Зачарованные острова Галапагосы - Ирениус Эйбл-Эйбесфельдт

Пока я был увлечен игуанами, отлив кончился. Уровень воды быстро повышался, и я, зная, что вместе с прибывающей водой на отмель любят заплывать акулы, поспешил вернуться на свой береговой наблюдательный пункт.

Мало-помалу на берег возвращались игуаны. Они двигались целеустремленно, как если бы точно знали, куда направляются. Ползая по суше, они после каждого шага ощупывают языком скалу, очевидно, ориентируясь в пространстве по запаху. Слизывая языком пахнущие вещества, игуаны подносят их к обонятельному углублению на небе. Позже я провел несколько опытов: относил игуан на разное расстояние от мест, где они находились, и каждый раз убеждался, что они действительно верны «родному дому» и в радиусе 300 метров безошибочно его находят.

Выбравшись на скалы, игуаны распластались на брюхе и принялись греться на солнце. Между ними взад и вперед деловито сновали большие красные крабы. Они заползали игуанам на спины и, как я заметил, чистили их, выковыривая из шкуры клещей. Спустя много времени я прочел в живо написанных очерках Уильяма Биба, что и ему довелось видеть похожую картину.

Вскоре все игуаны возвратились с пастбищ и заполнили скалы. На первый взгляд могло показаться, что они лежат как попало, но, внимательно всмотревшись, я убедился, что и здесь соблюдается строгий порядок. Взрослый самец неизменно занимал одну и ту же каменную глыбу, рядом с ним располагалось несколько самок меньших размеров. Глыба была его территорией, которую он тщательно охранял. Если сосед приближался к участку, его хозяин, как, впрочем, и пришелец, всем своим видом выражал угрозу. Они широко раскрывали пасти, так что на фоне черной морды ярко вспыхивало красное нутро, кивали головами и, выгнув назад затылок и спинной гребень, топтались на выпрямленных ногах. Время от времени они выпускали из ноздрей тоненькую струйку воды, которая в воздухе распылялась в легкое облачко. Их поведение оживило в моей памяти образы сказочных огнедышащих драконов. Как правило, этих действий было достаточно, чтобы остудить воинственный пыл одной из сторон. Однако случалось, разражалась настоящая битва.

Первый конфликт такого рода разыгрался, к моей радости, рядом со мной. Противники, выпрямив в суставах ноги, угрожающе ходили друг перед другом, и каждый силился подняться как можно выше и повернуться грудью к врагу. Одним словом, оба старались выглядеть сильнее, чем были на самом деле. Очень распространенная «поза импонирования», как выразились бы исследователи, изучающие поведение животных. Но на сей раз эти маневры не произвели на нарушителя границ ни малейшего впечатления. Он ответил тем же. Покружив несколько минут рядом, противники наконец остановились с широко распахнутыми пастями.

Я ожидал, что уже в следующее мгновение они ринутся в бой и, вцепившись один в другого, совьются в клубок. Они и в самом деле бросились вперед, но, к моему великому удивлению, ни один не опустил голову. Лбы со стуком столкнулись, и каждый напряг все силы, стараясь сдвинуть противника с места. Оба цепко держались когтями за лаву, спицы их вздыбились от напряжения. Диковинная дуэль продолжалась несколько минут. Затем драчуны нехотя разошлись. Первый раунд закончился вничью. Вскоре, однако, бойцы, приняв угрожающие позы, вновь перешли в наступление. На этот раз владельцу территории удалось подступиться к агрессору сбоку, и тот не устоял. Медленно, очень медленно он подался в сторону. Правая передняя нога вытягивалась все больше и больше, пока не оторвался от земли один палец, за ним другой, третий и наконец, — хотя чужак, дрожа от напряжения, собирал для отпора свои силы, — повис и последний коготь, после чего пришелец потерял равновесие. Несколько секунд он, как большой жук, перевернутый на спину, болтал ногами в воздухе, затем принял обычное положение и очень своевременно ретировался в расселину скалы. Кивая головой, победитель гордо расхаживал взад и вперед перед поверженным врагом.

Но, просидев в щели не меньше пяти минут, побежденный оправился настолько, что осмелился напасть снова. В первый раз ему, однако, не удалось даже вылезти из укрытия, ибо победитель просто-напросто насел сверху и заставил врага вернуться в его убежище. Вторая попытка оказалась более удачной, и сражение за обладание территорией со всеми находящимися на ней самками разгорелось с новой силой. Очень долго было не ясно, кто же победит, но в конце концов верх снова взял владелец участка. Он уже почти столкнул врага в расселину, уже задние ноги бедняги повисли в воздухе, как вдруг тот высвободился и бросился плашмя наземь. При этом он сжался, как резиновая игрушка, из которой выпустили воздух. Он лежал, съежившись, на брюхе, раскинув ноги в стороны, прижав гребень к спине, маленький, жалкий, совсем непохожий на прежнего грозного задиру! А победитель? Я полагал, что он немедля кинется на врага, сдавшегося на милость противника. Ничуть не бывало! Смирение побежденного настроило его на благодушный лад. Застыв в угрожающей позе, он ждал, пока его соперник удалится. Совершенно своеобразный для ящериц способ борьбы, настоящий рыцарский турнир, в котором сильный побеждает, не причиняя вреда слабому.

