Свой ключ от чужой двери - Инна Бачинская

Оксана смотрит на Любовь Арнольдовну круглыми терновыми глазами, на лице ее сомнение – верить? Не верить? Лада пихает Оксану локтем – во дает! Между собой они называют Любовь Арнольдовну ненормальной Любашей.

– Бабушка, а как это, – спросила Танечка на следующий день, – как это – целуют пальчики на ногах? Они же грязные! Хотя, если их помыть хорошенько… – добавляет она, подумав. Лидия Варламовна рассмеялась.

На Новый год Оксана готовит свои фирменные блюда – холодец, «капусточку» со свиными ребрами и винегрет. Лада – салат оливье («ай лав ю» – острит молодежь) и гуся с черносливом. Лидия Варламовна – голубцы, Адель Францевна – торт «Наполеон». Рецепт торта невероятно сложный, его готовят чуть ли не три дня. У ненормальной Любаши нет семьи, она была когда-то замужем, даже родила сына, но лет двадцать тому назад бросила своих мужчин, купила однокомнатную кооперативную квартиру и зажила в свое удовольствие. На Новый год Любаша привозит московские деликатесы – маслины, маринованные артишоки, каперсы или что-нибудь в том же духе.

– Ну и гадость! – кривится Оксана, надкусив маслину. – И как только люди такое едят?

Глава 10

Свидетельница

– На каком этапе следствие? – спросил Федор Алексеев старлея Николая Астахова. Мужчины удобно устроились в углу бара «Тутси». Федор и Коля беседовали, Савелий внимательно слушал, переводя взгляд с одного на другого.

– Ничего нового. Какое-то бессмысленное дело… То есть мотив есть у Дубенецкого, у Лары Бекк, у Нонны… но, черт его знает, что убийца задумал. Хотя его и убийцей не назовешь. Все как на ладони – Лара Бекк, Разумовы, семья, жених Удовиченко, свидетель Исоханов и бывший муж Дубенецкий. Это, так сказать, узкий круг. Гости… в основном друзья семьи, коллеги Дубенецкого, несколько мордоворотов со стороны Удовиченко. Все. Разумовы впервые в городе, Лию никогда раньше не видели. Елена даже Удовиченко едва помнит.

– Что говорит Кузнецов?

– Приказал собрать сплетни и пропустить через мясорубку, может, всплывет что-нибудь.

– Коля, а как, по-твоему, это… могло быть? – спросил вдруг Савелий.

– Что именно?

– Ну… яд этот хранился в контейнере – небольшой бутылочке или пробирке. И убийца держал… держала его в кармане или сумочке…

– Ну?

– …или в руке!

– Допустим, хотя сомнительно, – заметил Федор. – Неудобно и могут заметить. Да и то при условии, что ее напоили этим в церкви. Но, допустим, что там, гипотетически.

– Ладно, не в руке, – согласился Савелий. – И он… или она проникла… проник в алтарь… гипотетически, достал контейнер, отвинтил (или вытащил) пробку и вылил яд в кубок. Спрятал контейнер в сумочку или карман. Что он сделал потом?

– Ушел! – буркнул Коля.

– Нет! – возразил Федор. – Он налил немного вина из бутылки в кубок, чтобы замаскировать яд. То есть «икс» открыл бутылку, налил вина в кубок, закрыл бутылку и только после этого вышел. Как по-твоему, сколько времени ему понадобилось на всю операцию?

– Ну… я думаю полторы-две минуты…

– Накинь полминуты на то, чтобы завернуть контейнер в носовой платок. Капли с него не должны были попасть на сумочку или ткань костюма. Что было дальше, Савелий?

– Нужно избавиться от улики…

– Молодец, Савелий. И куда же ее деть?

– Выбросить!

– Куда? В церкви урн нет.

– А снаружи… Коля!

Коля только рукой махнул.

– Там, по-моему… ящик деревянный, – вспомнил Савелий.

– Надо бы взглянуть, – сказал Федор, и оба посмотрели на старлея.

Деревянный ящик, похожий на большой сундук, прятался в голых еще кустах сирени справа от церкви. Крышка его прилегала неплотно из-за мусора, которого было с верхом. Они подошли ближе и остановились, рассматривая ящик.

Принимая во внимание предстоящее задание, Коля вырядился в старый свитер с лыбящейся фоторожей и надписью «Jerk of New York», подаренный когда-то Ирочкой, Савелий – в вытянутые на коленях тренировочные штаны и старую футболку, и только Федор был элегантен, как всегда, – в пижонских белых брюках и белой же кепочке. У Коли на правой кроссовке периодически вспыхивала красная лампочка.

– Мусор хороший, – заметил Федор, рассматривая содержимое ящика.

Старший лейтенант кивнул. Металлические и бумажные венки с крошечного кладбища рядом с церковью, где еще до революции были похоронены двое местных святых и несколько священников, букеты увядших цветов, оберточная бумага, сухие ветки деревьев. Никакой дряни в виде пищевых отходов и, следовательно, никакой вони.

– Поехали! – скомандовал Коля, и они принялись выгребать содержимое ящика и складывать его на землю.

