Кризис среднего возраста - Алексей Анатольевич Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ванька-Черт видел тем временем иную картину.
Вдруг вырос пред ним не пейзаж с кущами и Адамом, но поясной портрет Гитлера в окружении знамен со свастикой. Оглушило мальчика лающее приветствие «Хайль, Гитлер!» Эхо от воинственного вопля долго гуляло в мозгу. Ванька потёр пальцами виски и усилием воли заставил убраться из головы нацистскую мерзость. Потом он с облегчением, точно от ушедшей боли, рассмеялся.
Из-под портрета фюрера торчали голые ноги Адама и Евы! Сложилась нелепая четырехногая каракатица, монстр, от пояса которого вырастал обрубок Гитлера. Над головой же фюрера архангел Михаил с мечом из молний изгонял из библейского рая не только согрешивших перволюдей, но будто и немецких захватчиков!
И то верно! Изгнал же русский народ фашистскую нечисть с родной земли. Иначе и быть не могло. Не напрасно батя Ивана воевал и под Берлином был ранен. Не напрасно терпели боль от ран и шли на смерть и другие советские воины.
Кто-то тронул мальчика за плечо. Ванька аж подпрыгнул!
Военрук.
– Савушкин, – сказал командир, – пока не стемнело, надо ребят спать уложить. И принеси еще дров. Все-таки конец лета, к ночи похолодало, ребят можем простудить. Я видел тут поблизости сухую осину: пальцем тронешь –упадет. Возьми топор, двух помощников – и вперед. Мигом до опушки и обратно.
– Сергеич, а если этот великан снова появится? Мы же без оружия. У меня есть штык-нож, но, сам понимаешь, это оружие ближнего боя.
– Не бздеть, Савушкин! Родина о тебе позаботилась! Принимай оружие!
Капитан достал из вещмешка кожаную кобуру необычного вида. Сигнальный пистолет был засунут в специальный кожаный карман, вокруг которого располагался патронташ с десятью сигнальными ракетами. Сверху был закреплен брезентовый поясной ремень со стальной пряжкой-застежкой.
– Можно?
– Бери.
Восхищенный Иван вынул СПШ-44 из кобуры. Развернулся, прицелился туда, где прежде висел когда-то поясной портрет Гитлера. Зная, что пистолет не заряжен, мальчишка плавно нажал на спусковой крючок.
Сухой щелчок холостого выстрела привлек внимание отрядовцев. Обступив Ивана, они завистливо смотрели на старшего товарища, вернее, на сигнальный пистолет в его руке.
– Ну что уставились? Кто со мной за дровами?
– Я!
– Я!..
– Я…
Выбрав двух подростков покрупнее да покрепче, Иван приказал обоим следовать за ним.
Выбравшись из теплой трапезной, троица поежилась от пронизывающего ветра.
– Ничего, прорвемся, – сказал Иван.
Ребята двинулись к лесу, по-вечернему чернеющему за монастырской оградой.
– Где-то здесь должна быть осина, совсем сухая, Сергеич видел! – объяснил Иван. – Да вот же она! Парни, ну-ка отойдите, я сейчас по ней топором!..
– Смотрите, на ней что-то написано! – сказал один из помощников.
– Где?
– Вот же.
Обойдя осину, Ванька-Черт увидел на голом стволе, с которого кто-то содрал кору, угольную надпись:
Уходите, пока целы! Не уйдете – смерть!
«Ты смотри, – подумал Ванька, – фашист поганый по-русски писать научился!»
Он достал ракетницу. Переломив ствол пистолета, вложил спецпатрон в ствол.
– Еще посмотрим, фашист, чья возьмет! – Ванька направил ствол в сторону леса и крикнул: – Выходи, гадина фашистская, на честный бой!
Ну конечно, он, Ванька-Черт, победит, одолеет гада. Победил его батя – победит и он.
Но лес ответил тишиной.
– Эх, если б не темнота, я б ему показал, где раки зимуют! – Он сунул пистолет в кобуру. – Эй, ребята, ко мне пока не подходите.
Сам же Ванька примерился и ударил топором наискось поближе к низу осины. Помня о технике безопасности, отбежал. Дерево затряслось, как в лихорадке, но устояло. После пятого удара ствол, будто войдя в резонанс с ударами топора, с жутким звуком треснул и вдруг разломился натрое. К счастью, никого из ребят не задело.
– Порядок, – сказал Иван.
Он выбрал самый тяжелый кусок ствола, почти что бревно, и, вспомнив о Ленине на субботнике, взвалил осину на плечо.
– Парни, давайте, не мешкайте. Взяли по бревну – и в монастырь. Я вас прикрою, если что.
Пистолет он держал в руке. Ствол его в тусклом вечернем свете отливал синевой.
По пути Ванька пытался считать информацию с деревьев, услышать рассказ осин и берез. Однако диалога с деревьями не получилось. Видимо, тут его чудесным способностям был положен предел. Волнующиеся на ветру, шепчущиеся о чем-то своем листья, конечно, что-то хранили в памяти: не могли же они ничего не впитывать! Но картинки выдавали слишком мелкие, как осколочки, и настолько разные, что общая картина не складывалась. Это были не кадры кино, а шипение, которое бывает, когда телеканал отключает программы.
Когда трое подошли к трапезной, на землю как-то разом опустился сырой сумрак. Монастырские стены погрузились во тьму. Уханье филина и крики неведомой ночной птицы дополнили непроглядную ночь.
– Еле успели, – сказал Иван. – А если бы нет?.. Надо было фонарик взять.
Осиновые дрова ребята сложили у камина. Иван назначил дежурных, объяснил, как поддерживать огонь. Не взять ли ему фонарь, не обойти ли трапезную по периметру, вооружившись пистолетом?
Военрук был иного мнения. Заперев дубовую дверь на засов, капитан приказал бойцу Савушкину отдыхать. Через три часа боец Савушкин должен сменить Толика Меликяна, заступившего на дежурство…
Распорядившись, военрук отправился на обход, а там и спать. У Ивана же заснуть не получилось. В голове стояли страшные картины и не давали покоя. А в какой-то момент ему показалось, что наверху кто-то ходит. Показалось? Точно – ходит!
Кусочки красной глины и песок сыпались сверху на лицо, на грудь. Кто-то ходил наверху, поскрипывая тяжелыми сапогами. Иван вспомнил, что в деревнях потолок промазывают для тепла красной глиной. «Надо на что-то решаться», – сказал себе Иван и встал.
Убедившись, что все заснули (спал и неугомонный Сергеич, подложив под голову похудевший вещмешок и накрывшись плащ-палаткой), Иван взял ракетницу и прихватил, памятуя о вылазке за дровами, со стола карманный фонарик военрука.
План был таким: исследовать внутренний периметр трапезной и попытаться найти потайную дверь. Ее могли не заметить в сумраке.
План увенчался успехом!
Добравшись до кладовой, Ванька-Черт сделал открытие. Кладовая вела в подвал. Вниз спускалась узкая лестница. Одолев два марша, Иван оказался перед закрытой на засов дубовую дверь. Засов? Посветив фонариком, он понял что старый засов был декоративным, на самом деле дверь была закрыта на крючок. Откинув его, Ванька осторожно открыл дверь и прислушался. Вроде бы тихо. Тогда он, слушая стук собственного сердца, спустился в подвал.
Там луч фонаря выхватил из темноты страшную картину.
Вдоль сводчатых стен подземелья лежали и сидели,