В период кладки яиц дерутся также и самки, сталкиваясь лбами над облюбованным местом. Правда, настоящие турниры разыгрываются редко. Конфликт начинается с угроз — самки раскрывают пасть и кивают головой. Затем они сталкиваются лбами и застывают в этой позе, но не надолго. Очень скоро, а иногда и вовсе без этой прелюдии, самки принимаются кусать друг друга, энергично при этом отряхиваясь. Особенно часто мы наблюдали жестокие схватки на острове Худ. Единственной побудительной причиной их здесь является малочисленность удобных мест для кладки яиц. На этом же острове самка, отложив яйца и прикрыв ямку песком, в течение нескольких дней охраняет их и защищает от посягательств других самок. На Худе я также стал свидетелем явления, которого мне нигде больше не довелось видеть. Ко времени кладки яиц самки словно принаряжаются: их яркая расцветка напоминает цветистое облачение самца — еще один замечательный пример внутривидовых изменений.

В воде морских игуан преследуют хищные рыбы, на суше — канюки, и казалось бы, что только многочисленное потомство могло бы обеспечить успешное продолжение рода. На самом же деле каждая самка откладывает раз в год, в феврале или марте, два крупных яйца — 10 сантиметров в длину, 5 — в поперечнике — и закапывает их на глубину 20–30 сантиметров. Когда из яиц вылупляются молодые ящерицы, они оказываются достаточно сильными, чтобы суметь приспособиться к условиям жизни в местности, подверженной влиянию приливов и отливов.

В тот день я смог посмотреть еще несколько рыцарских турниров игуан, и всякий раз повторялся один и тот же ритуал. Вслед за взаимными угрозами противники сталкивались лбами, пытаясь сдвинуть один другого с места. Стоило одному убедиться, что преимущества не на его стороне, и он сдавался, всем своим видом выражая смирение. Исход борьбы был решен. Рыцарский поединок подчинялся строгому регламенту. В этом меня убедили и последующие наблюдения. После того как я стал очевидцем нескольких сражений, я решил такое же спровоцировать: поймал крупного самца и перенес его на чужую территорию. И тут случилось непредвиденное. Хозяин в ярости бросился на непрошеного гостя, вцепился ему зубами в затылок и тряс до тех пор, пока отчаянно отбивавшемуся чужаку не удалось вырваться и бежать. И так происходило при каждом повторенном мною эксперименте. Не оставались в долгу перед невольным нарушителем и владельцы соседних территорий, которые пересекала, спасаясь бегством, моя подопытная игуана; они энергично атаковали и кусали ее. Несомненно, вторжение на чужой участок без соблюдения полагающихся церемоний немедленно влекло за собой кровопролитное возмездие. Правила борьбы, очевидно, предусматривали обязательный вступительный церемониал — кивание головой и демонстрирование своей силы. И лишь по свершении его мог начаться турнир.

Отнюдь не случайно, что игуаны, как правило, избегают пускать в ход зубы: это имеет огромное значение для сохранения рода, ибо их челюсти вооружены зубами с тремя остриями, способными причинять тяжелые и даже смертельные ранения. Между тем в турнирах исключается смертельный исход, от чего род в целом сильно выигрывает. Ведь животное, оказавшееся слабее, вовсе не является болезненным, биологически неполноценным индивидуумом. Большей частью оно просто моложе, и в интересах всего рода — дать ему возмужать.

Аналогичные турниры происходят и среди многих других позвоночных. Цихлида (Hemichromis bimaculatus), прежде чем вступить в единоборство с соперником, принимает угрожающую позу. Отливающие всеми цветами радуги противники застывают друг перед другом, широко растопырив плавники и приоткрыв жаберные крышки. Похвастав своей силой, они затем обмениваются ударами хвоста. Впрочем, они вовсе не касаются один другого: расположенные в боках рыб специальные органы чутко реагируют на силу течения и позволяют по возникающей в результате удара струе воды судить о силе противника. Обычно при обмене ударами рыбы занимают параллельное положение, головой к хвосту противника. Если ни одна не сдается, в ход пускается более серьезное оружие: каждая стремится ухватиться за губу соперницы и оттянуть ее в сторону, если же и это не решает исхода поединка, начинается борьба без оглядки и снисхождений. Противники таранят друг друга мордами в бок, так что чешуя разлетается в стороны, а мягкие окончания плавников превращаются в клочья. Однако чаще всего слабейший выявляется еще во время турнира, и он, прижимая плавники к бокам, тушуется и скромно удаляется с чужой территории. В естественных условиях поединки крайне редко кончаются смертельным исходом.