Примерно через пять минут после начала работ на них с ревом налетела здоровенная тетка, ухватила Колю за шиворот свитера и развернула к себе.

– Алкаши поганые! – вопила тетка дурным голосом. – Нету здесь никаких бутылок! Да что ж это такое, люди добрые? Покоя от вас никакого даже в храме, чтобы у вас руки-ноги поотсыхали! А я вот ща полицию на вас! У меня сват участковый! С утра как зальют зенки…

– Да ты… что? Совсем? Отпусти! – Коля попытался отодрать от себя руки женщины.

– Что вы себе позволяете? – строго сказал Федор. – Мы работники полиции!

– Ой, напугал! – демонически захохотала тетка, не выпуская ворота Колиной куртки. – Отец Константин! – заорала она, завидев священника, выходящего из церкви. – Тут алкаши хулиганят!

Отец Константин подошел. Был это серьезный молодой человек с бородой, похожий на геолога.

– Отпустите человека, Надя, – сказал он солидно неторопливым басом, присмотревшись. – Это действительно работник полиции. – И добавил, вздохнув: – А другой версии у вас нет?

Еще через десять минут все пятеро увлеченно ковырялись в мусоре. Больше всех старалась Надя, чувствуя себя очень неловко и стараясь загладить свою вину. Маленький зеленоватый пузырек с притертой пробкой лежал на самом дне ящика, провалившись сквозь гору мусора. Федор осторожно достал его, ухватив через носовой платок.

По дороге Савелий спросил, почему лампочка мигает только с правой стороны.

– Контакт отошел, – ответил Коля. – Все руки не доходят…

– Ты… это, Федор… – колеблясь, произнес Коля. – У меня сейчас встреча со свидетельницей, хочешь со мной? Посмотришь на нее, оценишь свежим глазом, может, идеи появятся… одним словом. Продумай вопросы.

– Продумаю. Савелия будем звать?

– На хрен? – удивился Коля. – Мне как-то спокойнее без Савелия. И потом, главную установку насчет женщины он уже выдал.

– Не скажи. Наш Савелий как пифия, его надо уметь толковать. Ладно, мы ему потом все расскажем.

И они отправились в школу номер пять на встречу со свидетельницей Ларой Бекк.

– Она подлая! – выпалила бывшая подруга. – Она… непорядочная!

Все трое расположились в пустом классе: старлей и капитан – за партой, Лара – за учительским столом. Коля открыл рот, чтобы задать наводящий вопрос, но это оказалось лишним. Взволнованная Лара, ломавшая руки, рванула с места в карьер.

– Всегда была подлой. Любила издеваться. Мы с Кирюшей дружили еще со школы, а она, как увидела его на вечере – мы учились в одной группе на инязе, – сразу подъезжать стала. Ее просто бесило, что парень с другой девушкой. Он ей не нужен был! Она его бросила через месяц. Кирюша очень переживал, да и я тоже… чуть с ума не сошла. Мы с ним потом встретились… уже после окончания института, и поженились. Он был инженером-строителем, неплохо зарабатывал, строил частные дома за городом. Работа тяжелая, конечно, мотался туда-сюда в любую погоду. Два года назад попал в аварию, теперь проблемы с позвоночником. Все сбережения ухнули на врачей и целителей. Массажи, травы… всякое такое. Работать, как раньше, он уже не может. Нужно что-нибудь полегче. Я в спецшколе, двадцать восемь уроков в неделю, да еще и частные. Кручусь как белка в колесе. Устаю до чертиков, не высыпаюсь! А денег все равно не хватает…

Федор и Коля переглянулись. Лара говорила быстро, смахивая слезы, которые градом катились по щекам. Коля шевельнулся, но Федор покачал головой, и Коля промолчал.

– Однажды я увидела по телевизору Лию… шикарная такая… расцвела… рассказывала про фонд «Экология», как они помогают неимущим, детям, старикам… то, се. Набралась смелости, позвонила, сказала: видела по телику, прекрасно смотришься. Она обрадовалась, предложила встретиться. Сидим мы в ресторане, обедаем, она рассказывает про фонд, про поездки в Испанию и Францию, банкеты-фуршеты, а у меня одна мысль, как попросить денег. – Лара закрывает лицо руками. Говорит после паузы: – И попросила! Мне до сих пор стыдно! Господи, как мне стыдно!

Она мне… конечно, говорит, не волнуйся, сегодня же поговорю с мужем. Я летела домой, как на крыльях. Проходит день, два, три… я от телефона не отхожу. Дождалась! Она звонит и приглашает обедать в ресторан. Я понеслась. Она болтает о пустяках, о всякой ерунде, а о моей просьбе ни слова. Я решилась спросить… когда мы прощались. Она говорит, ох, извини, ради бога, не получилось – мой Дубенецкий был страшно занят, там у них какие-то неприятности, так что, сама понимаешь… Она его звала «мой Дубенецкий». Но поговорю непременно, не волнуйся. Я снова жду. И снова – ничего. Через неделю звонит, приглашает в кафе. Цены там просто безумные, она швыряет деньги, не глядя, мне бы на месяц хватило.