Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доди, которой раньше нравилось танцевать под дождем, бегать по двору и умолять меня присоединиться к ней на качелях, теперь ненавидит журчание льющейся воды и стук по крыше. Она не может заснуть и просто лежит скрючившись в ногах кровати. Ей нужна компания, и я перехожу с ней в другую комнату.
Она не часто вспоминает о том, что была отдана в уплату собственной матерью, но сегодня, похоже, исключение. Доди хмуро смотрит в потолок. Вельма Кутс знает заклинания, которые сдержат подобную бурю, и зелья, предназначенные для того, чтобы не пропустить сюда скрытое зло. Дождь колотит по стенам так, словно стучат и рвутся внутрь проклятые души. Зачем им это нужно, я не знаю.
Доди закрывает уши и издает приглушенный вскрик. Простыни туго облегают ее гибкое тело, подчеркивая каждый безупречный изгиб.
– Я больше не могу это выносить, Томас. Я чувствую, как здесь бродят демоны.
– Это кончится через пару дней.
– Такие ураганы сами по себе не останавливаются, нужно что-то сделать, чтобы дождь прекратился. Это ураган из душ, говорят бабки. Мертвецы хотят вернуться, неся с собой все людские грехи. Мама знала бы, что делать.
– Ты хочешь навестить ее? Я отвезу тебя утром.
– Я никуда не пойду.
Она говорит так, словно ливни и то, что за ними стоит, пришли за ней или за мной.
– Ты не чувствуешь, насколько они нас хотят?
– Нас?
– Всех нас.
Мы не можем позвонить ее матери, поскольку у Вельмы Кутс нет телефона. Это необычно даже для округа Поттс, но не является чем-то неслыханным.
– Уже поздно, Доди, постарайся заснуть. Может, к утру все прекратится.
– Тебе нужно ехать, Томас?
– Что?
– Ты поедешь.
– Куда?
– К маме. Узнать, что делать.
Я поправляю одеяло вокруг нас.
– Если действительно можно что-то сделать, почему она этого уже не сделала?
– Наверно, ей нужна помощь. У мамы есть сила, но она не способна защитить весь Кингдом Кам в одиночку. Она так долго несла это бремя на своих плечах, и оно все тяжелее.
Я не усмехаюсь и не задаю вопросов. Если решу глумиться и спорить о том, что происходит в округе Поттс, никогда не остановлюсь и закончу как мой отец.
– К ней может присоединиться другая колдунья.
Ветви царапают черепицу, дерево скрипит о дерево. Мне нравится этот знакомый звук, но Доди вздрагивает так, словно снаружи притаился детоубийца. Пот стекает по ее шее и капает мне на ноги. Ее страх опьяняет и возбуждает, но одновременно и отрезвляет. Мне хочется грубо взять ее, но комната наполняется отстраненным ужасом. Интересно, что происходит у Сары и братьев и чувствуют ли они то же самое? Или безмятежно спят и видят во сне друг друга? Кажется, я слышу чей-то разговор.
Доди прижимается к моей груди, влажная простыня неприятно облегает нас. С ее сосков свисают капли пота. Я отчаянно хочу ее и совсем не хочу.
– Может, дело в той девице с плоского камня и в том, что там случилось, – говорит она. – Или в том, что еще не случилось и что нужно сделать.
– Что ты имеешь в виду?
Я всегда знал, что Вельма Кутс отдала мне Доди не в уплату за починку проклятой крыши и выведение глистов у пары больных коров. У сделки был другой смысл. Это нормально. Когда Доди смотрит на меня так, я снова вспоминаю, что это правда, и понимаю, что на самом деле она здесь, чтобы шпионить за мной по какой-то причине. В ее бегающих глазах читается настоящая паника, и притворство полностью слетает, когда она дрожит в моих руках. Мне понятна задача, но непонятна цель.
– Чего твоя мать хочет от меня? – спрашиваю я.
– У тебя есть сила, Томас, больше, чем у любой ведьмы. Больше, чем у всех них вместе взятых. Есть сила в именах, и это твоя семья дала название городу. В каком-то смысле вы и есть город, а мы являемся вами.
– Доди, мне кажется, ты немного увлеклась…
Но она не увлеклась. Я держу ее на кровати достаточно долго, пока голова у нее не опускается, а дыхание не становится легче. На коже высыхают странные солоноватые потеки.
Она засыпает под шепот Сары и Джонаса внизу, в гостиной. Жду, пока она скатится с меня, и укрываю одеялом.
Еду на пикапе в поселок, осторожно двигаясь по залитым дорогам. Несколько раз приходится останавливаться и убирать мусор, чтобы проехать. Когда я добираюсь до лачуги Вельмы Кутс, она стоит в дверном проеме, сердито глядя на потоки дождя. Ждет меня.
– Долго же ты ехал, – говорит она. – Я начала думать, что ты не появишься.
Я вхожу внутрь. Приятно видеть, что даже на этом проливном дожде и сильном ветру крыша, которую я чинил, уцелела. На огне стоит извергающий ядовитый пар медный котел, где плещется черная жидкость. Рядом на столе лежит короткий изогнутый нож.
– Какого черта тебе от меня нужно? – спрашиваю я.
– Добавь немного крови и уксуса сюда, в горшок.
– Уксуса?
– Немного семени.
– Семени?
– Спермы.
– Ты издеваешься, что ли?
Она говорит всерьез, и ее лицо настолько искажено, что челюсти кажутся съехавшими с привычного места.
– Зло пришло и ищет нас. Оно здесь и останется так или иначе. Плохое станет еще хуже. Демоны и духи, они вооружены и на свободе. Ты знаешь это и веришь этому, иначе тебя не было бы здесь.
Она поджимает губы и медленно оглядывает меня, словно видит в последний раз.
– Кстати, вскоре приедет карнавал. У нас осталось совсем немного времени.
– И какое отношение я имею ко всему этому?
– Каждый приносит свою жертву, – говорит она. – Ты что, до сих пор не понял?
Я мотаю головой, но все так и есть. Беру изогнутый нож и режу руку над кипящим отваром. Когда кровь попадает в жидкость, та шипит и булькает. Языки пламени извиваются и искрят, словно пьют из горшка. Я помню, как отец потерпел неудачу, пытаясь изменить эти древние обычаи, и как поражения и близорукость привели его в недра единственной надежды нашего Кингдом Кам – несчастной фабрики.
Вельма Кутс протягивает бинт, и я перевязываю рану.
– Теперь семя.
– Нет.
– Мне оно нужно!
– Извини, я найду лучшее применение для своей спермы, чем ты.
Она чуть не подпрыгивает от раздражения.
– Придется. Без нее магия не сработает, как надо!
– Делай, что можешь.
Она берет нож и направляет его
