Бабье лето - Пегги Уэбб

Она поняла, что он предлагает компромисс. Но у нее был выбор: она могла либо согласиться, либо прогнать его и покончить со всем раз и навсегда. Но то ли из-за эгоизма, то ли из-за собственной трусости, она не приняла решения, точно зная, что пока Болтон Грей Вульф находится в Миссисипи, он будет с ней.

Она похлопала его по руке и сказала:

– Ты, кажется, упоминал про поездку в Тупело за своими вещами.

– Да. – Он повернул ее к себе и приподнял ее лицо. – Я вернусь, Вирджиния.

Она улыбнулась.

– Не сомневаюсь, что так и будет.

– Прекрасно. Не хочу, чтобы у тебя на мой счет были сомнения.

Он опять говорил серьезно, а ей не хотелось касаться этой темы.

– Кыш! – Она схватила кухонное полотенце и игриво шлепнула его по ногам. – Брысь! Если ты не уедешь, я так и останусь с дубовыми листьями в волосах.

Только за ним закрылась дверь, как она сняла телефонную трубку и отменила все мероприятия на эту неделю.

Болтону было тяжело расстаться с Вирджинией даже на столь непродолжительное время, которое требовалось, чтобы вернуться в Тупело, забрать вещи и позаботиться о гостиничных счетах. И все же он вынужден был задержаться. Ему предстояло закончить еще одно дело, намного важнее оплаты счетов.

Он набрал домашний номер Дженис. Было воскресенье, и Болтон был рад, что ему не придется говорить с Дженис, когда она будет на работе в школе. В трубке раздалось уже пять гудков, и он собирался отложить ее, когда Дженис, наконец, ответила.

– Болтон? Как хорошо, что ты позвонил. – Голос Дженис излучал надежду, и Болтона вдруг охватило уныние. То, что он скажет, причинит ей боль, а он никогда никого намеренно не обижал.

– Как ты, Дженис? – начал он.

– Превосходно. Я была на дворе и собирала желуди и листья для небольшого мероприятия в школе. Мы собираемся устроить осенний фестиваль, понимаешь… – рассказывала Дженис.

Когда Дженис заводила разговор о детях, как она называла своих учеников, то могла говорить часами. Болтон не просто терпеливо выслушивал ее истории – они его в самом деле интересовали. Дженис была одной из тех невоспетых героинь, которые привносят в процесс обучения молодого поколения энтузиазм наравне с мастерством и талантом, одной из тех многочисленных учительниц, единственной наградой для которых являются успехи их юных учеников. Он восхищался всем, что она делает и как делает. И он любил ее – тихой, спокойной любовью друга, желающего ей только хорошего, но отнюдь не любовью питающего к ней страсть мужчины, которого судьба свела с женщиной его мечты.

Завершив свое повествование, Дженис вдруг опомнилась:

– Ой, я, кажется, заговорилась! Тебе еще не надоела моя болтовня? А что у тебя, Болтон? Как твоя поездка?

Она давала ему возможность поменять тему. Подбирая слова, чтобы пощадить Дженис, он сказал:

– Дженис, людям свойственно ошибаться. Именно это и произошло со мной. То, что я сначала воспринял как предначертание судьбы, на деле оказалось миражом.

На другом конце провода послышался сдавленный всхлип. Если бы Болтон мог сообщить ей это по-другому, он бы так и сделал. Он бы предпочел оказаться лицом к лицу с Дженис, держать ее за руку, утирать ее слезы, поскольку он знал, что они неизбежны. Но он не хотел жить во лжи и не мог находиться с Вирджинией, пока Дженис ждала его в Аризоне, надеясь, что он вернется к ней.

Прежде чем начинать новую жизнь, надо покончить с прошлым.

– О чем ты, Болтон? – потягивая носом, спросила Дженис.

– Дженис, ты знаешь, что я считаю тебя удивительной женщиной – доброй, милой, талантливой, умной. Ты хороший друг и отличный товарищ, и мне приятно твое общество. Но я никогда не обманывал тебя относительно своих чувств.

– Ты встретил другую. – Ее спокойствие удивило и обрадовало его – он ожидал более бурной реакции.

– Да, она… – начал он извиняющимся тоном.

– Болтон, послушай, меня не волнует, если у тебя случайное приключение. Иногда люди увлекаются… – Дженис пыталась говорить спокойно, но не смогла скрыть отчаяния, поэтому Болтон перебил ее, стараясь не дать ей сказать того, о чем потом она будет жалеть:

– Дженис…

Но она не могла остановиться:

– …а когда они возвращаются домой, то осознают, что ничего не изменилось, что они попросту отдали дань своей молодости… и для меня это ничего не значит, действительно ничего не значит. – Она старалась заглушить рыдания.

– Дженис, мне так жаль. Я никогда не хотел причинить тебе боль, – утешал ее Болтон.

– Болтон… извини меня, дай мне минутку, я должна опомниться… – Дженис с трудом овладела собой. – Ты не обманщик и не злодей. В тебе нет подлости. Я знаю, что ты улетал не для того, чтобы встретить другую.

– Не просто другую. Мое будущее. Мою судьбу, – сказал он.

Она молчала, в трубке раздавались лишь приглушенные всхлипы и вздохи.

– Дженис… ты в порядке? – забеспокоился Болтон.

– В порядке, не волнуйся. – Она обреченно вздохнула. – Болтон, если бы у меня была хоть малейшая надежда заставить тебя передумать, я бы ею воспользовалась. Я бы просила, умоляла и, возможно, даже угрожала, однако у меня нет никакого желания все осложнять. Бог знает, я и так достаточно запуталась. – Ее смех был неуверенным, но по крайней мере она засмеялась. – Ты наполовину из нашего, наполовину – из другого мира, но чаще всего ты – апач. Я знаю, что когда ты упоминаешь про судьбу, переубедить тебя невозможно.

– Как мне повезло, что у меня есть такая подруга, как ты, – с благодарностью отозвался он.

– Мы останемся друзьями, Болтон? – с надеждой в голосе спросила Дженис.

– Мне бы этого хотелось, Дженис. Мне бы очень этого хотелось, – заверил ее Болтон.

– И мне. – Последовала долгая пауза, и он почти увидел, как она глубоко вздыхает, чтобы взять себя в руки. – Болтон… Кто она? Я ведь имею право задать тебе этот вопрос?

– Имеешь. Ты имеешь полное право все знать. Это Вирджиния Хэйвен, – Болтон назвал имя своей возлюбленной.

– Вирджиния Хэйвен? – удивилась Дженис.

– Да, – сказал Болтон.

– Но ведь она… – Дженис смутилась и замолчала.

В трубке воцарилась тишина.

– Что?.. – спросил Болтон.

– Ты всегда хотел детей, Болтон, а я где-то читала… Она не очень… – Дженис запнулась на полуслове, слишком воспитанная, чтобы сказать прямо, что она имела в виду. – Кажется, у нее взрослая дочь.

– Для меня это не имеет значения, Дженис, – ответил Болтон.

– Понимаю… Болтон… Если у тебя с ней не получится, я буду ждать тебя, – неожиданно заявила она.

– Не хочу, чтобы ты питала напрасные надежды, – серьезно проговорил он.