Искушение государством. Человек и вертикаль власти 300 лет в России и мире - Яков Моисеевич Миркин

сразу же «смотался на восток». «Было совершенно очевидным, что ждет страну, если во главе войск ее стал не военный, а человек с поповским образованием. Я и по своему опыту знал, что… война – это не детей крестить. Прав был Федор Васильевич, истинный русский патриот». Взял с собой чемоданчик с фотоматериалами, чтобы спекульнуть. И сразу же попался в Казахстане. «8 лет лишения свободы и еще 3 года по рогам» («по рогам» – ссылки).

О ком это? Кто это попался, как он говорил, «за понюшку табака»?

Леонид Федорович Дубровский.

Все попытки найти его следы – никакой возможности. Как будто этот человек не существовал. Не он ходил в енотовой шубе, не он щеголял орденом Красного Знамени и книжкой красного партизана. Не он втирал очки «черноглазенькой журналистке». И не он основал в Москве великий ресторанный трест.

Единственный его след – рассказ Александра Константиновича Соколенко, тоже лагерника, в его книге «Хранить вечно». «Хранить…» – это он о своем деле, политическом, ни за что, 1944 года. И о нем тоже известно немного. Да и сама книга издана на каких-то птичьих правах, самоходом.[95]

Они – Соколенко и Дубровский – встретились «там». Леонид Федорович «почему-то очень боялся затеряться в нашем мире, как песчинка, даже боялся умереть, не оставив в этой жизни никакой памяти о том, что тогда-то, там-то жил такой Дубровский Леонид Федорович, пусть со всеми недостатками, хотя он в жизни и не хотел быть таким. Но что сделаешь? Такова жизнь: она и формирует человека, она и калечит».

И еще вот что было записано в рассказе, который называется «Орден Красного Знамени».

«Поздним вечером, когда мы укладывались на ночлег, он под стрекот кузнечиков рассказывал мне о своей прошедшей жизни и просил запомнить рассказанное, чтобы потом, как он почему-то надеялся на меня, я мог записать рассказанное и донести о нем будущим поколениям. Где сейчас Леонид Федорович? Жив ли он? Ничего о нем не знаю. Но просьбу его, спустя четверть века, я выполняю».

Это написано в 1970 году. И мы тоже выполним эту просьбу, чтобы запомнить его. Эту неистребимость, этот зуд, эту страсть, эту неугомонность, этот енотовый колпак и енотовую шубу над красным знаменем. Этот зуд – наворотить! Неистребимое, богоданное чувство человека вывернуться, но натворить – пусть с вывороченной шеей!

Неистребимый пыл желания, нас толкающий, вечно великий, навечно данный, как бы в нас ни упирались кулаком!

Не забудем и Александра Соколенко. Он – Имя. В его письме стоит раствориться. А куда попасть? В леса и горы 1946 года, когда никому неизвестно, будет ли возможность выжить.

Перевозбудить. Зощенко

Тот самый Зощенко – офицер Первой мировой, пять орденов, командир роты. Был отравлен газами. 1917–1920 годы. Скитания. В книге «Перед восходом солнца» он писал:

«В кресле против меня французский полковник. Чуть усмехаясь, он говорит:

– Завтра, в двенадцать часов дня, вы можете получить паспорт. Через десять дней вы будете в Париже… Вы должны благодарить мадемуазель Р. Это она оказала вам протекцию.

…Я говорю:

– Я не собираюсь никуда уезжать, полковник. Это недоразумение.

Пожав плечами, он говорит:

– Мой друг, вы отдаете себе отчет, что происходит в вашей стране?.. Прежде всего это небезопасно для жизни – пролетарская революция…

– Хорошо, я подумаю, – говорю я. Хотя мне нечего думать. У меня нет сомнений. Я не могу и не хочу уехать из России. Я ничего не ищу в Париже».

Он не уехал. Он не мог уехать из России.

В 1941 году пытался уйти на фронт. Со своим пороком сердца, полученным от отравления газами.

Повесть «Перед восходом солнца» он стал печатать по кускам в 1943 году.

Эта книга была лично ненавистна Сталину. В 1946 году – постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) от 14 августа 1946 года № 274.

Цитата:

«В журнале “Звезда”… появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой “Звезды” является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции “Звезды” известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание. Последний из опубликованных рассказов Зощенко “Приключения обезьяны” (“Звезда”, № 5–6 за 1946 г.) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами. Предоставление страниц “Звезды” таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции “Звезда” хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как “Перед восходом солнца”…».

Что еще? Он выжил, не был арестован. Ждал ареста. Писать и печататься не мог. Голодал. Сапожничал, как в 1918 году.

И скоро ушел.

Никому не известно, как сложилась бы его жизнь в Париже, и случился бы на свете писатель Зощенко или нет, и была бы – или нет – у нас счастливая возможность прочитать вот это: «…огромные потрясения выпали на мою жизнь. <…> Но ведь я-то не видел в этом катастрофы! Ведь я же сам стремился увидеть в этом солнце!»

Какая бессмысленная драма в том, что человек, выбравший Россию, возлюбленный государством (он получил-таки «Трудового Красного Знамени»), всю жизнь любивший, смеявшийся, страдавший от депрессий, человек, не имевший вины ни перед кем, был пойман в ловушку, создавшую вокруг него нечеловеческую пустоту!

Какая бессмысленная насмешка в том, что человек, написавший книгу о самоконтроле – «Перед восходом солнца», о том, как управлять самим собой, чтобы никому не причинить вреда, был полностью лишен контроля над самим собой, попав под государственное колесо!

Эта книга была полностью напечатана в 1987 году. Через тридцать лет после того, как он махнул на все рукой – и ушел.

В конце драмы должны быть назидания.

Они есть: этим историям нет конца.

Ими покрыто время.

В них нет никакого смысла, они – ни за что.

Они заливают нас.

Так и написал Зощенко.

«И вдруг необычайная картина – вода выступает изо всех люков и стремительно заливает мостовую. Снова по воде я иду домой… Ужасное зрелище».

Это его время выступило из всех люков и пор, чтобы залить людей, их самонадеянность, их неспособность всё увидеть до конца, их способность