Граф Рысев 2 (СИ) - Лёха
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Исполнитель открыл портал, видимо, чтобы окончательно убедиться. Моя рысь его убила. Мы воспользовались этим порталом. К сожалению, имя заказчика осталось неизвестно. — Коротко выдал я отредактированную версию.
— Понятно. Вот именно поэтому врагов уровня исполнителей необходимо держать живыми! — полковник ударил кулаком по раскрытой ладони.
— Я знаю, уж поверьте, я об этом знаю, — губы сами собой изогнулись в улыбке.
— Так вот, касаемо вашей манеры боя. Полагаю, что в сложных обстоятельствах вы могли её придумать сами. — Я не стал с ним спорить. Тем более, я понятия не имею, кто именно разработал эту технику. Очень, может быть, что и мои музы постарались, или рысь-покровительница, выдав мне окончательный результат в такой оригинальной форме.
— Я не буду спорить, потому что не знаю. Может быть, вы и правы. — Осторожно ответил я.
— Но, кто бы не разработал эту систему, я хотел бы её изучить. В училище я отвечаю за усвоение курсантами тактики и защиты с нападением без оружия, или же с короткими клинками. Естественно, разные новинки меня очень сильно интересуют. Я почти ночь не спал, пытаясь выделить основу в ваших ударах.
— Вы хотите, чтобы я вам показал? — наконец-то, до меня дошло, чего Пумов от меня хочет.
— Я хочу устроить полноценный обмен. Вы мне показываете всё, что знаете, я в свою очередь обучаю вас тому, что знаю сам. У вас есть главное — основа, так что мне не нужно будет вокруг вас танец с бубном танцевать, доводя себя до нервного приступа. Очень может так оказаться, что и учить вас мне будет нечему.
— И где вы предлагаете заниматься? — я быстро взвесил все «за» и «против». В принципе, даже уже известные навыки нужно оттачивать тренировками. Так что я ничего не теряю, соглашаясь.
— Володя Дроздов сказал, что взял нового ученика. Так удачно, что этим учеником именно вы оказались, — Пумов скупо улыбнулся. Мне же вообще не представлялось, что этот лысый мужчина в очках может быть мастером хоть какого-то боя. — Он позволит нам немного размяться перед вашими основными занятиями.
— Хорошо, я прихожу к нему к шести. Извините, но я опаздываю. — Полковник попрощался со мной, и я побежал в студию бегом.
Как ни странно, успел. Натурщица только заняла своё место, а ученики доставали инструменты. Я подошёл к своему мольберту. Ещё раз осмотрел набросок. Не понимаю, что не нравится Щепкину. Хорошо же получается.
— Приступаем, — раздался его голос, как и в прошлый раз откуда-то сбоку.
Щепкин не мешал нам в процессе создания картины. Не отвлекал, не ходил между рядами. Точнее, он подходил иногда к кому-то из учеников, когда видел какие-то затруднения. Двигался Щепкин весьма деликатно. Я, если честно, даже не замечал, как он в итоге оказывается рядом с тем или другим студентом. Так я пропустил момент, когда он оказался передо мной.
— Рысев, — я поднял голову, и тут же жесткая рука ухватила меня за подбородок поворачивая лицо к свету. — Ты что-то им видишь?
Понятно, что он имел в виду мой глаз. И понятно, что вопрос был риторическим. Потому что дураку видно, что я ни черта им не вижу.
— Нет, — всё-таки ответил я, мотнув головой, чтобы он отпустил меня.
— Иди за мной, — Щепкин быстро пошёл в сторону незаметной двери.
Я закинул свои карандаши, ножик для заточки в сумку и поплёлся за ним. Комнатка, где мы в итоге оказались, была небольшой. Стол, два кресла, пара мольбертов. Мольберты стояли развернутые в стене. Я не видел, что на них нарисовано. А ещё, когда я проходил в комнату, то умудрился об косяк зацепиться коротко остриженным ногтем. Вот как мне это удалось?
— Присаживайся, Евгений, — Щепкин указал на кресло. Сам же он сел во второе. — Я не буду спрашивать, откуда у тебя это безусловно впечатляющее украшение. Я спрошу только об одном, ты чем думал, когда становился за мольберт?
В ответ я только плечами пожал. О чём я думал? Ни о чём по сути. Думал, что прокатит. Что уже завтра исправлю, если что-то сделаю сегодня неправильно. Обычный студенческий «авось».
