Пастбищный фонд - Николай Вокуев

Когда нарты остановились, Евку направился в сторону гостей. Уже с близкого расстояния, в одном из гостей, он узнал старого друга. Восклицая удивление, лицо Евку засияло в широкой улыбке, какую может вызвать только особо уважаемый, почтительный гость.

– Не может быть!? – удивлённо воскликнул он на ненецком, – неужели это ты Фёдор? Не ожидал я тебя встретить в это время.

– Ты прав, – согласился Ямзин и добавил, – я тоже рад нашей встрече. Вот гостя провожаю, от Семёна едет в Сале-хард.

За гостеприимным кушаньем, Ямзин рассказал хозяину чума детали поездки.

– Однако тебе далеко ехать, – обратился к Захару Евку, – стадо мешать будет, на Хусь-яге оленеводов нет, кослали с Ныдинскими стадами.

– Ну, хорошо, а что ты скажешь, Евку, если оленей временно оставить у тебя?

– Ну, я ещё не настолько слаб, чтоб отказать в помощи друзьям…

– Что ж, если это тебе, Евку, не в тягость, – вмешался в разговор Ямзин, – то так и решим. Только обещай сохранить поголовье и дай знать, если тебе будет трудно. Пожилой оленевод улыбнулся и ответил:

– Я не припомню, чтобы обидел кого-нибудь в своём чуме.

Погода заметно ухудшалась, ветер усиливался и поднимал всё больше снежной пыли над тундрой, закрывая всё вокруг белой пеленой.

Фёдор заторопился вернуться назад. Евку, питая к другу искреннее уважение, хотел попросить Фёдора остаться до утра, но мудро заглушил эту идею в себе.

После не продолжительного отдыха в бригаде Евку, обменявшись друг с другом тёплыми словами взаимного уважения, договорившись о следующей встрече, заменив упряжных оленей, Захар собрался в дорогу до Ныдинским оленеводов. Перед выездом гостя, хозяин чума подошёл к нему.

– Я много чего видел в тундре: обогащение бедного, неудачи состоятельного, ты Захар, хороший человек, а путь твой долгий, могут возникнуть затруднения, на вот возьми это!

– Нет, нет, друг! Спасибо за ночлег, еду, помощь, а подарок не возьму, – Захар вежливо отклонил руку Евку, – с этим пока у меня не туго, спасибо друг!

После не продолжительного диалога, в которой гость категорически отказывался от подарка, Евку, понизив голос до шепота, настойчиво повторил:

– Я настаиваю: возьми, это часть твоего стада.

В памяти земляков Евку Вануйто был смуглый, не высокого роста, от природы замкнутый и сдержанный человек. Благодаря смекалке, усердию и некоторым другим природным способностям Евку удалось утвердиться в касте оленеводов. Природная склонность бережного отношения к имуществу, позволила ему нажить кое – какой достаток, в основном это в виде личного поголовья оленей. Слабой стороной в своей личности он считал, и не скрывал этого, неграмотность и не знание языков, кроме родного, ненецкого. Будучи в общении не речист Евку добивался расположения к себе со стороны земляков исключительно трудолюбием.

Всё, что я изложу далее о Евку Вануйто, это воспоминания, рассказы очевидцев тех событий и того времени.

Стоял прекрасный весенний день. Пожилой оленевод, подставив, уже изрядно загорелое лицо к солнцу, наслаждался теплом весенних лучей. Активно курил. При очередной, сильной затяжке, от которой табачная смесь готова была воспламениться, суровое морщинистое лицо напрягалось и от последующего резкого расслабления мышц, сопровождаемое выдохом, клубы дыма устремлялись в наружу со всех складок губ. Так продолжалось до очередной папиросы.

Небольшое личное стадо Евку разбрелось по склонам холмов и дружно поедало ягель на проталинах. Содержать стадо Евку помогал его родной брат, Лепти Вануйто.

Привыкший жить по устоявшимся семейным традициям, Евку не понимал новых правил устройства жизни. Время не может идти без перемен. Известные октябрьские события привели к образованию нового государства, с новыми законами…

О приближении упряжек почтового обоза, заблаговременно известили хозяев чума, дружным лаем чуткие, бдительные собаки. Любому гостю в тундре относятся с уважением и встречают всегда радостно и сердечно.

Уполномоченный вручил Евку Вануйто и его брату Лепти повестку с требованием прибыть в райцентр, в посёлок Тарко-Сале.

