константин, осклабившись, пригладил ладошкой свои курчавые волосы. — Но я говорил с ними. И договорился. У нас — переворот. Рекомендательный Совет распущен. Власть принадлежит Исполнительному Комитету Выживания Нации. То есть мне и некоторым нашим друзьям — презервационистам. Мы были правы: смерть Веры многое здесь изменила. Теперь у презервационистов есть собственная мученица. Они полны непреклонной решимости. Радикальные старцы уходят. Эмигрируют в механистские картели, где им самое место. Расходы оплатят аристократы. За тобой, кузен, последовали многие: Линдсей, Тайлеры, Келланды, Моррисеи — вся эта хилая аристократия. Политические беженцы. Среди них и твоя жена. Их сдавило между шейперами-детьми и механистами-дедами — и выбросило на свалку. Все они — твои. Я хочу, чтобы ты тут привел все в порядок. Если не желаешь, вернись к моему посланнику. Он все уладит. — Константин улыбнулся, обнажив ровные, мелкие зубы. — Из этой игры выходят только через смерть. И ты и Вера — отлично это понимали. Теперь я — король, а ты — пешка.

Линдсей выключил видео.

Он был сокрушен. «Пузырь Кабуки», раздувшийся до гротескной твердости, — вот его амбиции, которым суждено было лопнуть.

Теперь он попался. Беженцы из Республики его разоблачат. Блестящий обман рассыплется в пыль, оставив его голым и беззащитным, Кицунэ узнает, что ее любовник-шейпер — простой человечишка.

Придется бежать. Этот мир нужно оставить немедля. Времени на раздумья не осталось.

Сознание его металось в клетке. Жить здесь под контролем Константина, подчиняясь его приказам и выполняя его распоряжения, — об этом нечего даже думать.