— Я не знаю, просто не хотел занятие пропускать. — Щепкин ждал ответа и я ответил. Хоть как-то.
— Ты же понимаешь, что это было бы весьма похвально, если бы сейчас была теория и изучение новых тем? И со следующего семестра пропуски должны быть строго обоснованы. Когда вы вернётесь осенью, все, кто имеет хоть какое-то отношение к дворянским родам, получат родовые перстни. Тогда ваше обучение выйдет совсем на другой уровень. Во-первых, вашу группу разделят. Одарённые будут учиться по одной программе, гораздо более насыщенной, чем программа неодарённых.
— Я это понимаю, — действительно понимаю, что же здесь непонятного.
— Тогда ты должен понимать, что этот год считается ознакомительным. Студенты должны осознать одну простую вещь, оно им вообще надо? У нас очень специфическое заведение. Это со стороны кажется, что такого — рисовать картинки. На самом деле, некоторые аспекты магического дара будут вам даваться так глубоко и серьезно, как даже в магических академиях не преподают. При этом из вас наставники, включая твоего покорного слугу будут делать максимально универсальных магов. Это важно. Некоторые формулы перевода энергии, допустим, огня, как в твоём случае, ты должен будешь уметь перевести в энергию воды.
— Это вообще возможно? — пробормотал я.
— Конечно, возможно. Только многим магам не нужно. Многим, но не нам. Огонь никогда не заменит каплю росы на лепестке розы в предрассветной дымке. А ведь создание именно этой иллюзии будет одним из экзаменационных вопросов на экзамене по чарам. Ты выбрал самое сложное направление. Возможно, в силу юности не подозревая, что тебя ждёт в дальнейшем. Это очень сложный факультет, один из сложнейших в империи. Хороший художник может не просто жить эмоциями, он может их дарить, а отличный художник способен манипулировать сознанием других людей. Заставлять их испытывать именно то, что он хочет показать. Это очень мощное оружие, самое мощное из всех. Ни одному боевому магу даже и не снилось. Поэтому заканчивают художественный факультет единицы, и ни один из них больше никогда не пишет картины. Этим занимаются хорошие художники.
— И куда в этом случае уходят отличные? — спросил глухо. Голос сорвался, потому что я понимаю, насколько он прав. Я понимаю это, я видел, как люди замирают перед моей картиной, единственной настоящей моей картиной, где нарисована рысь в круге пламени.
— Это своего рода секрет. Но, думаю, что тебя в него скоро посвятят. Потому что у тебя есть все зачатки отличного художника. К моему сожалению, надо сказать. Если ты согласишься, то учить тебя будут по совершенно иной программе. И хорошим художником ты уже не станешь никогда. Но, как я и говорил и сейчас повторяю, хорошим ремесленником с точки зрения технической части, я тебе сделаю.
— Спасибо на добром слове, — ответил я саркастически.
— Этот рисунок — это ваш экзамен, если ты забыл. Времени больше, чем достаточно, чтобы его закончить. Собственно, уже даже в этом виде ты спокойно можешь представить его комиссии. Но я рекомендую всё же закончить.
— Разумеется, я его закончу.
— Вот и отлично. А теперь иди, лечи глаз, и заканчивай те задачи, которые поставил перед собой. Потому что со следующего учебного года у тебя не будет на них времени.
Я схватил сумку и быстро вышел из комнатки. Уж что-что, а влиять на сознание Щепкин тоже умеет. Он меня так загрузил, что голова кругом пошла. По-хорошему, надо идти домой и отлежаться до вечера. Потому что тренировку никто не отменял, и временное выпадение одного из полей зрения даже на пользу пойдёт, можно поучиться работать в условиях частичной видимости. Вот только с огневиком всё-таки надо встретиться. Если меня ломать через колено начнут в следующем году, с моего согласия, естественно, то лучше базовыми навыками именно сейчас овладеть. Поэтому, вместо того, чтобы пойти домой, я отправился прямиком к кабинету ректора.
В приёмной было пусто. Только секретарь сидела за своим столом и раскладывала гору бумаг по стопкам в только ей известной последовательности.
— Ректор принимает? — спросил я, навалившись грудью на стойку.
— Николай Васильевич занят, — секретарь подняла на меня взгляд. — Подождите вон в том кресле, не надо надо мной нависать.
— Как скажете, — я распрямился, широко улыбнулся и поднял руки вверх, признавая своё поражение в этой