Когда уполномоченный при помощи жестов и мимики растолковал братьям что надо собираться и ехать, Евку удивлённо выпучил глаза. После начальственной команды, «Ну же!», Евку неуклюже потащился в чум. Оленьи упряжки быстро мчались по накатанной трассе, то и дело, переходя на спусках в галоп. Мимо проносились прекрасные, живописные места. Евку восторженно любовался этими видами, словно видел всё это впервые. Поднявшись на возвышенность, упряжки остановились на привал. Сверху взору открылись ошеломляющие виды. У подножья холма расположились избушки центральной усадьбы совхоза. От избушек, с печных труб, поднимался дым и тут же прижимался плотным холодным ветром в пойму протоки Самбург. Вся низина была укрыта, синей пеленой. Миновав посёлок, упряжки спустились в пойму реки Пур и двинулись в вдоль русла реки.

(Посёлок Самбург, с право русло реки Пур).

По прибытии в районный центр, Евку и его брата Лепти повели к «высокому начальству». Через переводчика братьям растолковали, что надо сдать излишек личного поголовья оленей государству. Застигнутый врасплох этим, непонятным для него требованием, Евку в ярости, размахивая руками, направился в сторону «начальника», сопровождая свои действия грозным монологом на ненецком языке. Лепти Вануйто, для поддержки брата, с места, в необычайном волнении выкрикивал слова неудовольствия. «Высокий начальник» видя, что опрашиваемые не на шутку разошлись и видимо от них можно ожидать чего угодно, стукнул кулаком по столу и вызвал охрану. Появление в дверях строгих, вооружённых людей и суровость «начальника» успокоительно подействовало на братьев. Переводчик перевёл на ненецкий слова «начальника», который пытался довести до частников требование закона. Слова «олень» и «отобрать», приводили братьев в очередную ярость и негодование. Переводчик, неизвестно почему, переводил слово «сдать» как «отобрать». Евку, как и его брат, не увидел ловушку: они стали активно возражать, выказывать недовольство и открытый отказ от сдачи оленей. Возникла опасная дискуссия, итогом которой стало осуждение Евку и Лепти Вануйто к тюремному заключению…

От природы спокойный и молчаливый, Евку, много лет спустя, коротая время во время дежурства в стаде, рассказывал о тех временах, когда они с братом находились в заточении, кто помог им в эти трудные времена, не оставил их без помощи.

…После освобождения, подзаработав кое, какие средства на случайных работах, они с братом решили пешком добраться до посёлка Самбург. Рано утром вышли с посёлка Лабытнанги и по реке Обь пошли в сторону Обской губы. Ориентируясь правым берегом, всё время шли вперёд по величественной судоходной реке.

Перешагивая через огромные снежные торосы, настойчиво двигались на Север. Река становилась всё шире, через какое то время левый берег слился с горизонтом, а потом и река превратилась в бескрайнее снежное море, это Обская губа. Прошёл день, второй и третий и четвёртый, а они упорно шли, шли и шли… Свирепый, холодный северный ветер, на обширных открытых участках, дул неистовой силой и пронизывал одежду насквозь. Сквозь снежную мглу, по огромному прирусловому песчаному полю, они поднялись на материковый берег. Из-за надувных песков весь берег и долина небольшой реки, впадавшая в губу, представляли собой своеобразный дюнный рельеф. Преобладающие, в летний период, сильные северные ветра со стороны открытого водного пространства, привели к выносу песков на берег, постепенно засыпая и уничтожая мелкий лес и кустарники.

Постоянные сильные ветра не позволяли снежному покрову укрепиться на скользком песчаном поле. С высокого берега, сколько было возможно обозреть глазами, открывался вид на бескрайнюю, заснеженную тундру. По очертаниям берегов, покрытых мелким кустарником, отчётливо виднелись поля огромного количества озёр, обширных впадин и занесённые снегом русла мелких речушек. Этот снежный пейзаж дополняли многочисленные небольшие сопки и отдельные группы деревьев. Перекусив мёрзлым хлебом всухомятку, обсудив маршрут дальнейшего движения, братья взяли направление на северо-восток…

Рассказывая об этих событиях, Евку всё время старался поддерживать костёр, либо подвинуться ближе к очагу, приобретенный синдром озноба не покидал его тело… Не далеко от берега, среди небольшого лиственного леса виднелась избушка, толи, улыбаясь, толи, смеясь, толи плача от радости, братья побежали, нет, поспешили, побрели, поползли к избушке. Дошли. К большому счастью, дверь была без замка, а просто приперта толстой, сухой веткой лиственницы. Улыбнувшись друг другу, проявляя нескрываемые радостные чувства, они вошли в помещение…