Врата небесные - Эрик-Эмманюэль Шмитт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я бросился к реке и нырнул в нее, чтобы утопить метавшихся в моей гриве осатаневших ос. Мне пришлось довольно долго просидеть под водой, прежде чем узницы перестали шевелиться… Освободившись от них, с распухшей от укусов головой, я удрал к водопаду, чтобы унять зуд под ледяным душем. Придя в себя, я помчался на заросший подорожником луг, насобирал листьев в форме заячьих ушек, растер их между ладонями и наложил кашицу на свою волосатую шкуру; даже оглоушенный, я почувствовал мгновенное облегчение. После чего занялся поиском бесогонки, этих желтых цветков, которые питаются солнцем и отгоняют все тени[8]. Пройдя вдоль ручейка, я обнаружил их посреди солнечной лужайки, наполнил ими котомку и вернулся в пещеру. Там я отделил лепестки от стеблей: из первых приготовил настой, а из вторых отжал красноватый экстракт и обмазался им.
В тот день я был рад отсутствию Нуры: ее напугала бы моя отечная физиономия, распухшая и раздувшаяся от десятков укусов, а последнее лечение, которое я себе прописал, – натер зудящие места нарубленными корнями порея – сделало меня зловонным.
Сосна продемонстрировала свой характер: нрав тирана. Она привлекала к себе, только чтобы подчинить, но не принимала никого и ненавидела, когда ею забавлялись. Она не только отдалила другие хвойные, образовав опушку, в центре которой царственно возвышалась, она отвергла и сбросила белку. Если щедрое дерево служило домом для пчел и их меда, то это воинственное дерево давало приют лишь осам – так деспот отводит жилье для солдат.
Назавтра Нура от души посмеялась над моим злоключением и над моим видом – «Свинья с гривой!». Зато под предлогом того, что из кожи необходимо извлечь осиные жала, она посвятила много времени моим волосам – они явно были ее страстью.
– Холодное – горячее, холодное – горячее – таков наш образ действий.
Она, которая, к огорчению Тибора, путала растения и забывала их свойства, запомнила этот метод: согреть кожу, чтобы размягчить ее, извлечь инородное тело, остудить кожу, чтобы снова натянуть. Нура довела воду до кипения, перелила в бурдюк, потом приложила эту грелку к моей голове, поковыряла мне кожу костяным стилетом и послала меня сполоснуться под струями водопада. Эта операция повторялась шесть раз. После нее я чувствовал себя точно пьяный.
– Ну вот! – с гордостью произнесла она, причесывая меня.
От своего отца Нура унаследовала склонность заботиться, но не его знания. На судне во время потопа она, деятельная, милосердная, исполненная сострадания, неустанно уделяла внимание нашим товарищам; свой альтруизм по отношению ко мне она распространила еще дальше, проявляя бдительность на протяжении многих поколений; а после внезапного нападения ос с наслаждением нянчилась со мной. Странная Нура, исполненная противоречий, ленивая, когда требовалось учиться, неутомимая, едва речь заходила о деле, сегодня беспечная, назавтра рассудительная, в высшей степени толковая, а потом – несобранная.
Я отвел взгляд от огромной сосны и сосредоточился на камнях, чтобы найти амулеты. В те времена все люди носили обереги в виде ожерелий, населенные благосклонными Духами талисманы с целительными свойствами, подарки родственников, друзей, колдунов. Люди благоговейно принимали их, больше доверяя дарителю, нежели дару. Но Тибор вынудил меня избавиться от подобной наивности: «Ты восприимчив, стань думающим». При помощи транса, опыта и медитации он дал мне возможность постичь энергию камней. Сжимая в ладони камешек, я ощущал его излучение, нечто, переходящее из минерала в меня, но главное – чтобы локализовать место, куда проникает сила, где она исцеляет и утешает, я отслеживал его вибрации в своих мышцах, конечностях и органах.
Я целыми днями просиживал на корточках, отыскивая турмалин и кварц. Восхищенный, придавал им форму жемчужин, подвешивал их на шнурок: умиротворяющий черный турмалин должен был приглушать мое нетерпение соединиться с Нурой, а розовый кварц – поддерживать мою страсть.
Однажды утром Нура объявила мне:
– Завтра.
Я непонимающе посмотрел на нее. Она ослепительно улыбнулась:
– Завтра ты спустишься к постоялому двору. Мы будем жить там вместе.
Остолбенев от радости, я только и смог промямлить:
– Почему не нынче вечером?
Она хихикнула и удивилась:
– Ты решил поторговаться, Ноам? Тогда почему не послезавтра?
Я поцеловал ей руки:
– Завтра будет прекрасно!
Помахав мне на прощание, она пустилась вниз по тропинке в долину и на ходу бросила:
– Жду тебя завтра на рассвете, любимый.
Я ощутил невероятное облегчение. Долгие месяцы, пока Нура регулярно наносила визиты ко мне в пещеру, я подвергался испытанию: она оценивала, достоин ли я быть рядом с ней, она меня тарировала, взвешивала, сравнивала. И наконец я одержал победу!
Взбудораженный и счастливый, я ощущал внутри себя бурление такой силы, что, желая дать ей выход, принялся безостановочно плавать, бегать и плясать. Но что поделаешь, ни одно упражнение не доводило меня до изнеможения! Жизненные соки с ликованием кипели в моих чреслах, плечах, шее и висках – я уже не владел собой.
У меня возникла идея: глаза лани! Если уж я покидаю этот рай земной, то отмечу прощание с ним специальным действом: глазами лани!
С самого начала моего пребывания здесь я заметил их возвышающиеся над моей головой длинные стебли. Есть эти населенные Демоном отравителем темные лиловатые ягоды считалось опасным. Раскусив одну, люди умирали ужасной смертью; грызуны хоть и заболевали, но отделывались легче; одни только улитки и птицы переносили их, однако дети погибали, если съедали полакомившихся этой ягодой улиток или птиц. Растение прозвали «глазами лани» по двум причинам:
